Я улыбнулась.

— Мы находимся ниже уровня моря. Но звезд стало больше, когда перестали работать почти все фонари.

Он угрюмо кивнул.

— Помню, как впервые увидел сияние города — оранжевое марево. Я сюда не пошел, это не позволено солдатам Двора. Но я наблюдал за ним издалека.

— Новый Орлеан был чудесным местом. Сложным, богатым, иногда ужасным, иногда чудесным. Хотя и сейчас также. Просто немного иначе.

Он слушал меня и кивал.

— Вижу. Ну, — произнес он, — уже поздно. Пойду, дам тебе отдохнуть.

Он подошел к окну и оглянулся.

— Спокойной ночи, Клэр.

И ушел.

На следующий день я открыла магазин в положенное время. Мы собрали с пола почти все, но на каждой полке и каждом столе лежали нуждающиеся в починке вещи. Я могла бы попросить людей делать покупки в каком-нибудь другом магазине, пока снова не приведу все в порядок. Но это скроет то, что сделали Сдерживающие. Хватит скрывать, особенно такие поступки. У меня не было семьи, которой они могли бы угрожать. Но у меня был магазин и друзья. Одной части моей жизни они уже навредили. С другой я это сделать не позволю.

Пусть я и не нравилась Бруссарду, и Сдерживающие не доверяли мне, но в Квартале меня любили, и людям нравились «Королевские ряды». Магазин был частью Французского Квартала, частью Нового Орлеана, частью Зоны. Он помог им пережить суровые времена. И когда люди узнают, что Сдерживающие покусились на эту часть их жизни, то разозлятся.

Вначале они приходили по одному, затем группами по три-пять человек. Видимо, новость распространялась по Кварталу. У меня закончились батарейки, расчески и молотки. Сомневаюсь, что они были кому-то действительно нужны. Но сегодня делали покупки в знак солидарности, а не ради самих вещей. Мне даже удалость продать две слегка кривые трости. Естественно, с большой скидкой.

Миссис Проктор принесла свой так называемый «почти пирог» — бисквитная масса и консервированные фрукты. (Масло она не купила, но в итоге заняла полпачки у соседей.)

Я не винила агентов, следующих приказам, наверное, считавших, что поступают правильно, следя за опасным человеком. В магазин по-прежнему заходили агенты Сдерживающих, и, хотя они и не участвовали в рейде, у всех был виноватый вид.

Ранним вечером на пороге появился Лиам.

Он снова не побрился, и из-за щетины его голубые глаза казались еще ярче. А еще он выглядел усталым. Может, он спал не лучше меня.

— Что здесь произошло? — спросил он, оглядывая магазин.

— Видел бы ты магазин до того, как я убралась. И я не преувеличиваю.

Он подошел ко мне и оглядел с ног до головы. Лиам был теплым и пах потом и тяжелым трудом.

— Ты в порядке?

Я посмотрела на него, стараясь выглядеть безразличной, хотя этого и не чувствовала. Я испытывала облегчение, увидев его здесь, даже больше, чем следовало.

— Нормально. Вчера приходил твой любимый агент Сдерживающих с ордером, разрешающий поиск нарушений Магического акта. Кажется, он решил, что я провожу здесь секретные собрания Восприимчивых.

Лиам сузил глаза.

— И откуда к нему пришла эта идея?

— Он мне не сказал. И Гуннар тоже не знает, — я огляделась. — Он помог мне с уборкой. Не похоже, что мы много сделали, но на самом деле потрудились на славу.

— Возможно, кто-то видел нас на заводе? — спросил Лиам.

— Возможно ли? Ставлю на то, что это тот, кто хочет открыть Завесу и изо всех сил пытается отвлечь Сдерживающих. Джэк Бруссард всего лишь инструмент, который идеально для этого подходит. Сегодня я его не видела. Может, остыл.

— Мне жаль, Клэр.

Я кивнула.

— Ты как?

— Я охотился, — ответил он, и я заметила небольшой синяк на его щеке.

Он не пригласил меня. Не удивительно, ему нужно уединение. Черт, как бы не хотелось видеть его здесь сейчас, но и мне хотелось уединения. Хотелось на пляж, который упоминал Бёрк, забыться на несколько часов под солнцем. Но не уверена, что нам так повезет.

