Я бы хотел здесь ограничиться четырьмя формами, которые были явлены нам на этих двух башнях.
Удивленный зритель может обнаружить сначала знак «одал», который поначалу может восприниматься всего лишь как хитросплетение балок. Однако в северной части Гарца мы сможем обнаружить целую серию подобных объектов. Может показаться, что этот символ сверх меры встречается в других строительных конструкциях. С начала XIX века эта же самая символьная форма стала наноситься в районе Среднего Везера на кирпичи. Нечто аналогичное мы могли бы обнаружить в Нижней Саксонии. В Остервике (Северный Гарц) на здании середины XVI века мы находим повторение этого символа на окончании «изрекательной балки», то есть на том месте, куда обычно наносились священные знаки. На подпорках задний в Эйнбеке (XVI век) символы «инг» и «одал» находятся рядом с изображением туи[13] и подсолнуха. Столь убедительные свидетельства вместе с тем не являются поводом для того, чтобы некоторые умники, устремив перст в небо, заявляли: теперь вы должны доказать, что в данном случае речь шла вообще о знаке «одал»!
Относительно значения знака «одал» сегодня едва ли могут иметься какие-то сомнения. Вольфганг Краузе установил, что изображение петли являлось древнейшим знаком «владения». На новодатском наречии «петля» (Schlinge) означает «огороженный участок земли». Кроме этого Герман Вирт неоднократно находил «петлю»-«одал» в Швеции на наскальных рисунках, датируемых бронзовым веком. Кроме того, он при изучении старых наречий обнаружил, что на севере Италии буква О обозначала слово othala, то есть «унаследованное владение». Еще в «Беовульфе» указывалось, что эта руна обозначала понятие «Родина». Вильгельм Гримм при изучении рунической письменности англосаксов соотносил этот знак с «Отечеством».
Крест «мал», который имеет в своей основе ромб и пересеченный ромб, в нашей традиции имеет особое значение — это знак плодородия, новой жизни. Даже в «Кратком словаре немецких суеверий» указывается, что ромб помогает плодородию как в полеводстве, так людям и скоту. Знак «инг» имеет приблизительно такое же значение. Вероятно, ромб и «инг» имеют общие корни. Мы встречаем ромб в типичной его форме на брактеате из Вадштена. Причем он изображен в качестве знака «инг», также как на кюльферском камне («ромб»). Используемая у других рунических строях форма XX трактуется Германом Виртом как «идеограмма соприкосновения и взаимосвязи неба и земли». Этот знак может выражать мысль касательно сути двух вещий, которые объединяются в целое, чтобы дать начало чему-то новому. Итак, он может также означать мужчину и женщину. В этом может крыться причина того, почему этот знак столь часто встречается на подарках, которые преподносили на крестьянских свадьбах.
Повсеместное распространение этого знака в индогерманском ареале указывает на правильность подобного подхода.
Наряду с ромбом вновь и вновь мы можем обнаруживать знак «мал», который воспринимается как знак расширения[14]. В руническом строе в схожей форме встречается знак «гифу», «габе», то есть «дар», что означает увеличение владения. На обряды, которые проводились на Сретенье и фастнахты[15], этот крест рисовался сажей на лбу или на щеке молодых девушек. Это был типичный обычай плодородия и пожелания удачи. По этой причине символ пересеченного ромба может однозначно трактоваться как знак материнства и увеличения потомства. В индогерманских языках ромб нередко обозначается словосочетанием «врата жизни», а Герман Вирт указывает на то, что 4000 лет назад пересеченный ромб был синонимичен понятию «мать». Едва ли возможно найти еще какую-то трактовку этого символа. Это был знак матери, дающей жизнь своему потомству, а потому, вне всякого сомнения, у народа почитался как символ благонравия, то есть был священным знаком.
