соображениям безопасности, а что касалось любви к театральным местам, Фреду нелегко было определить.
— Интересно, о чем он сейчас думает, — Ян вернул бинокль Фреду.
— Во всяком случае, не о нас с вами, — добродушно сыронизировал Фред. — Что ж, мы не премьеры,
нам можно спуститься в буфет…
В буфете после глотка виски Фред сказал:
— Сейчас не время для пышных торжеств. Но я хотел бы, чтобы вы и миссис Кристина были гостями на
моей свадьбе с Джейн…
— Как?! — искренне изумился Ян. — Я думал, это была шутка и вы забыли о Джейн… Ведь прошло
немало времени, а вы ни разу…
Ян оборвал себя на полуслове.
Фред уже давно добился перевода девушек в лондонскую школу службы кодов и шифров. Однако о своих
отношениях с Джейн помалкивал. В конце концов, он мог постараться устроить перевод в шифровальщицы
ради Кристины. Так сказать, дружеский жест по отношению к Яну. И вдруг — приглашение на свадьбу…
Яна неожиданно осенило: да ведь все это время Джейн проходила проверку! Тайные службы, наверное,
перетряхнули всех ее родственников до пятого поколения, Судя по всему, родственники не успели натворить
ничего предосудительного.
Молчание Яна заметно затянулось. Фред усмехнулся:
— Я что-то не слышу ответа. Уж не считаете ли вы, что звание холостяка мне присвоено навечно?..
— В любое время к вашим услугам, — поклонился Ян. — Только предупредите хотя бы за час…
Однако время для события, прямо противоположного войне, выбрать было не так легко. Наплыв
информации “Ультра”, воздушные тревоги, бомбежки, необходимость постоянных выездов в штабы и части,
бытовые неурядицы военной поры — все это отнимало не только сутки за сутками, но и последние силы.
А время крутило свое вечное колесо. Разбомбленное, обожженное лето уступило напору неизбежной
осени. Холодные, пронизывающие дожди ноября вышибли из воздух ха горькую гарь, прибили к земле,
превратили в черную жижу. Осень словно совершала черновую работу, готовила холст, который предстояло
побелить зиме. Но на холсты природы падали черные краски войны.
В начале ноября “Ультра” вдруг забуксовала. На стол ложились расшифрованные перехваты, из которых
трудно было извлечь какую-либо серьезную пользу. Правда, Геринг, видя, что бомбежки Лондона желаемого
эффекта не дают, стал переносить удары на другие промышленные объекты. Он по-прежнему пользовался
машиной “Энигма” — к счастью, видимо, доверял ей безгранично. “Ультра” приносила данные о готовящихся
налетах. Однако ценность сведений резко упала. Названия городов в приказах Геринга были закодированы.
Прочесть их за короткое время не удавалось.
Фред тяжело переживал неудачи своего детища. Конечно, Ян ему всей душой сочувствовал, но помочь не
мог.
И вдруг 14 ноября “Ультра”, словно перестав капризничать, выдала приказ Геринга с прямым названием
города. Скорее всего, допустил ошибку шифровальщик-отправитель: забыл закодировать название.
Приказ предписывал пятистам бомбардировщикам люфтваффе совершить налет на город Ковентри,
стереть его с лица земли. Это был акт фашистского терроризма. Месть Геринга за свои неудачи обретала
кровавую беспощадность. Пятьсот бомбардировщиков на один небольшой город… вообразить трудно!
Фред почему-то сразу подумал об Арчибальде Коллинзе. Ему представился мудрый, спокойный человек с
благо родной осанкой, который при ходьбе так элегантно опирается на трость… Первой мыслью было скрыть
шифровку от Яна. Потом передумал. В конце концов, именно Фред нес перед начальством ответственность за
надежность Яна. Теперь представился случай проверить выдержку поляка. Фред решился на открытый шаг не
из сочувствия к своему подопечному, а из жестокого правила профессионалов — проверять при каждой
возможности…
Фред молча положил бланк на стол Яна. Ян пробежал глазами текст. Лицо его изменилось. Побледнели
даже мочки ушей.
— Как же быть, Фред? — Он впервые назвал шефа по имени. — Может, как-то связаться с отцом?..
