«Счастливчики — Пестролапая и Лоскут!»

Выбираясь из сугроба, Синелапка мрачно думала о том, что хорошо бы иметь длинные-предлинные лапы и никогда больше не волочиться животом по снегу. Теперь вся шерсть у нее под брюхом была в мелких белых ледышках, которые потом замучаешься вычищать. Добравшись до места, где стояли Снеголапка и Птицехвост, Синелапка отряхнула снег с усов и проворчала:

— Ну и каков же план?

— Я придумала насыпать немного орешков или семян возле корней деревьев, чтобы выманивать дичь! — сверкая глазами, выпалила Снеголапка.

— Ты что, принесла с собой орехи? — вытаращила глаза Синелапка.

— В этот раз нет, — покачала головой сестра. — Но я знаю, что у Гусохвоста есть запасы лесных орехов, он использует их для приготовления разных мазей. В следующий раз мы принесем немного и…

— Можно подумать, Гусохвост позволит тебе использовать свои припасы на приманку! — перебила ее Синелапка.

— Но нам нужно всего несколько штучек, — ответила Снеголапка. — Да и те останутся в целости и сохранности, потому что мы сцапаем дичь раньше, чем она слопает приманку!

Птицехвост медленно кивнул:

— Мне кажется, это очень недурная мысль.

Солнцесвет задумчиво склонил голову набок:

— Думаю, это должно сработать.

— Ах, вот как? — возмущенно взвилась Синелапка. — Наверное, ты думаешь, что Снеголапка поймала бы ту белку, да? Ну и ладно!

Развернувшись, она бросилась бежать по снегу, больно жалившему ее лапы холодом.

— В пору Голых деревьев всем котам нелегко охотиться, — крикнул ей вслед Солнцесвет.

Но Синелапка даже не обернулась.

— Простите ее, — услышала она негромкий голосок сестры. — Иногда на нее находит.

Как Снеголапка посмела извиняться за нее? Кем она себя возомнила? Она ей не мать!

Синелапка влетела в заросли папоротников, стряхнув с них целые охапки снега. Между стеблей петлял узенький след, и Синелапка пошла по нему, радуясь возможности снова ступать по твердой земле. Вскоре она почувствовала старый лисий запах и с каким-то мрачным удовлетворением поняла, что тропка была проложена этой хищницей недавно. При мысли о встрече с лисой у Синелапки зачесались когти. Это будет добрая битва!

«На нее иногда находит!» — Синелапка раздраженно взмахнула хвостом, вспомнив обидные слова сестры.

Она все глубже забиралась в гущу папоротников, стараясь отделаться от чувства вины, кусачей блохой вцепившееся в ее шерсть. Снеголапка не виновата в том, что она сегодня весь день злится.

После гибели Лунницы Синелапка каждое утро просыпалась с щемящей тоской. Боль, словно старая рана, постоянно ныла у нее в животе. Она не умела справляться с этой мукой. Это не Солнцесвет, а мама должна была сейчас помогать ей пробираться по сугробам. Если бы Лунница осталась жива, она научила бы Синелапку охотиться так, чтобы не выглядеть полной дурой перед своими товарищами. Почему сейчас ее нет рядом?

Через несколько шагов тропа в папоротниках стала шире, и Синелапка вышла в засыпанную снегом низинку. Прямо перед ней возвышался голый песчаный берег, укутанный белой шкурой снега. У подножия склона зияло черное отверстие, и хотя снег перед ним оставался нетронутым, из норы тянуло горячим свежим запахом лисицы.

«Лисья нора!»

Распушив загривок, Синелапка замерла, глядя в темноту. Сейчас она была зла, как целое семейство лисиц. Но не успела она выпустить когти, как сзади негромко хрустнули папоротники. Следом раздался отчетливый звук шагов по мерзлой земле, и Синелапка напряглась, готовясь броситься в бой. Прижав уши, она резко обернулась — и увидела Солнцесвета, выбегающего из золотистых стеблей сухих папоротников.

— Во имя Звездного племени, что ты здесь делаешь? — проворчал он. — У тебя что, нюх отшибло? Ты не чувствуешь лису?

— Еще как чувствую! — огрызнулась Синелапка.

— Да здесь их, похоже, целое семейство, — прошипел Солнцесвет, кивая на нору. — Сидят там и ждут, когда какая-нибудь мышеголовая кошка, вроде тебя, пройдет мимо и станет их легкой добычей.

