Галакси с невозмутимым видом расстелил свои газеты, выполняющие роль коврика для молитвы. Молитва. Пять раз в день.

Вот так и живем.

Лежу в дреме, идет сильный дождь, гроза.

Дождь кончился.

Решил посмотреть в дверной проем на играющих в футбол бразильцев.

Через какое-то время рядом со мной встали Даниэл и Карлос.

Вдруг неожиданно появился пастор – сухой и мощный старик в белой рубашке и галстуке.

Он подошел к нам и просунул через дверное окошко руку, я вместе со всеми тоже пожал ее.

Затем он через дверь начал проповедь.

Все, кроме сенегальца Галакси, столпились у окошка. Я чуть сзади.

Карлос встал на колени. Пастор закрыл глаза и с жаром начал что-то говорить. Я увидел, как даже у атлетичного Даниэла – с его-то биографией – побежали мурашки.

«Аминь, аминь». Пастор еще раз протянул нам руку, и мы поочередно ее пожали.

Вера – это важно.

Холодный душ

Решил помыться.

Сегодня, следуя героическому (учитывая холод) при-меру Даниэла и подбадриваемый им (он вышел после душа бодрый и энергичный – еще бы), я впервые за неделю помылся.

Это происходило следующим образом. Вначале я постирал свои трусы – это единственная моя вещь, которая у меня осталась.

Трусы и послужили моим полотенцем, так как находиться без футболки или штанов было бы холоднее, чем без трусов.

Включил чуть-чуть холодную воду и начал привыкать к ней, стоя на ледяном полу, скрючив ступни. Затем под возгласы Даниэла, означающие приблизительно: «Давай, давай, будь мужчиной!» – начал все больше и больше обливать себя холодной водой и судорожно мылиться.

После этой процедуры я быстро-быстро обтер себя своими предварительно хорошенько отжатыми сырыми трусами и сразу надел футболку, штаны и вьетнамки.

Ну, в общем, помылся.

Взбодрился.

В тюрьме начинаешь ценить блага цивилизации, которые в обычной жизни воспринимаешь как должное, например полотенце. О горячей воде я уж и не говорю.

Вечером нас ждала очередная проповедь Карлоса и традиционная молитва. После нее все тихо и смиренно разлеглись – кто на кроватях, а кто на полу – спать.

Прошел еще один день.

Он был неплох.

Я не знал, что ждет меня дальше.

Состояние дыма

Эти несколько страничек могут показаться немного трудными для восприятия, но я ими доволен, потому что мне удалось передать очень сложную гамму ощущений.

Возможно, это стоит перечитать несколько раз в полной тишине.

Вначале казалось, что все, что происходит со мной, это несерьезно.

Потом – что это происходит не со мной.

Это же невероятно: ты – и в бразильской тюрьме с наркодилерами, африканцами и мулатами.

У меня сохранялось стойкое ощущение нереальности происходящего – вероятно, это было защитной реакцией психики.

Наша психика не может так быстро перестраиваться, действует инерция.

Процессы запущены, но ты еще не стал другим.

Ты видишь все, как в кино, вся разница только в том, что ты не зритель, а актер. И вдруг оказался на сцене.

И вот от осознания этой новой реальности тебе становится не по себе.

Но самое страшное начинается потом, когда в твоем мозгу проскальзывает мысль, что это все надолго, – осознание этого и ощущение абсолютной неизвестности будущего в сочетании с бесконечной звучной иноязычной речью может ввести тебя в панику, в животную панику.

Если ты пережил эти страшные минуты, то дальше тебе может быть плохо, тяжело и даже очень тяжело, но ты избежал главного – животной паники, которая заставляет биться об стену, бить дверь и так далее. Я был свидетелем подобных сцен – они иррациональны и губительны для человека, впавшего в это состояние. После вспышек гнева и ярости человек часто впадал в апатию и уже долго пребывал в этом состоянии.

