— А как, кстати, вы определили, что я русский? — задал ему интересующий меня вопрос, одет–то я сейчас уже вполне по–местному.

— Это было совсем просто, у вас оружие русское, да и ещё едете со стороны базы «Россия», — сказал он вполне очевидные вещи. — А окончательно я убедился в том, что вы именно русский, когда разглядел раритет у вас в кобуре, он показал на рукоятку «Нагана». Я такие только на картинках и видел. Можно посмотреть, кстати?

Достал револьвер из кобуры и протянул его Смиту. Он осмотрел его внимательно, поискал как откинуть барабан, удивился, обнаружив, что тут так не получается. Ещё немного повертел его в руках и протянул его мне обратно.

— Ну и как он вам? — Кивая на него спросил солдат.

— Стреляет, одним словом, мишени пока не жаловались, а в кого–то другого стрелять пока не приходилось, — честно признался ему.

— Перезаряжать долго, — утвердительно заметил Смит.

— Да, магазин поменять действительно быстрее, но я уже как–то привык, да и денег купить что- то более приличное пока нет, — подобное обстоятельство меня сильно напрягало, и мой собеседник это заметил.

— Ещё будут, не сомневайтесь, — подбодрил меня он.

Мы снова помолчали, глядя на проплывающие пейзажи за окном. Встречавшихся стад рогачей стало значительно больше, и они гораздо ближе подступали к пути.

— У вас взгляд бывалого охотника, — уверенно констатировал Смит.

— Почему вы так решили? — Несколько опешил от его слов.

— Вы на зверя смотрите как будто оценивая, как и с какой стороны его удобнее подстрелить, — пояснил он, немного смутившись. — Это не очень заметно со стороны, но действительно видно, особенно если есть практика наблюдения за людьми.

— Вы правы, действительно «там», — махнул рукой назад, как бы показывая тот мир, откуда недавно пришел, — я был охотником–любителем. Хорошим охотником, признаюсь. Правда всё больше по лесному зверю и болотной птице, африканские сафари мне как–то не по карману.

— Здесь, конечно, не Африка, но сафари запросто можно устроить, — солдат как–то заинтересованно на меня поглядел, говоря эти слова.

— Было бы интересно, если не очень дорого, я пока имею только орденское пособие, а ещё до «русских земель» добираться планировал, — решил сразу же прояснить ситуацию со своей скромной платёжеспособностью.

— Ну, что–то можно и придумать. Если есть сильное желание, а возможности подворачиваются сами собой, здесь мир такой, — вояка в который раз повторил то, что мне уже приходилось не раз слышать от других. — Иногда местные охотники ищут людей в компанию, так как в одиночку скрадывать редкого зверя тут просто опасно. Сами видите, какое тут зверьё крупное и многочисленное. Повадки тоже далеки от миролюбивых. Да и просто с хорошей компанией веселей. В Порто–Франко есть пара небольших охотничьих клубов, с давними традициями и более–менее постоянным составом участников. Советую заглянуть к ним, новичков привечают. Пообщаетесь, там хватает и ваших соотечественников. Возможно и компанию себе найдёте чтобы посмотреть окрестности города без опаски оказаться в пасти голодного хищника.

— Чувствую, вы и сами не лишаете себя такого удовольствия, как охота, — удовлетворённо заметил я.

— Действительно, так и есть, — вояка подтвердил мою догадку. — Тут, к сожалению, индустрия развлечений ещё сильно уступает «Старой Земле». Зато эти самые развлечения куда как более подходят настоящим мужчинам, благо оружие есть у всех.

Поезд шел с хорошей скоростью, и окружающее пространство за окном постепенно менялось. Если поначалу это тянулась ровная как стол саванна, то теперь пошли заросшие пожелтевшей травой пологие холмы, появляющиеся то с одной, то с другой стороны.

— Если не секрет, зачем вы учите русский язык? — Задал ещё один интересующий меня вопрос через некоторое время, который у меня завис с самого начала нашей беседы, а теперь вот выбрался на поверхность сознания.

— У нас в Ордене от знания дополнительных языков оклад сильно зависит. Чем больше их знаешь — тем больше надбавка. Да и повысить в звании быстрее могут, а это опять же хорошие деньги, — улыбнувшись, заметил вояка.

— А почему именно русский, неужели тут он пользуется особой популярностью, я всегда считал, что англичане и американцы предпочитают учить любые другие языка, кроме русского? — ситуация мне показалась немного странной.

— Здесь, на Новой Земле, действительно пользуется, — заметной фальши в ответе мне не послышалось. — Вы уже знаете про Русскую Армию? — Спросил меня Смит с улыбкой на лице.

— Да, мне уже не раз говорили про неё. Там всё строго, жесткая дисциплина и прочая армейщина и уставщина вместе с хорошей обеспеченностью всем необходимым, — попытался одной фразой передать общее впечатление, сложившееся у меня по этому вопросу из прежних разговоров.