Прекрасный пример мы можем обнаружить на здании начала XVIII века из Хеммельсдорфа (Шлезвиг-Гольштейн). Символ нарочитым образом занимает все пространство над полукруглыми вратами. Вплоть до наших дней подобное сочетание балок обозначается как «крестьянский танец». Явно сохранилось культовое звучание. Подобно тому, как танцы происходят из культовой сферы, так и подобные символы имеют культовое предназначение. В своей работе «Лебедь как украшение фронтона» Г. Занне указывает на то, что в Северной Фландрии аналогичные знаки можно обнаружить на фронтонах с лебедями, хотя эти символы и были очень сильно видоизменены. «Суть украшения фронтонов становится понятной, если учесть, что в XII веке нидерландские колонисты были допущены в старые земли архиепископом Бремена. Документально зафиксировано, что заселение этих земель голландцами началось в 1130–1140 годах». Вне всякого сомнения, именно они принесли, а позже сохраняли на своих фронтонах знак лебедя. Этот символ позволяет обнаружить множество областей внутренней колонизации. Например, хотелось бы напомнить о Трансильвании. В «старых землях» лебедь на фасаде здания нередко соседствует с другими символами: ромбом, древом жизни, шестиконечной звездой. Символы могут содержаться и на других украшениях фронтона.
Поэтому я хотел бы обратиться к знакам на фронтонах как к носителям символов. Позволю себе сделать несколько наблюдений. Я хотел бы обратить внимание на знак, который в некоторых областях по непонятным причинам получил название «поворотная дубинка». Несомненно, это название возникло вдали от кабинетных исследователей. В 1936 году Лонке-Бремен опубликовал статью «Доклад о распространении, наименовании и интерпретации фронтонных столбов». Он указал на то, что фронтонные столы нередко именовались «Mäkeier» (мекайер). Если мы обратимся к специальным словарям, то обнаружим, что «макайером» или «кровельным меклером» называли деревянную опору, которая несла на себе мельничную лестницу, а также ручку или центральную колонну церковных часовен. Подтверждением этого являются документы 1517 года из Гамбурга и 1647 года из Бремена. Зас в своем исследовании, посвященном языку плотников Нижней Германии, называет «меклером» столб, который несет на себе лестницу, или же вертикальный столб фронтона. Даже в голландской провинции Гроннинген слово «мекелар» относится к фронтонным знакам. Кажется, что данный столб имеет совершенно иное значение, нежели просто несущая деревяшка.
Все-таки, какое глубокое значение может быть сокрыто в нем? Если для сравнения мы рассмотрим другие колонны и столбы, то обнаружим, что в фахверковых конструкциях различных областей (преимущественно в перилах и во фронтонах) есть колонны, которые на первый взгляд кажутся предельно простыми. Но все же они обладают особой сутью. Это подтверждается нанесением на них шестиконечных звезд или других знаков. В некоторые из них в круглую центральную часть вбивалось 12 или 16 деревянных гвоздей, что в итоге превращало их в символы годичного цикла, то есть в символы, наделенные особым смыслом. На пространстве от Лаузица до Верхней Силезии и Восточной Пруссии можно обнаружить фронтоны, обшитые деревянными досками. Нередко эти доски прибиты к фронтону ребром, что позволяет приравнять их к столбам. Даже в шиферном покрытии на строениях близ Исполиновых гор можно открыть своеобразное повторение данного «столба». Это отнюдь не беспричинные действия, тем более, что в тех местах распространены всевозможные символьные формы.
Далее нам надо разобраться со словом «маклер». Лингвистические исследования указывают на то, что в фахверковом фронтоне этот «столб» отличается от всех прочих балок, а кроме этого он может быть приравнен к полноценному столбу, который держит на себе купол или мельницу. Словарь шлезвиг-голштинского наречия говорит нам о том, что этим словом обозначается «тяжелый молот с рукояткой». Далее следуют отсылки к различным тяжеловесным профессиональным устройствам, прежде всего молотам. Далее говорилось, что «меркер», «тяжелый молот с рукояткой» — это толстая квадратная палка, которой во время карнюффеля старейшина стучал по столу, требуя наступления тишины. Карнюффель — это заимствованная из Ноймюнстера разновидность фастнахта, которая предназначалась для студенческих корпораций, в ходе которой члены оных должны были мериться силами между собой. Мы же подразумеваем борьбу, которую между собой вели зима и лето. В «Прусском словаре» Фришбир сообщает, что «макельн» была уменьшительной формой действия, но все-таки «тайного действия».