— Ударил локтем, — пояснил Лиам. — Дух-мужчина на Ирландском канале.

Этот район был между рекой и Садовым районом.

— Он был одним из Восприимчивых Дельты?

— Да, с ним сейчас Лиззи.

Я кивнула.

— Лучшее место для него, — сказала я, хотя и знала, что это ничего не значит.

— Кстати говоря о Дельте, не хочешь проведать Мозеса?

— Он что-то нашел?

Лиам кивнул.

— Не знаю что, но он написал мне, что хочет встретиться. Решил, перед тем, как вернуться на Остров Дьявола, спросить, не хочешь ли ты пойти со мной.

Я поморщилась и указала на беспорядок.

— Думаешь, мне не опасно идти туда сейчас?

Лиам обдумал это.

— Ты ведь вроде как моя ученица, — он достал ламинированную карточку. — Я достал тебе пропуск.

Я взяла его и рассмотрела с обоих сторон. Вроде, настоящий.

— И как тебе удалось?

— Я уже говорил, что у меня друзья в КБЦ. Я не знал о магазине, о том, что сделал Бруссард, но думаю, это докажет, что ты не боишься Сдерживающих и не боишься находиться на Острове Дьявола. Это покажет, что тебе нечего скрывать от Сдерживающих и всех остальных. Думаю, это наша лучшая защита.

— И как мы объясним наш визит к Мозесу?

Лиам улыбнулся.

— Я охотник за головами, а у него есть информация. Мы все еще пытаемся выяснить, откуда появляются духи, так что все законно.

— Ты все продумал, да?

— Лучше моей внешности лишь мой мозг.

— И твоя скромность.

Он широко улыбнулся.

— А мне она не нужна.

Уговорил.

Я решила поучаствовать в расследовании, так как не очень-то хотелось разбирать болты и гайки.

* * *

Я обслужила несколько последних покупателей и закрыла магазин пораньше. Мы пошли вниз по улице Роял. Несколько мужчин и женщин, которых я знала по магазину и видела раньше в окрестностях, шли в одном направлении с нами. Причина стала ясна, когда мы подошли к площади Джексона. В воздухе звучала музыка.

— Поминают песнями, — сказал Лиам, когда мы подошли к решетке. Дойдя до ворот, мы заглянули внутрь. На площади стояла сотня людей и пела «В землях славы».

Через четыре дня после Второй битвы устроили панихиду по погибшим в ней людям. Каждый год через четыре дня после Ночи войны новоорлеанцы собирались на площади, чтобы оплакивать погибших. Они пели гимны до наступления темноты, а затем зажигали свечи и продолжали петь, пока они не сгорали и площадь снова не погружалась во тьму.

Со всем этим безумием после Ночи войны я совсем забыла об этом дне. Петь я не умела, но любила быть поближе к чему-то столь прекрасному. На мгновение я ощущала себя ближе к отцу.

— Можем постоять минутку? — спросила я, закрывая глаза и позволяя голосам накрыть меня. — Одну минутку.

Я чувствовала, как Лиам удивленно смотрит на меня. Затем он встал рядом.

— Конечно можем, — сказал он и стал тихо подпевать.

* * *

Оказалось, Лиам неплохо поет. Мы послушали еще две песни, раскачиваясь под музыку, затем вернулись к нашей работе.

На воротах снова стоял Хокинс. Если относительно меня и были какие-то приказы, он им не следовал. Без комментариев осмотрел наши удостоверения личности и лишь произнес свою речь о мерах безопасности.

На улицах Острова Дьявола было необычно тихо.

— Где все? — спросила я.

— Для них это тоже день траура, — тихо ответил Лиам. — Они оплакивают своих погибших.

Я почувствовала себя глупой и бесчувственной из-за того, что не поняла, что и им надо погоревать.

Мы зашли в магазин Мозеса и обнаружили, что он отчаянно пытается прибить что-то мухобойкой.

Это что-то полетело на нас, замерло перед моим лицом, и я успела рассмотреть зеленую женщину с крыльями как у стрекозы, но в два раза больше ее.

Она осмотрела меня, облетела и вылетела через дверку для животных.