— Русская Армия здесь самая сильная военная организация среди независимых государств. С ней принято считаться, у неё очень хорошая репутация. Даже Орден с ней считается, — в голосе Смита чувствовалось профессиональное уважение. — Они постоянно с кем–то воюют, если раньше всё больше со своим неспокойным окружением, то теперь, когда тех более–менее приучили к порядку, помогают другим. Да и половину конвоев в разных неспокойных местах конвойные команды от Русской Армии за деньги проводят. Самообеспечение у них такое, не хотят на шее народа сидеть, сами зарабатывают. Плюс немалый опыт различных конфликтов. Пожалуй не меньше, чем у нашего Патруля, — в конце добавил он с заметными нотками лёгкого превосходства в голосе.

— То есть вы изучаете язык, так сказать — потенциального противника? — озвучил я свою догадку, выслушав его длинный монолог.

— В общем–то да, вы действительно правы, — улыбнулся Смит, показывая ровные белые зубы. — Я здесь уже четвёртый год служу, и за это время русские всё больше и больше усиливались. Не все, конечно, а именно — Русская Армия. И в экономике, и в военном плане. У них там и золото своё, и нефть, и железо добывается, а также промышленность реальная построена на зависть другим. Останавливаться на достигнутом уровне не желают, им всё мало и мало. Даже не хочу думать что произойдёт, если дело случайно дойдёт до вооруженного конфликта между ними и Орденом. В последнее время отношения между нами сильно испортились, это, конечно, не моё дело, но наше начальство, похоже не понимает, с кем решило поиграть в кошки–мышки.

— Неужели всё так серьёзно? И чем это грозит простым людям? — Теперь меня посетила лёгкая неуверенность.

Если наши готовы идти до конца, а в это почему–то верится без раздумий, то можно запросто оказаться в окопах большой войны. Почему–то очень не хочется, а отсидеться в стороне совесть не позволит.

— Не знаю, если честно, — тяжелым вздохом Смит показал, как ему сильно «нравится» сложившаяся ситуация. — Тут не Старый Свет, даже местная Америка может не вступиться за Орден, не говоря уже про всех остальных. «Своя рубашка ближе к телу», — как говорите вы, русские. А в Протекторате Русской Армии всё население подлежит мобилизации в случае войны и даже женщины. Очень серьёзный и хорошо мотивированный противник, дерущийся до последней капли крови.

— Я вот как раз в Демидовск хотел ехать… — задумчиво сказал я, спешно перебирая в голове возможные варианты, куда бы ещё двинуться. — Ох как не хочется на войну попасть.

— Думаю, в любом случае до большой драки не дойдёт, — уверенно подбодрил меня Смит. — Здесь и так слишком мало людей, чтобы большие войны развязывать. Можете ехать спокойно куда решили, только в составе конвоя, конечно, в одиночку по здешним дорогам мало где безопасно передвигаться, всяких бандитов и разбойников хватает даже здесь, около орденских баз.

Словно подтверждая его слова о бандитах и разбойниках, спереди по движению поезда раздался сильный сдвоенный взрыв. Внутри меня всё моментально резко сжалось в комок, однако чувства страха запаздывало, а рассудок продолжал интенсивно анализировать ситуацию. Вагон резко затормозил, меня кинуло вперёд на сидящего Смита, и в этот момент по вагону несколько раз сильно ударили чем–то тяжелым. Брызнули оконные стёкла, рассыпаясь мелкими искрами, застучали одиночные пули по внешней броне. Оторвавшись от Смита, сполз на пол, он тоже последовал за мной. Судорожно рукой нашарил упавший автомат, взглянув в сторону окна. Рядом с тем местом, где я до этого сидел, светилась рваная дыра от попадания чего–то крупнокалиберного. Если бы не упал при торможении, снаряд прошел бы и через меня, не встретив особого сопротивления слабой плоти. С другой стороны вагона светилась ничуть не меньше входной выходная дырка. Мельком в движении выглянул в разбитое окно, чтобы разглядеть сложившуюся ситуацию. Напротив остановленного поезда примерно в двухстах метрах с нашей стороны был холм, откуда били несколько огневых точек. Успел заметить летящую в нашу сторону стрелу реактивной гранаты, врезавшуюся с громким взрывом куда–то сзади состава. Лежать на полу при таком раскладе чистое самоубийство, высунешься — сразу подстрелят, решишь дождаться помощи — граната прилетит. Сильный удар в стену и недалеко от меня появилась ещё одна рваная дыра от крупнокалиберной пули, едва не зацепившей меня и Смита. Не думая ни секунды, рывком бросаюсь к разбитому окну на противоположной стороне, рыбкой вылетая в него, и крепко прижимая к груди своё оружие. В другое время о таком прыжке бы даже и не подумал, не идиот всё же, так и шею запросто сломать, но тут делать нечего. В полёте успеваю сгруппироваться и относительно мягко падаю и перекатываюсь по жухлой траве. Хотя сказать — «мягко» — не совсем правильно, крепко приложился плечом и ногой об землю, хорошо тут камней нет, ободрали бы всего.