Ясно? - Он не ждал ответов Махмуд-бека. Аскарали двигал шикарную европейскую мебель с такой

небрежностью, словно все это происходило в караван-сарае. - Сейчас Шамсутдин принесет бутылку

водки. Ох, как я ее доставал! Целая операция! Посложнее твоих!

Нет. . В его словах и движениях теперь уже не было усталости.

- Мы сегодня даже не вспомним о том сброде, с которым ты встречался. Не будем вспоминать! Не

будем работать. Сегодня устроим праздник... Понимаешь... - И он крикнул в сторону соседней комнаты: -

Фарида!

Она вошла, с трудом скрывая беспокойство. Аскарали - хороший человек. Фарида уважает его. Но не

случилось ли еще чего-нибудь?

- Фарида! Сейчас я вызову официанта. Он принесет самый вкусный обед «Тадж-Махала». И мы будем

праздновать. Ты не против?

Она улыбнулась:

- Нет, Аскарали-ака. Это очень хорошо! А то вы сидите днем и ночью. Сидите, говорите.

- Мы будем вместе говорить. Совсем о другом. И выпьем! Выпьем за праздник! За нового человека,

который скоро родится в этом городе.

Фарида, смутившись, опустила голову.

- Я пока там побуду, Аскарали-ака... - тихо попросила она.

- Конечно. А я вызову официанта.

Она торопливо ушла в соседнюю комнату. Наклонившись к Махмуд-беку, Аскарали тихо произнес:

189

- Выпьем за нового человека! Понимаешь, Махмуд-бек. Ведь на нашей улице праздник... Самый

большой праздник! На фронте полагалось сто граммов водки. Их ты получишь по праву. И я... После

боя...

- А перед боем? - улыбнулся Махмуд-бек.

- Бой почти кончился. Наш, - серьезно сказал Аскарали. - Почти...

- Что-нибудь еще? - спросил Махмуд-бек.

- Об этом - завтра! А сегодня - праздник... И ни слова о делах!..

Он подошел к двери и нажал кнопку, над которой был нарисован силуэт человека с подносом.

Разбор поездки Махмуд-бека завершился.

- Хорошо, если бы Джанибек сделал вылазку на нашу территорию. Это стало бы его концом... Но если

даже он и не решится, то провалы агентов, которых он пересылает, будут его провалом... - сказал

Аскарали.

- Как поступил Адхам? - вспомнил Махмуд-бек.

Аскарали пожал плечами:

- Хотелось бы верить твоим предположениям. Но... подождем немного. А теперь?

- Я слушаю... - невольно поднялся Махмуд-бек.

Аскарали вновь выглядел усталым, озабоченным. Это был совершенно другой человек, не похожий на

вчерашнего.

- Слушай... - сказал Аскарали спокойно, рассудительно. - Слушай, мой дорогой Махмуд-бек. Война

кончилась. Ты имеешь полное право уехать сегодня или завтра. Врач советует лечиться в Италии. Но у

нас ведь не хуже курорты. Хотя бы даже из-за Фариды нельзя пускаться в такой дальний путь.

- Из-за Фариды? - весело переспросил Махмуд-бек.

- Из-за нее тоже...

- А еще?

- Подвились первые эмигранты из Европы. Те, кто сотрудничал с немцами. Конечно, Туркестанский

комитет будет продолжать действовать. Эмигранты много о нем знают. Знают о ближайших планах.

- Мне надо с эмигрантами встретиться?

- Они сами будут искать возможности встретиться с тобой.

- Может, переехать на квартиру?

- Нет, - решительно сказал Аскарали. - Здесь хорошая прислуга. На вызовы «Тадж-Махала»

моментально откликаются лучшие врачи. Живи здесь. Дня через два ты будешь выходить. Я сделаю все,

чтобы о тебе узнали в эмигрантских кругах.

- Хорошо, Аскарали.

- А Фариду успокой. Вы действительно скоро, очень скоро вернетесь на Родину. - Аскарали поднял

ладонь: - И все! И теперь никакие твои уговоры и доводы не подействуют. В Центре принято

окончательное решение.

Они замолчали.

- Ты давно пробовал писать стихи? - неожиданно спросил Аскарали.

- Бывало... - сознался Махмуд-бек. - Но не записывал.

- Ты еще...

- Не надо, Аскарали... - понял друга Махмуд-бек. - Сам знаешь, что над стихами надо работать

каждый день. Теперь вряд ли что получится. Давно я ушел от литературы. Очень давно. Кажется, прошла

жизнь.

