В душе ее зародилось ужасное подозрение.

Этого не может быть. Неужели я так ошиблась?

Ей вспомнились незначительные мелочи, которые только теперь, в свете новых событий, обретали смысл. Интерес Мельхиора к кольцу и старинным преданиям, его обширные знания о Санкт-Гоаре и святом копье, намерение взять ее на состязание в Вартбург, необычное для менестреля воинское искусство… Она снова взглянула на Мельхиора; тот потупил взор и с сожалением развел руками. Подозрение переросло в уверенность.

До чего же мы были глупы! Ужасно глупы!

– Что ж, думаю, пора кое-что прояснить, – ответил наконец Мельхиор и смущенно прокашлялся. – Должно быть, возникли некоторые недоразумения относительно моего отношения к его сиятельству графу.

Губы Фридриха скривились в коварной улыбке.

– Вот мы и свиделись, Агнес, – прошипел граф. – И соперник мой тут же… Будет особенно приятно вспороть ему брюхо и выпустить кишки у тебя на глазах.

Заметив, с каким ужасом Агнес смотрела на менестреля, Фридрих вздохнул и повернулся к Мельхиору.

– Боюсь, моей дражайшей супруге пришлось пережить ужасное разочарование. При этом должен сказать, фон Таннинген, свою роль вы сыграли превосходно. Я и сам до последнего не понимал, для чего кайзер послал вас ко мне… Может, объяснитесь?

– Кайзер? Какую… какую роль? – Казалось, к Матису только сейчас вернулся дар речи; с его разбитого лица схлынула вся краска. – Не понимаю…

– Думаю, я тоже, – отозвалась Агнес и выпрямилась.

Она старалась скрыть испуг и разочарование и все-таки мелко дрожала. В подземелье за нее говорила другая, более сильная женщина. Но сейчас, в разрушенном зале, она снова чувствовала себя маленькой и ранимой. Тем более что лишь теперь поняла, как заблуждалась в течение целого года.

– Кайзер послал агента, чтобы тот разыскал меня и убил, – продолжала она дрожащим голосом. – И зовут этого агента Мельхиор фон Таннинген. Если это вообще его настоящее имя.

– Почему вы такого низкого обо мне мнения?

Мельхиор с сожалением покачал головой. У Агнес на мгновение возникло впечатление, что он говорил всерьез. Но потом снова осознала, каким он был хорошим актером.

Он играл с нами, как с куклами…

– Разумеется, Мельхиор фон Таннинген – мое настоящее имя, – сказал менестрель со вздохом. – И я действительно родом из франкского рыцарского дома. Граф может это подтвердить. Я действительно человек чести! Все это… весьма прискорбно.

У него за плечом по-прежнему висела новая лютня из полированного клена. Мельхиор снял ее, сыграл печальный аккорд и осторожно отставил в угол.

– И правда, весьма прискорбно, – повторил он.

Фридрих между тем не сводил глаз с Агнес; казалось, он даже не слушает менестреля.

– Как долго я ждал этого момента, – тихо проговорил граф, словно самому себе. – Я видел тебя в сновидениях, Агнес. Красивую, как кровавый закат. Как ты кричишь, извиваешься от боли… И вот ты действительно стоишь передо мной! – Он оскалился. – Последние часы в моем обществе станут для тебя поистине чудесными, даже незабываемыми.

Агнес сковал смертельный ужас. Фридрих и без того был довольно странным, а события последних месяцев, вероятно, проявили его истинную сущность. Однако лицо Агнес оставалось бесстрастным. Она хозяйка Трифельса и не выкажет слабости перед исполненным ненависти супругом. Ни за что, каких бы трудов это ни стоило.

– Последнее, что я сделаю в своей жизни, Фридрих, это прокляну твое имя, – ответила она наконец. – Ты убил моего отца! Гореть тебе за это в аду.

– Думаю, придется пока пренебречь вашими пожеланиями, – вмешался Мельхиор и хмуро взглянул на графа. – Кроме того, я и раньше считал, что эта дама вам не подходит, Шарфенек. Истинная Гогенштауфен, я вас умоляю! Вы просто не можете позволить себе этого.

Казалось, Фридрих сейчас возразит, но он лишь глубоко вдохнул.

– Я не собираюсь с вами спорить, Таннинген. Уговор остается прежним. Вам достается копье, а мне – моя супруга. Как я с ней потом поступлю, это уже мое дело.