Фред забрал бланк, положил в папку.
— Ян, вы знаете наши условия. Наберитесь мужества — увы, больше ничего не могу посоветовать… Я
срочно должен доложить Черчиллю.
Фред торопливо покинул комнату. Ян потер ладонями виски. Отец, отец… Собирались с Кристиной еще
раз навестить его, да не получилось. Два письма написал и два получил. Отец был всем доволен, кроме военной
формы Кристины. “Боюсь, что платье цвета хаки — не самый лучший наряд для твоей жены. Он препятствует
вам стать родителями, а мне наконец сделаться дедом. Скорее бы кончалась проклятая война. Драк я
насмотрелся на своем веку. Лично я сыт ими по горло”. Одно из писем он подписал “Батя”. Батя… От этого
слова на Яна повеяло незнакомым, всегда волнующим дыханием прародины. О живописном селе под тополями
с тихой задумчивой речкой Ян слышал от отца неоднократно. Взрослея, он с каждым годом испытывал все
большее влечение побывать когда-нибудь в этом селе. Ведь там, если верить некоторым рассказам и слухам,
ныне живут по-новому, земля принадлежит крестьянам. Впрочем, как это обстоит на самом деле, Ян смутно
себе представлял.
Сейчас, прочитав расшифрованный приказ Геринга, Ян — в который раз уже за последнее время! —
ощутил свое бессилие перед глупым устройством мира. Кто-то где-то и почему-то крутил колесо событий по
своей дьявольской прихоти. Яну предоставлялась лишь одна “привилегия”: быть песчинкой в поднятой кем-то
гибельной буре. Но ведь его, как и тех, кто в угоду страстям и амбициям бросал человечество на костер войны,
тоже родила женщина по тем же законам природы. Он имел такое же право пользоваться жизнью. Впрочем, как
раз с этим его правом никто и не считался. Подобные мысли будоражили Яна. Совесть начала все настойчивее
ставить вопросы, на которые следовало искать ответы.
Между тем Фред нервничал по-своему. Радиограмму расшифровали к 15. 00. Убийство было назначено
на 20.00. Да, да, именно убийство — Фред не мог по-иному воспринимать намеченную акцию. Он понимал, что
налет означает гибель города и десятков тысяч мирных жителей, среди которых — ничего не подозревающий
Арчибальд Коллинз, человек, который когда-то спас жизнь ныне великому Уинстону Черчиллю.
Вот уже около часа Фред не мог пробиться к премьер-министру. Он буквально поднял на ноги
канцелярию Премьера. Наконец выяснилось, что Черчилль находится в официальной загородной резиденции
Чекерс. Фред стал Дозваниваться туда. Сообщили, что премьер-министр отдыхает. Все знали, что, помимо
пристрастия к сигарам” Черчилль с Кубы привез привычку к послеобеденному сну. И соблюдал
неукоснительно, несмотря на военную обстановку.
Долгое время помощник отказывался будить Черчилля. К несчастью, Фред не мог разыскать и Мензиса.
Тогда он бросился к машине и сам помчался в Чекерс.
Когда наконец Саммербэг вышел на премьера, до налета немцев оставалось немногим более трех часов.
Черчилль принял Фреда прямо в спальне. Он расхаживал по комнате в цветастом восточном халате. Его
фигура то надвигалась на Фреда, то отдалялась, оставляя лишь горьковато-терпкий привкус сигарного дыма.
— Еще можно успеть эвакуировать население, — тихо произнес Фред.
В голосе его не было эмоций. Фред не давал советов. Он констатировал реальность.
Премьер-министр яростно жевал сигару. Глаза впились в лицо Фреда.
— Вы понимаете, что это будет означать?!
— Полагаю, что да, сэр.
— Прежде всего начнется паника, хаос. А это — всегда жертвы…
— Но не в таком количестве, сэр.
— Это я без вас понимаю! — раздраженно выкрикнул Черчилль и тут же вернулся к прежнему деловому
тону. — Факт массовой эвакуации жителей скрыть невозможно. Завтра он станет известен разведке немцев. А
это приведет к разоблачению тайны “Ультра”. Мы потеряем самый ценный источник информации, может быть,