- Жизнь... - согласился Аскарали и машинально пригладил свои редкие белые волосы.

Они встретились в знойный день в небольшом ресторанчике.

- Здесь делают хороший кофе... - сказал Аскарали. - А я так тебя и не приучил.

- Да. Равнодушен. А вот зеленый чай сейчас бы... И... - мечтательно произнес Махмуд-бек.

- Горячую самаркандскую лепешку. И виноград... - подсказал Аскарали.

- Не дразни...

- Скоро сядешь в какой-нибудь чайхане.

- А ты? - серьезно спросил Махмуд-бек.

- И я... Куда я денусь. Ты знаешь, сколько мне лет?

- Не задумывался, - сознался Махмуд-бек.

- И не надо...

В ресторанчике было прохладно и тихо. Официант в мягких остроносых туфлях двигался неспешно,

появляясь неожиданно и всегда вовремя.

- Я больше в «Тадж-Махал» не зайду, - перешел к делу Аскарали. - Так лучше. К тебе уже

присматриваются. Живи, как подобает усталому и больному человеку.

Махмуд-бек отпил глоток черного густого кофе. Невольно вспомнился караван-сарай, первая встреча

с «преуспевающим купцом», с человеком, который направлял работу Махмуд-бека, приходил на помощь,

был всегда рядом.

- Ты оказался прав: Адхам явился с повинной. Он выложил всю информацию, которой ты его снабдил.

Хороший, честный парень... - Помолчав, Аскарали продолжил: - И главное, кроме некоторых эмигрантов

190

с тобой будет искать встречи Баймирза Хаит, важная фигура в Туркестанском комитете, бывший

эсэсовец.

- Он здесь?

- Пока нет. Пока собирается... Надо узнать об их планах. А потом - домой. Сразу же! Не ожидая

приказа.

Они допили кофе.

- Ну, что же, простимся... - вдруг сказал Аскарали.

- Как? - не понял Махмуд-бек.

- Я уезжаю. До встречи на родной земле.

- Как же?

- Уезжаю. Надо. Я должен успеть довести одно дело до конца. За тебя я теперь спокоен. - Он положил

перед Махмуд-беком книгу: - Это тебе... «Бустон» Саади. Одна из редчайших рукописей. Посмотри на

работу каллиграфов.

- Такой подарок... - смутился Махмуд-бек.

- Бери, бери. Читай. У тебя скоро будет на это время.

Махмуд-бек не мог, да и не имел права, спрашивать: куда торопится Аскарали, какие дела и где его

ждут.

Прощались скупо, почему-то торопливо. Аскарали обнял Махмуд-бека, похлопал его по спине, словно

успокаивая.

- Мы увидимся... там... у себя? - спросил Махмуд-бек.

- Конечно, конечно, - ответил Аскарали.

Пряча глаза, он зашагал к двери и лишь на пороге обернулся, махнул рукой.

Смутная тревога долго не давала покоя. Обычная фраза: я должен успеть. Но в ней Махмуд-бек

почувствовал совсем другой смысл. Он допил остывший кофе и машинально стал листать рукопись в

богатом кожаном переплете. Перевернул несколько страниц. На этих книгах но многих странах Востока

люди гадают. Первая строка на открытой странице удивила, даже потрясла своей томностью: «Ты

мудростью войну предотвращай...»

Аскарали делал это всю жизнь. Всю свою жизнь.

...Махмуд-бек узнал о смерти друга через несколько месяцев. Аскарали никогда никому даже слова не

сказал о тяжелой болезни. Продолжались бесконечные дела и поездки до самой последней минуты

редкой, удивительной жизни.

Шамсутдин не любил шикарные комнаты «Тадж-Махал». Он терпеливо ждал, когда Махмуд-беку и

Фариде надоест разгуливать по мягким дорогим коврам, сидеть на европейских стульях за столом,

покрытым хрустящей белоснежной скатертью.

Шамсутдин неловко чувствовал себя в этой обстановке. Получив задание, он старался побыстрее

покинуть отель. При встрече с Фаридой Шамсутдин с тоской смотрел на нее: почему она не вытащит

Махмуд-бека из этой роскоши в нормальный дом. Не прикоснись ни к чему, следи за каждым своим

шагом... А вдруг испачкаешь дастархан, оставишь следы на ковре.