Поначалу были обнаружены человеческие фигурки с поднятыми руками, которые можно однозначно интерпретировать в качестве символов. Таковых было найдено известное количество, в первую очередь среди зданий городской застройки XVI–XVII веков. По внешнему облику эти изображения определенно являлись «диким человеком», однако были составлены не из балок, а в большей степени являлись стилизованной формой уже ранее хорошо известного символа. В этой связи хотелось бы порекомендовать статью Хуго Нойгебауэра «Дикая охота и дикий человек в Тироле», которая была опубликована в декабрьском выпуске журнала «Германия» за 1939 год. В этой связи возник вопрос: насколько глубоко укорены мифические черты в облике этим «диких людей»? Тут хотелось бы сослаться на работу Зигурда Эриксона, которая вышла под названием «Страж врат и фигуры позорного столба» в первом номере журнала «Фольк-Лив» за 1939 год. В этом материале описываются фигуры, преимущественно вооруженные саблями, ружьями или дубинами. Они могли изображаться на стенах домов или непосредственно в комнатах. Имеющиеся подписи гласят, что эти фигуры назвались «стражами». Их задача состояла в том, чтобы «выпроводить» из дома неподобающим образом себя ведущих гостей. В этой связи Эриксон указывает на изображение, имеющееся у дверей зала ратуши города Крампе (округ Штайнбург, Шлезвиг-Гольштейн). Фигура этого «дикого человека» сопровождалась подписью: «Он охраняет двери. 1570». Это изображение можно смело включить в общий перечень «стражей», равно как и «дикого человека» из замка Глиммингеус, который в 1499 году был изображен именно в качестве «стража». Изображение «дикого человека» как «стража» можно обнаружить в Гардинге (округ Эйдерштадт). Данное изображение датировано XIX веком (заметка Джона Грезе. «Германия». № 10. 1941 год).

Кроме ворот домов и углов зданий фигура «дикого человека» достаточно часто встречается на головных стяжках и на башнях, что сразу же делает допустимым предположение, что облик «дикого человека» в Германии предпочитали придавать символьным хранителям. Можно обнаружить изображение рыцарей и ландскнехтов, которые подобно «дикому человеку» держат в руках дерево или росток, опираясь на него как на посох. Подобные изображения наиболее часто встречаются в тех местах, где распространено использование охранных символов и охранных знаков. В качестве таковых могут выступать кирпичные крыши или церковные колокола. В качестве примера можно привести большой колокол в храме квартала Манги (Бруншвейг), который был отлит в XIV веке. В шестом выпуске журнала «Германия» за 1940 год опубликована заметка Гельмарса, которая посвящена хранителю, стоящему над воротами в Баунахе (Франкония).

Ф. Мезингер в работе «Народ и земля» (1936) указывает на то, что «дикий человек» на территории Северной Германии мог изображаться держащим в руках небольшое деревце. По мнению автора, это должно указывать на летнюю символику изображения. В этой части было бы логично провести параллель с «диким человеком», обросшим мхом. В таком виде он почитался как культурный герой, хранитель обычаев, а возможно, как избавитель людей от бед. Было бы допустимо предположить, что существует связь с фигурами, которые изображались на фахверковых фасадах. Фон Шписс в своей работе «Межевые камни в народном искусстве» (1937) предположил, что «дикие люди» являлись стражами некоторого вида торговых предприятий. В пользу этой версии говорил тот факт, что они изображались на трактирных вывесках в качестве персонажей, якобы имеющих отношение к «живой воде». Однако я склонен полагать, что в данном случае они были надсмотрщиками за благонравным поведением посетителей. Тот же самый фон Шписс указывал, что «дикие люди» могли иметь отношение к свадебным традициям. Достаточно часто «дикого человека» изображали на специальном свадебном пироге. В Гарце есть обычай: на свадьбу невеста дает жениху монету с изображением «дикого человека» (Г. Хайзе. «Дикий человек на брауншвегоско-люнебургских монетах». 1870). Возможно, отсюда пошла поговорка: «У меня еще есть дикарь, он пропил талер».