Меня спасали физические упражнения, этот дневник и – в экстренные минуты – пара-тройка затяжек крепким табаком, для того чтобы забыться на несколько мгновений (но это очень важно, и эти мгновения бесценны), и ощутить состояние одухотворенности, но не в классическом понимании этого слова, а некое состояние дыма – состояние бестелесности и вечности. Первое дает ощущение неуязвимости, а второе – возможность посмотреть на ситуацию и на самого себя со стороны.

Не знаю, поняли ли вы, о чем я говорю. Можно ли это понять, не пережив? Не знаю… Но описание мне удалось подобрать достаточно точное. Состояние дыма.

Надо отметить, что в эти моменты мысль обретает предельную ясность.

Новость

К вечеру в камере повеяло холодом. Погода была дождливая и ненастная.

Во время ежевечерней молитвы к нам постучали и сообщили, что нас троих – меня, Даниэла и Александра – направляют в «Итаи»– специализированную тюрьму для иностранцев.

Эту новость я встретил с тревогой: наша маленькая, продолговатая, в виде пенала камера уже стала почти родной, так же, как и ее обитатели.

Опять срываться с места, ехать куда-то – что ждет там?

Перед сном мы традиционно, в тот раз особенно проникновенно, помолились. Это была самая тихая проповедь Карлоса.

В конце молитвы мы, по инициативе Жуана Карлоса, образовали круг, взялись за руки – в последний раз, чтобы уже больше никогда не увидеться.

Это было трогательно.

Этап

Рано утром, еще затемно, нас подняли. Мы быстро оделись, и нас куда-то повели.

Привели в холодную большую комнату, где было чело-век двадцать; через какое-то время камера уже кишела заключенными.

Было холодно и промозгло.

Сидеть там было не на чем.

Так нас и продержали несколько часов.

За это время покормили тюремным завтраком: кофе и булка. Кофе выпил, а булку, по примеру Даниэла, положил в карман. Неизвестно, когда будут кормить в следующий раз.

Стоял традиционный бразильский гвалт. От холода и нетерпения люди пребывали в хаотичном движении. Я последовал примеру Даниэла и тоже периодически приседал, чтобы согреться.

Ожидание было томительным.

К нашей радости, нас наконец-то стали группами выпускать из камеры.

Вывели на улицу.

Там уже стояло много полицейских. Некоторые из них были с какими-то, как мне показалось, карикатурными карабинами с большими дулами – как из приключенческих фильмов.

Нас ожидал досмотр вещей и личный осмотр.

Он заключается в следующем. По очереди, совместно с другими заключенными, снимаешь майку и трясешь ею, это символизирует, что в ней ничего нет, бросаешь ее, потом снимаешь штаны, вытряхиваешь их, затем трусы, по команде выпячиваешь язык, скалишь зубы, подставляешь для осмотра уши. Пальцами рук тормошишь волосы, поворачиваешься спиной и показываешь вначале одну стопу, потом другую, поворачиваешься обратно и приседаешь три раза. Вдруг что вывалится.

Все по команде.

Поэтапно.

Долго.

В конце концов ты остаешься голым.

Беззащитным.

От этого смущаешься.

Поступила команда одеваться.

Нас пристегнули наручниками попарно и повели вереницей, так мы оказались в машине без окон.

Поехали.

Впереди меня ожидало одно из самых трудных испытаний в моей жизни…

«Пинейрос» – чистилище

Garoа

Нас привезли в другую тюрьму. Но это была не тюрьма «Итаи».

Ехали мы недолго: со всеми остановками,

я думаю, где-то час-полтора.

Процедура пересылки всегда очень не комфортная, так как сопровождается неоднократным раздеванием и обыском, долгим отсутствием еды, воды и возможности сходить в туалет.

По приезде нас опять раздели и досконально осмотрели.

Затем анкетировали, фотографировали в профиль и анфас, снимали отпечатки пальцев раз, наверное, пять. Зачем столько?