Ремту не оставляли попыток разгадать его. Предполагали, что в железо, как и в прочную бронзу, добавлялась "краска для синего стекла". Не помогло. Высказывали и другие идеи. Пока все без толку. Ранефер следил за изысканиями, временами лично участвовал, не смотря на то, что хватался в колонии буквально за все дела, и постоянно терзался, что в сутках лишь тридцать шесть часов.

Корабли приближались к дому. Навстречу уже попадались ладьи из Джауи, приветствовали и поздравляли с успешным походом. Какие-то шли торговать к лесистому восточному берегу Куша за коварным выступом земли, другие везли в Джауи строительный камень и корабельный кедр. Их уахенти, бесспорно, знавшие все новости, не рассказывали ничего такого, что могло встревожить Ранефера, но на душе у него почему-то было тревожно. Это не было видением из числа тех, что никогда не обманывали Верховного Ур-Маа. Нет, на сей раз совершенно неопределённое, смутное предчувствие, что скоро произойдёт нечто нехорошее. Вот только что? Он слишком привык видеть и бесформенный туман в мыслях угнетал его.

Далёкий, но отчётливо различимый треск и скрежет по правому борту, заставил Ранефера выбежать на палубу.

Ударная ладья все же поймала брюхом каменные цветы. Корабль сидел на рифе с небольшим креном, но не погружался. Тем не менее, с кормы предусмотрительно спустили большую лодку. Ранефер прокричал, дабы остальным судам командовали сушить весла и отдавать якоря. Запела труба. Уахенти запросил долгой песнью флейты пострадавший корабль о повреждениях, и опасности оных для ударной ладьи, а так же о причине столь грубой ошибки, приведшей к крушению.

Как оказалось, нос "Тетнут" немного подвернуло волной, и тяжёлый корабль тут же попал во власть подводных вихрей, вызываемых течением и волнами вокруг всех смертоносных подводных цветов. Гребцы и рулевые, способные в бою увернутся от тарана, да так, чтобы потом ещё и ударить врага самим, в этот раз немного не успели.

Впрочем, наихудшего удалось избежать. Уахенти ударной ладьи действовал грамотно, немедленно послал людей обследовать повреждения, и, заодно, подготовился к спасению команды. Помощь поступала сразу с нескольких кораблей.

Ладья села крепко, и днище проломила серьёзно. Однако обломок скалы из каменных подводных цветов сам собой заткнул пробоину, и вода поступала не слишком быстро. Не медля наложили кожаные заплатки, подбитые мешками с шерстью, и укреплённые деревянными брусьями. Не дожидаясь приказа Знаменосца, с "Возлюбленного Тетнут" бросили все якоря, отведя на лодках, как можно дальше. После чего в ход пошли абордажные крючья на цепях и канатах, которыми цеплялись за риф. На всякий случай, использовав ныряльщиков, корабль ещё и привязали к оному камню, закрепив уже точно намертво. Конечно, серьёзной бури в Синих водах можно было ждать до тех пор, пока Нетеру вновь не снизойдут в мир смертных, но, чтобы сбить корабль с "цветка", вынести ненадёжную укупорку и отправить ладью в тёмно-синюю бездну (а совсем рядом глубина была за восемьдесят локтей), достаточно и небольшого шторма.

На всякий случай Ипи отправил трёх сов. Одну в Джауи, главный порт Синих вод, с дорогой прямо на Уасит по древнему руслу Хапи и недостроенным каналам Сенусерта. Другую напрямую в столицу, а третью в Бехдет, в Дом Маат.

Джауи флотилия миновала полдня назад, но Ипи, поразмыслив, решил отправить низко сидящие транспорты с богатыми дарами Та-Нетер именно туда. Меньше риска.

С пострадавшего корабля очень быстро, и часа не прошло, сняли почти всех гребцов и половину моряков. Оставили только плотников, и немного воинов, если вдруг дикие пираты восточного берега вздумают напасть. Ценности выгрузили на другие суда, но, чтобы не облегчать корабль, ибо это опасно, два незатопленных трюма загрузили якорными камнями и свинцом для осадных луков. Сумели извлечь даже мачту, которую уложили на двойной ладье. Теперь за "любимчика", о котором отныне говорили не иначе как с иронией, можно было не беспокоиться. Помощь подоспеет скоро, Корабль разгрузят, воду откачают, снимут с мели, поставят временную заплату снаружи. До ближайшего порта хватит с лихвой. Можно на канате и до Бехдета тянуть, но не стоит. Чем раньше ударная ладья станет на ремонт, тем быстрее её восстановят. А в Бехдете и без того все верфи будут заняты.

