Битва за тайну
●
Фред Саммербэг страстно желал, чтобы на смену главе Интеллидженс сервис адмиралу Хью Синклеру,
1 которого все больше одолевала болезнь, пришел полковник Стюарт Мензис. Не только потому, что Фред
около десяти лет знал полковника, сотрудничал с ним и был, как говорится, на короткой ноге. Всесильное
военное ведомство считало, что в Англии существуют две незыблемые вещи: адмирал Нельсон, венчающий
высокую колонну на Трафальгарской площади, и пост главы имперской службы разведки, возглавляемый
высшим офицером флота.
У Фреда на сей счет были иные соображения. Он отлично улавливал изоляционистские тенденции штаба
военно-морских сил, не желавшего делиться лаврами и информацией с другими родами войск. Фред предвидел,
что в новых условиях надвигающейся войны подобная тактика принесет значительный ущерб главному делу.
Консерватизм морского командования отражал устаревшие взгляды на роль боевого флота в грядущих
операциях. Увы, многие адмиралы не понимали, что при возрастающей роли авиации действия военных
кораблей вблизи от вражеских берегов и в узких морских заливах обречены на провал. Но Фред недаром
неоднократно колесил по нацистской Германии и выслушивал планы ее заправил, касавшиеся будущей войны.
Ставка делалась на массированное применение авиации и танков. Стремительность войскового маневра
предполагала необходимость надежной связи. Телефон уже не мог обеспечить ее. Не голубями же, в конце
концов, будут пользоваться германские генералы! Все указывало на то, что особо важную роль приобретает
радиосвязь.
Эти соображения Фред не раз выкладывал Мензису. И видел, что его идеи постепенно овладевают
полковником. Вообще-то, Мензис был баловнем судьбы. Даже в его походке проглядывала самоуверенность.
“Конечно, он может себе это позволить, — думал Фред. — Я тоже учился в Итоне вместе с сыновьями
лордов и пэров. Но у меня нет предков в Шотландии, которые выгнали из ячменя столько миллионов галлонов
виски, что они могли бы заполнить Темзу… Если у тебя есть такие доходы, как у Мензиса, ты можешь
улыбаться даже перед вратами ада”. Тем не менее внешняя самоуверенность не мешала Мензису
прислушиваться к дельным мыслям.
— Послушай, Фред, — заметил Мензис, выслушав очередной раз убежденный монолог Саммербэга в
пользу необходимости рассекречивания немецкого шифра, — ты так страстно и так долго (при этом полковник
как бы невзначай взглянул на часы) расписываешь красотку, что я, черт возьми, готов жениться на этой
проклятой машине! Но где она? Покажи мне ее — и я поведу ее в церковь.
— Стюарт, ты прекрасно знаешь, что ореха еще нет. Но это вовсе не значит, что не надо готовить щипцы
для его раскалывания.
— Что ты имеешь в виду?
— Добыть машину — полдела. Надо научиться с ней разговаривать. Она по-английски не понимает.
Поверь, Стюарт: эту войну будут выигрывать не только и не столько пушки. Нам нужно более мощное оружие.
Пора создать группу ученых. Нужны лучшие математические умы. Сегодня они отсиживаются в своих
университетских кельях. Свежий воздух им не повредит. И хочешь знать? Я убежден, что их участие в нашем
деле приведет ко многим полезным открытиям.
— Абсолютно согласен с тобой, — широко улыбнулся Мензис. — И даже сам совершил полезное
открытие. Вернее — бесполезное. Кто этим умам будет платить? Где взять средства?
— Пора потрясти военное ведомство, Стюарт!
— С таким же успехом можно трясти Биг Бэн.
— Мне кажется, надо начинать заранее.
— Ты возлагаешь на меня слишком большие надежды, Фред. Во-первых, я не главный босс. Во-вторых,
без влиятельных людей в правящем кабинете мы нашими предложениями можем лишь попусту сотрясать
воздух.
— Во-первых, мы все надеемся, что главным ты скоро станешь. Не смотри на меня так — это необходимо
для успеха дела. Во-вторых, если подумать, то и на кабинет министров можно оказать влияние.