Синелапка с вызовом посмотрела на наставника, но ничего не ответила.

— Неужели ты всерьез думаешь, что у тебя хватит сил справиться с лисой?

В глубине норы что-то зашевелилось, и у Синелапки все похолодело внутри от звука тяжелых лап, ступающих по утоптанному песку.

Солнцесвет не стал терять времени даром. Он стремительно заслонил собой Синелапку и подтолкнул ее в папоротники.

— Бегом!

В последний раз обернувшись на нору, Синелапка без разговоров кинулась бежать по тропе. Дикий ужас подгонял ее вперед. Когда они с Солнцесветом выскочили из папоротников, сердце у нее колотилось, будто бешеное.

Солнцесвет обернулся и принюхался:

— Никто за нами не гонится.

Синелапка вздернула подбородок, стараясь скрыть свое облегчение.

— А где остальные? — как можно небрежнее спросила она.

— Я отослал их обратно в лагерь, — ответил Солнцесвет. — Уже поздно.

Синелапка молча, повернулась в сторону дома.

— Подожди, — остановил ее Солнцесвет и поманил хвостом к корням березы. — Я хочу поговорить с тобой. — Смахнув лапой снег с корня, он вскочил на него и расчистил местечко рядом. — Мы не вернемся в лагерь, пока ты не объяснишь мне, что происходит.

Синелапка молча, поскребла когтями по гладкой серебристой коре, освобожденной из-под снега. Ей вовсе не хотелось ни с кем разговаривать, а тем более с Солнцесветом. Она просто хотела вернуться домой, забраться в свою палатку и свернуться на подстилке — подальше от снега, холода и соплеменников.

— Ничего не происходит, — с усилием выдавила она из себя. — Я просто замерзла и проголодалась.

— Мы все замерзли и проголодались, ответил Солнцесвет, не сводя с нее пристального взгляда своих янтарных глаз. — Но это не дает нам права быть грубыми или безрассудными.

— Я не безрассудная!

— Вот как? Но разве не ты только что заглядывала в лисью нору? — с трудом сдерживая гнев, спросил Солнцесвет. Взгляд его посуровел, и Синелапка беспомощно опустила глаза, чувствуя, как ее уши горят на морозе.

— Ты подумала о том, что чувствовала бы Снеголапка, если бы тебя порвали в клочья? Она только-только начала приходить в себя после смерти Лунницы, Неужели она должна пережить еще и твою смерть?

Задыхаясь от гнева, Синелапка уставилась на своего наставника:

— Я не собиралась умирать!

— А что ты собиралась делать? — рявкнул Солнцесвет. — Поймать лису и принести ее в лагерь на ужин?

Синелапка пожала плечами и отвернулась.

— А теперь, будь добра, сядь и объясни мне, в чем дело.

Синелапка нехотя взобралась на корень и села рядом с наставником. Голое дерево обжигало ее холодом и сыростью.

— Просто у меня выдался плохой день, вот и все.

— Насколько я мог заметить, у тебя теперь каждый день — плохой.

«Замолчи! Замолчи сейчас же!»

— Сейчас пора Голых деревьев… — начал Солнцесвет.

«Да что ты говоришь?»

— Мы должны стараться изо всех сил, чтобы прокормить свое племя. Но ты даже не пытаешься ничего сделать. Ты ведешь себя так, словно делаешь всем одолжение, все задания выполняешь кое-как, хотя я знаю, что ты способна на большее. Порой мне кажется, что я напрасно теряю время, пытаясь хоть чему-нибудь тебя научить. Ты постоянно грубишь товарищам, и они тебя сторонятся. А теперь, когда все коты должны лезть из шкуры вон, чтобы обеспечить племя едой, ты даже охотиться перестала. Такое впечатление, будто лапы у тебя сделаны из камня, а голова набита перьями!

Слова Солнцесвета жалили больнее крапивы, и Синелапка невольно втянула голову в плечи.

— Почему соплеменники должны заботиться о тебе, если ты отказываешься заботиться о них?

У Синелапки защипало в глазах.

— Я… я… — голос ее сорвался, и она жалобно пискнула. — Все плохо.

Повисло тяжелое молчание. Потом Синелапка почувствовала, как Солнцесвет ласково дотронулся хвостом до ее бока, и подняла глаза.

— Ты тоскуешь по Луннице, — негромко сказал глашатай. — Я понимаю. Но ты ведь знаешь, что твоя мать погибла, защищая свое племя.