Мимо нас снуют курсанты первокурсники с «минусами» на левом рукаве. Им вообще ничего сегодня не светит. Девушек мало, и они всегда предпочитают большее количество полос. Я со своими тремя желтыми полосками смотрюсь весьма солидно. «Минусы» смотрят на меня с уважением и плохо скрытой завистью.

Наших нигде пока не видно. Правда, я встретил трех «ШОшников», но ни из нашего взвода, ни из третьего, даже из второго пока никого нет. Наверное, готовятся к танцам – пьют спиртное. Без этого дискотека – не дискотека. Я совершенно трезвый. Может от этого я немного злюсь на пьяную девушку, которая не танцует и ходит, пошатываясь. Но зато она очень доступна и откровенно прижимается ко мне всеми своими чудесными местами.

- Я сегодня звонил тебе несколько раз, - говорю я.

- А меня не было дома, - довольно глупо улыбается девушка, подняв глаза к моим глазам.

- Могла бы подождать меня, - недовольно бурчу я на нее.

- Мог бы и вчера позвонить, тогда бы я ждала, - оправдывается она и я понимаю, что сам виноват. Мог и позвонить, но мне обидно, что ей до лампочки я и мое желание провести время с ней.

- Пойдем ко мне… - Лера смотрит на меня затуманенным взором и с трудом выговаривает слова.

- Не сегодня. Уже не успеем… - с сожалением отказываюсь я.

- Ну, не ххочешь, как хххочешь… - она отталкивает меня от себя или наоборот сама отталкивается. Ей тяжело удержаться на ногах, поэтому она опять льнет ко мне.

- Осторожно! Упадешь!

- Неее, я прекрасно себя чувствую… - она глупо улыбается и кладет голову мне на плечо. Я начинаю переживать, не станет ли ей дурно и не стошнит ли ее на мой пагон.

- Я пойду в ту-а-лет…

- Иди, я здесь тебя жду, - немного успокаиваюсь я. – найдешь дорогу?

- Обидеть хочешь? – она поджимает губки и вырывается из моей руки, придерживающей ее за талию.

Я смотрю, как она неуверенно шагает через весь зал, огибая встречных тансоров большим радиусом. Проводив ее до того момента, как она скрылась из вида, я сам иду на балкон курить.

- А вот и принц! – слышу я голос Бобра. Он стоит в большой компании курсантов нашего и третьего взвода. Значит они вот где скрываются, думаю я. А Бобр продолжает: - ты давно здесь?

- Ну, с час где-то…

- Один или со своей зазнобой? Покажешь ее? – широко улыбается Игорь Нововеров.

- Она ушла… - пытаюсь я предотвратить, казалось бы, неминуемый позор.

- А что так мало? – удивляется Бобер.

- Дела у нее! – отрезаю я и перевожу тему. – Что пьете?

- «Ослиный зад»… - грустно вздыхает Юрка. Так у нас называют дешевое вино с названием «осенний сад».

Вообще почти все официальные названия вин в народе видоизменяются и приобретают созвучное, но оскорбительное название. «Портвейн 777» - это «Партюша» или «Партюшок», «Ркацетели» - простите, «раком до цели», «Золотая осень» - народное название «Зося», «Солнцедар» - «чернила», «Агдам» - «ах, дам», водка за 4,32 рубля – «Андроповка».

- Будешь? – Юрка протягивает мне бутылку для принятия на грудь прямо из горла.

Я беру у него бутылку и делаю пару больших глотков. Крепленое и очень сладкое вино немного обжигает глотку, и протекает внутрь, согревая меня изнутри. Сделав еще один глоток, я возвращаю бутылку. Юрка прячет ее в спортивной сумке. Мы стоим и делаем вид, что только курим. В дверях появляется прапорщик с красной повязкой на рукаве. Он внимательно окидывает взглядом огромный старинный балкон и ничего запрещенного не заметив, вновь скрывается в тепле зала.

- Кто сегодня ответственный офицер? – спрашивает Бобер у всех.

- Вечером должен быть Плавинский, - предполагает Гарик Нововеров.

- Блин! – восклицает Бобер и не понятно, что он этим возгласом выразил, сожаление или радость.

- А что? – спрашивает Гарик.

- Да, Вадька нажрался! Сидит там в зале. Как его вести в казарму?!