— Ты положительно сегодня в ударе, — снова широко улыбнулся Мензис — Даже при своей вхожести в
трижды закрытый для многих Уайт-клуб, я не вижу, на кого воздействовать. С нашим Чемберленом можно есть
манную кашу, но не раскалывать орехи. И ты это знаешь.
Фред встал, прошелся по кабинету. За окном моросил тусклый дождь. Фред снова повернулся к Мензису.
— Послушай, Стюарт, а если я снова попробую подключить человека с челюстями?
— Ты имеешь в виду Черчилля? Идея, черт возьми, неплохая. Но насколько я разбираюсь в тонкостях
собаководства, ему сейчас невыгодно рычать на Чемберлена. Он стремится попасть в правительство и хочет
убедить премьера в своей лояльности. В этих случаях больше виляют хвостом, чем показывают зубы.
— И все же… Если Уинстон думает о будущем и связывает его с первыми ролями в правительство, то
должен оцепить перспективу наших предложений.
Фред умышленно употребил слово “наши”, том самым автоматически подключая Мензиса к своим
проектам. Но за широкой улыбкой полковника стоял быстрый ум и богатый опыт.
— Что ж, если ты можешь говорить от своего имени… попробуй, а там посмотрим.
“Ловко он ушел от меня, — восхитился Фред. — Если я добьюсь успеха, он от лавров не откажется. А в
случае неудачи останется в стороне. Ну что ж, на его месте, пожалуй, иначе нельзя”.
— Хорошо, Стюарт, я попробую переговорить с Черчиллем. Ты разрешишь тебя информировать? —
нанес тонкий укол Фред.
— Обязательно информируй, Фред. Ты ведь знаешь, что я начинаю скучать, если долго не слышу твоей
информации…
— И еще одно, Стюарт. В Париже один толковый поляк колдует над немецкой шифровальной машиной.
Там у него мастерская, где он пытается воссоздать макет ореха. Естественно, за ним присматривают. В силу
известных тебе обстоятельств, мы вынуждены пока делиться предполагаемой игрушкой с французами. Найди
повод отправить меня в Париж. Ненадолго.
— Ну, вот и весь английский патриотизм, — шире обычного улыбнулся Мензис. — Живу в Лондоне,
здесь получаю содержание, уверяю шефа в преданности. А больше всего на свете люблю Париж… Полагаю, ты
прав, Фред. Необходимо съездить. Это я тебе обещаю. Даже без кабинета министров.
Фред вышел от Мензиса ободренный и озадаченный. “Хорошенькое дело, я наболтал о возможности
повлиять на Уинстона, а как это осуществить? В конце концов, я не пью с ним каждый день кофе и не курю
вонючие сигары. Тем более что я вообще не курю. Вот ведь интересная штука: любое положительное качество
при определенной ситуации может превратиться в недостаток — и наоборот!”
Всю ночь Фред размышлял, как обратиться к Черчиллю. Один раз ему удалось сыграть на склонности
политика к театральным жестам. Теперь прежние кнопки не годились. Следовало искать иные пружины. И если
в первом случае Фред нащупывал стороны слабые, то теперь ему предстояло сыграть на сильных. А это, как
правило, ничуть не проще.
Фред навел справки, где сейчас находится Черчилль — в Чартвелле — усадьбе, когда-то купленной на
литературные гонорары за два тома “Мирового кризиса”, или же в Лондоне. Оказалось, что в Лондоне. Фреду
был знаком тихий переулок и дом под номером двадцать восемь неподалеку от Хайд-парка, где располагалась
уютная лондонская квартира Уинстона.
Фред знал, что Черчилль не очень любил гулять по столице. Больше того, он плохо ориентировался в
городе. А однажды, решив самостоятельно поехать на метро, даже заблудился. Так что шансов встретить его на
прогулке было мало. Придется набраться нахальства и позвонить. “Надо просить аудиенции. Повод есть.
Памятуя об услуге, оказанной этим человеком в начале операции с шифровальной машиной, я могу
информировать его о ходе дела. Конечно, это несомненное нарушение наших правил. Уинстон сегодня не