Последняя ночь в Синих водах не принесла никаких неожиданностей. Все боевые ладьи шли над очень глубокой расщелиной, да при безоблачном небе, а потому подняли паруса. Утром вышли к устью канала. Ранефер спешил и по его приказу работали все гребцы. Ветер, оставаясь попутным, крепчал, а вот течение было противным, хотя и не слишком сильным. В озёрах, составлявших почти две трети пути до священного Хапи, встречное течение не ощущалось вовсе.

Около полудня (Амен-Ра уже успел сойти со своего престола) отряд вышел в священные воды. Теперь и быстрое течение, особенно сильное, в рукаве, ведущем к Бехдету, несло ладьи ещё быстрее. Вот только, когда над рощами финиковых пальм, со времён Дома Аменемхети принадлежавших Знаменосцам Та-Кем (дабы землевладельцы не распахивали здесь землю, что приводило к заиливанию), сверкнули обелиски Бехдета, паруса пришлось убрать. Холодный северный ветер, очень сильный, господствовал на краю Зелёных вод все три сезона, гоня навстречу ладьям, выходящим в море, высокие волны, и возмущая опасные и непредсказуемые течения. Даже высокие пальмы, высаженные по берегам, почти не защищали от него. Именно поэтому, пока на Берегу Тростника не появились несколько надёжных портов, самым старым из которых было более шести сотен лет, выходить в море прямо из русел, да на небольших и ненадёжных старинных кораблях, решались только самые отчаянные смельчаки. Тем не менее -- всех, от Знаменосца, до последнего гребца охватила радостное, нетерпеливое, и одновременно томительное ожидание. Дом совсем близко.

Ранефер подозвал к себе Аменсенеба, "первого на ладье" и отдал несколько распоряжений. Суда следовало разгрузить и отвести на верфи, где были устроены специальные бассейны, отделяемые от канала задвижками. Здесь, с помощью черпалок, на которых работало несколько сот человек, можно было откачать воду, и очистить днища от ракушек.

Ипи потребовал, чтобы работы велись и ночью.

-- Ночью? -- переспросил Аменсенеб, -- к чему такая спешка?

-- Потом, достойнейший. Все потом объясню.

Сейчас он не мог дать Аменсенебу вразумительного ответа. Туманное беспокойство на душе.

-- Я прикажу доставить тебе несколько сот ламп с зеркалами, собирающими свет.

Ипи передал уахенти свиток.

-- Вот здесь список для тебя и Панехси. Что нужно подготовить к следующему походу. Надо взять с собой саженцы кедра, на Острове Бурь обустроить гавань, а на восточном берегу Синих Вод заложить порт-крепость. Для кораблей, следующих в Пунт, Элам и Бабили, на половине пути требуется надёжное укрытие. В этот свиток вложен ещё один, с моей печатью. Там сказано, что ты имеешь право получать золото из казны, нанимать рабочих и так далее.

-- Все будет исполнено, достойнейший.

Через полчаса, уже в лучах Атума, "Асет, Великая чарами" пристала к каменному пирсу Бехдета. Ипи Ранефер, прикрыв глаза, ступил на Священную Землю, которую не видел так долго.

Несколько колесниц подъехали почти к самому борту ладьи. Старшим встречающих оказался высокородный Маатеманх, начальник чтецов, мыслителей и предсказателей Дома Маат. Четвёртый человек в Малом Совете Хранителей. После самой царственной Мерит и верного Анхнасира. Даже Анхнофрет и Тутии было далеко до влияния этого довольно молодого человека, зачастую и Ранефера поражавшего остротой своего разума, неожиданностью, и, при этом, выверенностью выкладок и решений. Заподозрив в нём Видящего, Ипи в своё время предлагал ему пройти Посвящение, но тот отказался. Заявил, что не хотел бы путать доводы разума со священными откровениями, и, более того, для подобного ему нужна полная свобода, часть которой отнимут предзнания, дарованные Маат.