Нет никаких оснований, чтобы подвергать сомнению название фахверковых фигур именно как «дикий человек». Различные предания и обычаи уверенно говорят нам о том, что в данном случае они выступают в качестве «стражей». Недостает лишь исторических документов, которые бы позволили установить, когда именно появилась подобная традиция. Поскольку имеющиеся изображения отсылают нас к далекому прошлому, то откажемся от этой затеи. В настоящий момент старейшее изображение «дикого человека» — это фигура «стража» с мощным деревом в руках, которая находится на колонне портала XII века в храме Альшпаха в Верхнем Эльзасе. Вполне вероятно, функции «стражей» в древние времена выполняли другие персонажи, которые со временем трансформировались в образы «диких людей». Вне всякого сомнения, эта тема все еще ждет своего исследователя, который даст ответы на многочисленные вопросы. В завершение хотелось бы привести трактовку, которую себе позволил Хафтманн в своей работе «Новое зодчество — так называемое возрождение — в Эрфурте XVI века», которая была опубликована в «Ежегоднике королевской академии общественно полезных наук», том 42, 1916 год. Автор указывает на то, что в первые десятилетия XIII века бургундские строители вытеснили из Германии некогда занимавших ключевые позиции в зодчестве ломбардских мастеров. Отличительным знаком бургундских бригад были расположенные друг напротив друг два полумесяца. Хафтманн утверждает, что это был знак одновременно и благословляющий и защитный. Хотя он не указывает, на основании чего он пришел к подобному выводу. Он лишь указывает, что этот знак с давних времен использовался плотниками. Подобное обыкновение он объясняет тем, что германские плотники валили лес под знаком убывающей луны. Использование знаков луны в виде двух противопоставленных другу другу полумесяцев в итоге вылилось в изображение «дикого человека» на фахверковых фасадах. По его мнению, понятие «дикий человек» (wilder Mann) было искажением слова «новолуние» (wälde Man). Лично мне предположение о знаке убавляющейся луны, связанном с рубкой деревьев, кажется надуманным. Знак противопоставленных друг другу полумесяцев был известен еще в Древнем Вавилоне. Тогда он был связан с движением звезд, именно прохождением луны через знак Близнецов. Поскольку использование боковых балок, распорок и стяжек в фахверковых конструкциях обусловлено инженерно-техническими особенностями строительного процесса, то едва ли это может быть повторением двух полумесяцев.

В декабрьском выпуске журнала «Германия» за 1940 год были опубликованы фотографии двух черепиц из Рейнгау. Обе они обнаруживали на себе изображения, которые можно было описать как «древо жизни в горшке». Автор заметки и фотографий P.A. Цихнер сделал предположение, что в образах, «пожалуй, могла быть бессознательно использована древняя форма древа жизни», «которая использовалась нашим предками в качестве символа». Поскольку подобные находки могут делаться в краеведческих музеях, в памятниках местной литературы, то мы должны исследовать — сознательно ли черепица использовалась в качестве носителя символа или же это было сделано в силу декоративных предпочтений. Надо отметить, что украшение кирпичей и черепицы — весьма распространенный прием искусства. Но нельзя игнорировать тот факт, что среди декоративных мотивов встречается использование знаков, которые преимущественно являются священными (деревья и солнце) или же охранными (завязанные узлы и т. д.). Это позволяет прийти к выводу, что в свое время у изготовителей было вполне определенное намерение. В первую очередь это касалось черепицы, на шторой знаки были совершенно не видны, то есть сокрыты от посторонних глаз. Подобные образцы черепицы были обнаружены многие десятилетия спустя после ее производства, обычно во время ремонта крыш. В данных случаях можно напрочь исключить декоративные намерения. Изготовление подобного рода кирпичей и черепицы было продиктовано совершенно иными причинами. Нередко в отношении подобных изделий употребляется поговорка «кирпич конца рабочего дня» — выражение, происхождение которого не совсем понятно современному человеку. В музее Мерзебурга имеется свидетельства, что кровельщики наносили знаки на черепицу, поскольку радовались окончанию работы. Подобная версия едва ли может быть приемлемой. Начнем с того, что знаки на черепицу наносились еще до обжига, когда глина была мягкой. Дополнительные изыскания и вовсе ставят крест на этой версии. Макс Вальтер в статье «Искусство кровельщиков» («Южнонемецкий этнографический журнал». № 1.1927) изучил вопросы, связанные с декорированием черепицы. Он совершенно верно отметил: «Черепица с подобными надписями определенно кладется в качестве средства охраны дома. Подобная версия подтверждается тем, что схожие солярные знаки в иных ситуациях выполняли ту же самую символьную функцию». Очевидно, что крыша дома всегда играла особую роль. В «Кратком словаре немецких суеверий» (Т. 2. С. 115) указано: «Почти у всех народов крыша, с одной стороны, является самым уязвимым местом дома, которое может быть подвергнуто атаке демонических сил, с другой стороны — в народных верованиях играет большую роль как один из самых гарантированных видов защиты человека». Хотя бы по этой причине огромное количество обрядов и обычаев связано с крышей дома. В связи с кровлей применяются многие символы, которые могут встречаться в виде фронтонных знаков или в виде фронтонных коньков-треугольников. Остается только ответить на вопрос: что предания могут поведать нам об изготовлении черепицы особого вида? В упоминавшейся выше работе Вальтер пишет: «Народное искусство проявляется всегда там, где есть целевая установка украсить предмет, где надо, работать с радостным лицом. Искусство черепичника, как истинное народное искусство, заключается в том, что он не собирается делать ничего „прекрасного“, кроме черепицы. Он полностью исключает изменение формы в пользу искусства, его цель неприкосновенна. Таким образом, его искусство остается линейным и орнаментальным… Если форма черепицы остается самоочевидной, то остается сосредоточиться на рисунке. Все формы и мотивы народного искусства могут проявиться на кровельной черепице. Геометрические — линия, круг, волнистая линия, спираль. Объекты из окружающего мира — цветы, кусты, птицы, солнце и звезды. То, что делает черепичник, он хочет делать „прекрасным“».