Мельхиор улыбнулся, и было в его улыбке что-то печальное.

– Вы правы, граф. Это ваше дело. Таков был уговор.

– Я бы и раньше мог догадаться, что вы не менестрель, – заявил Матис, чья растерянность уступила место злобе. Он с ненавистью взглянул на Мельхиора. – Со шпагой вы управляетесь куда лучше, нежели с лютней.

Мельхиор насупился.

– Вы несправедливы ко мне, мастер Виленбах. Я может, и не настоящий менестрель, но играю вполне сносно. Да, до Вартбурга это вряд ли дотягивает. Но и это романтическое состязание я все равно выдумал.

– Что вы… – изумленно переспросил Матис.

– Ты так и не понял? – перебила его Агнес. – Все, что Мельхиор говорил нам до сих пор, было ложью! Торжество в Вартбурге, его любовь к старинным балладам и, главное, его симпатия ко мне…

Она расправила рваное платье, перешагнула несколько обвалившихся балок и встала прямо перед Мельхиором. Страх и отчаяние сменились невыразимой ненавистью. Ненавистью к предателю и к самой себе, потому что так долго позволяла себя обманывать.

– И вовсе не чернокожего дьявола отправили Габсбурги, чтобы разыскать и убить последнюю преемницу Гогенштауфенов, – прошипела Агнес. – А нашего милого, чудного Мельхиора! – Она с презрением показала на менестреля, а потом плюнула ему в лицо. – Еще в прошлом году он проник в Шарфенберг, чтобы все разузнать. И супруг мой, видимо, знал все с самого начала. Все равно Фридриху нужен был Трифельс, а не я.

– В оправдание вашего супруга должен сказать: он знал, что меня послал кайзер и что мне приказано представиться менестрелем. Но он понятия не имел, каково мое истинное задание, – Мельхиор со скорбной миной вытер слюну со щеки. – В общем-то, поначалу я и сам этого не знал. Ходили слухи, что где-то в окрестностях живет наследница Гогенштауфенов. Мне следовало их проверить и, если слухи подтвердятся, разыскать эту особу и устранить прежде, чем до нее доберутся французы. Признаю, я был близок к тому, чтобы сдаться. Сколько месяцев я провел в архивах, расспрашивал жителей и не смог ничего найти! – Он вздохнул и с грустью взглянул на Агнес. – Но в итоге вы сами подкинули мне решающую подсказку. Когда вы перед самым бегством посвятили меня в тайну, я наконец понял, что на верном пути. Однако я и предположить не мог, что в награду меня ждет настоящее святое копье, – губы его растянулись в усталой улыбке. – Я вот думаю, знает ли кайзер, что в Нюрнберге хранится подделка?.. Так или иначе, теперь он осыплет меня золотом, вес которого будет равен моему весу.

– Но… что же тогда черный демон, который подстерег нас в Санкт-Гоаре? – спросил Матис озадаченно. – Я думал, Габсбурги его послали, чтобы убить Агнес.

– Полагаю, это был французский агент, – отозвалась Агнес. – Он доставил бы меня королю Франции, причем живой. Так ведь, Мельхиор?

Тот отмахнулся.

– Вообще-то я давно не интересовался последними преемниками Гогенштауфенов. Более десяти лет назад уже предпринималась попытка разыскать их и устранить. Попытка, как вам известно, провалилась. Но в прошлом году об этом прознали французы, – он подмигнул Агнес. – Для французского короля вы стали бы превосходной партией, благородная графиня Шарфенек-Эрфенштайн. Особенно теперь, когда его супруга Клод скончалась. Король Франциск по-прежнему добивается императорской короны. Думаю, в ближайшее время его выпустят из плена, и с наследницей Гогенштауфенов его шансы заметно возросли бы… – Он снова вздохнул с сожалением. – Когда французы отправили сюда своего человека, разумеется, кайзер не мог сидеть сложа руки. Все-таки его трон оказался в опасности.

Мельхиор положил ладонь на рукоять дорогой шпаги.

– Между прочим, искусный фехтовальщик этот французский агент. Мы знакомы с ним по… скажем так, по предыдущим встречам. Правда, я никогда не воспринимал всерьез эти новомодные пистоли. Сами видите, к чему это ведет, – мнимый менестрель снова поклонился Агнес, словно они вместе разыграли представление. – Могу я теперь попросить ваше кольцо, сударыня? Теперь оно вам все равно без надобности.