- Ладно, время еще есть, может очухается! – говорит Фома и возвращается в зал.

- Ну, что ты идешь к Дэнису? – спрашивает меня Бобер, когда мы остаемся одни.

- Да, наверное, …

- Собираем по пятерке!

- Когда сдавать и кому?

- Потом в роте, Фома принимает.

- Хорошо, я могу хоть сейчас.

- Потом! – кинул Бобер и, затушив сигарету, махнул мне рукой, приглашая идти за ним в зал. – Пошли! Холодно!

Я еще задерживаюсь немного, сделав вид, что докуриваю. Мне очень не хочется появиться в зале вместе с моими друзьями и встретиться с пьяной Лерой. Войдя в зал, я внимательно оглядываюсь, ища глазами свою девушку. Ее нигде не видно. Тогда я прохожу немного в сторонку от дверей на балкон и, затаившись, жду появления Леры. Так проходит еще минут десять. Однако ее нет. Во мне крепнет уверенность в том, что Лера покинула дискотеку. Посмотрев на часы, я размышляю не покинуть ли и мне этот праздник жизни, на котором нынче я чужой. До конца увольнения остается еще около двух часов. За это время я могу успеть забежать домой и поужинать перед возвращением в армию. Мне скучно, и я выбираю вкусный ужин, поэтому, не попрощавшись со своими друзьями, почти по-английски, ухожу в гардероб за своей шинелью.

* * *

Мы вчетвером стоим возле полуоткрытой двери в комнату командира роты. Там Плавинский принимает использованные увольнительные записки. На столе уже скопилась внушительная стопка квадратных листочков. Каждый курсант, возвратившись из увольнения должен предстать перед светлыми очами ответственного офицера, доложить ему о своем возвращении, которое безусловно обязано быть без происшествий. Офицер внимательно изучает прибывшего с воли военнослужащего на предмет употребления тем запрещенных алкогольных напитков, хотя все алкогольные напитки для нас запрещены. У нас прямо-таки сухой закон. Но мы все одно умудряемся употреблять и пиво, и водку. Самое главное не перегнуть палку, как это сделал сегодня Вадька. Он так и не успел протрезветь до назначенного часа и вот пожимает плоды своего неумеренного возлияния. Правда, надо сказать, что первую линию противника он миновал вполне удачно. Первая линия – это стеклянная проходная училища. Здесь помощник дежурного стоит в фойе и пристально вглядывается в лица и походки курсантов. Но здесь легко проскочить незамеченным. Все очень просто. Ждешь большую группу отпускников и, пристроившись к ним, не привлекая к себе внимания, проходишь на территорию. Порой пьяненькие курсанты специально стоят возле училища и просят сформировать большую группу. В этом им никто не смеет отказать. Это воинская взаимовыручка, так сказать военное товарищество.

Вадьку провели всем нашим взводным товариществом. Я заметил скопление курсантов метров за двести до проходной. Сровнявшись с толпой, я понял в чем дело и поучаствовал в операции. Вадьку поддерживали Фома и Бобер под белы рученьки, а мы остальные закрывали их от взора помощника дежурного. На наше счастье, он отвлекся и пропустил нас незамеченными.

Второй и самый сложный этап возвращения пьяного курсанта, - это, конечно, свой ответственный офицер. Хорошо если это командир четвертого взвода, вчерашний выпускник училища. Он получил погоны в то же время, когда мы поступили. Это их название роты гордо мы носим. Дюша, - так ласково его прозвали, очень снисходителен и совсем по-товарищески добр ко всем нам. Он старается не замечать мелких нарушений, он не рыскает во время зарядки по койкам и потайным закуточкам, как это делают все остальные. При его дежурстве мы спокойно возвращаемся и не боимся быть пойманными. Пьяный просто не заходит к нему. Его увольнительную тихонько подкладывают на стол другие курсанты или даже сам старшина.

Плавинский же офицер опасный и мстительный. Он тщательно исполняет свои обязанности. Заходя к нему каждый, кто даже просто сделал глоток пива, задерживает свое дыхание, боясь, что его легкий запах будет учуян собачьим носом капитана. А здесь просто катастрофа! Вадьке дыши не дыши, конец!

- Тушевский! Ты же лыка не вяжешь! – удивленно восклицает Плавинский.