Мы проходим фейсконтроль у швейцара и в результате попадаем в красный, покрытый лаком бар, наполненный произведениями искусства. Стены на самом деле выглядят удручающее, в старом дизайне — полированная латунь и темные дубовые панели, потолки низкие и с мавританской росписью. Освещение настолько тусклое, что создается ощущение будто находишься в гробнице или пещере. Посетители исключительно обитатели британской аристократии в костюмах и непонятные явно нездешние мужчины, в сопровождении высоких, потрясающе красивых восточно-европейских женщин, младших их наполовину, и конечно супербогатых избалованных детей с мужчинами из Ближнего Востока, обладающих нефтяными скважинами. Дресс-код очень строгий — в костюмах или коктейльных платьях. Несмотря на все усилия, чтобы сохранить стиль полу-мрачной привлекательной библиотеки, атмосфера граничит с нуворишами.

Мы выпиваем несколько очень дорогих коктейлей, потом переходим к нашему столику, где стены выложены только бутылками Бордо. Метрдотель, как всегда кружит вокруг Блейка. Другие официанты, в основном итальянцы, приветливые, немного нахальные и снисходительные. Мы едим какую-то франко-итальянскую еду, очень вкусную. Лана и я едим пасту, Джерон заказал «Bellota Iberica» ветчину, Блейк же пропитанный кровью стейк. Для начала Блэйк заказал икру, которая отвратительна, на мой взгляд, но все остальные, видимо думают, что она превосходна. Вино давнишней выдержки и очень дорогое, но я не люблю вино, поэтому я не бросаю свой коктейль.

Блейк утонченный и вежливый, Лана сверкает, Джерон само очарование и внимательность, но я просто наблюдаю за Джероном. То, что он сейчас такой, я до конца не понимаю его. Я наблюдаю, как Джерон беседует с Блейкой Лоу Баррингтоном и его женой. Он выглядит таким гладким, умным, забавным, обаятельным, глянцевым. И это совершенно не тот Джерон, которого я знаю. Он надел сейчас определенную маску. Он даже берет меня за руку, смотрит мне в глаза, наклоняется и целует меня в губы, но это не тот Джерон, которого я знаю.

Джерон, которого я знаю, напористый и требовательный, и, бл*дь, настоящее животное. Этот же гладкий, льстивый... торговец, который шокирует меня полностью. Наблюдая за ним, никогда нельзя вообразить, будто он может лететь вниз со склона горы в вингсьюте или же посещать дайв-клуб, где каждый находится под действием наркотика, чтобы слушать ту музыку. Он что нацеливается на какой-то бизнес с Блейком Лоу Баррингтоном?

После того, как я с Ланой попробовала мороженое, посыпанное горьким шоколадом, я направляюсь к танцполу отплясывать под настоящие песни звезд семидесятых и восьмидесятых годов. Очевидно, я понимаю, что танцую под ABBA, но я выпила более пятнадцати фунтов коктейлей и если честно, мне уже все равно. Удивительно, но это кажется на удивление весело.

Главным образом, только Лана и я поспешили на танцпол, чтобы танцевать вуги-буги, пока мужчины ведут беседы за столом о том, о чем обычно говорят мужчины, когда их женщины танцуют. Они появляются рядом с нами, чтобы разъединить нас. Краем глаза я вижу, как Блейк кружит Лану, обхватив за талию, и слышу ее удивленный, радостный смех, потом отвлекаюсь на руку, хватающие меня за задницу и кружащую.

— Классно, супер, — пытаюсь я перекричать музыку.

— Не выдавай все свои комплименты за одну ночь, — говорит он, притягивая меня к своему телу. Я оборачиваю руки вокруг его шеи.

— Ты хорошо проводишь время? — спрашиваю я.

— Да, ты была права. Несмотря на то, что Блейк миллиардер, он отличный парень.

И меня переполняет чувство огромного облегчения. Мне кажется, я боялась, что он не поладит с Блейком. — Одно могу сказать — я не хотел бы иметь его своим врагом. Но здорово, что он женился на твоей лучшей подруге.

Говорит он, но я не успеваю ответить, потому что «Мambo № 5» начинает играть, и я восклицаю:

— Смотри, Джерон, они играют твою песню.

— Очень смешно, — говорит он, но нам хорошо вместе, поднимая меня и кружа, он подпевает:

— Немного Моники в моей жизни, Немного Эрики рядом, Немного Сандры под солнцем. Немного вас делает меня вашим мужчиной!

Джерон красиво крутит меня вокруг.

— Мамбо номер пять, — кричу я, делая один шаг влево, а потом вправо. Затем мы хлопаем в ладоши два раза вместе со всеми другими танцорами, двигаясь вперед и смеемся.

— Единственное, что нам необходимо после этого это немного «Macarena», — говорит Джерон.

У меня на лице отображается шок и ужас, потому что диджей ставит «Macarena». У меня отпадает челюсть, мы покатываемся со смеху. Джерон делает усиленную разминку, кружа меня вокруг себя, перед тем, чтобы станцевать «Macarena». Это интересно. Я никогда не ожидала увидеть его занимающимся таким видом спорта, что он позволяет себе быть немного чокнутым. Даже Блейк не ушел с танцпола. Лана выглядит раскрасневшейся и счастливой, и я задаюсь вопросом, выгляжу ли я также, потому что внутри однозначно чувствую себя именно так — раскрасневшейся и счастливой.

Мы возвращаемся домой почти в два часа ночи, и я пою «Hips Don't Lie» в исполнении Шакиры.

— Не надо ссориться, не надо ссориться, — пою я фальшивя, когда Джерон проводит меня через входную дверь.

— О, детка, когда ты так говоришь...

Он тащит меня в спальню, бросает на кровать и ложится сверху.

— Мои бедра не лгут, — говорю я медленно, пытаясь правильно отчеканить слова. — Я купила их в Колумбии.

Он переворачивает меня, и я оказываюсь на нем сверху и сразу видно, что он не в настроении болтать. Мои трусики сползают по моим ногам.

— Ты моя, — говорит он жестко, и настолько отличается от того мужчины, который сидел за обеденным столом в клубе «Annabel». Этого Джерона я как раз знаю очень хорошо. Скрытое обещание в его словах вызывает дрожь в моей киске.

— Делай черт побери, что ты хочешь со мной, — шепчу я хрипло.

— Скажи это. Скажи, что ты моя.

— Я твоя, Златовласка. Я вся в твоем распоряжении.

— Теперь, бл*дь, скачи на мне, пока ты не кончишь.

Я бормочу что-то невнятное и начинаю расстегивать его ремень. Я скольжу своей мокрой киской по его члену и опускаюсь на него вниз. Это пьяный секс, но потрясающе восхитительно вкусный. Эта часть секса похожа на мечту. Такой секс может стать страданием для меня, если я не буду осторожной: Черт, откуда взялась такая мысль?

Я не зацикливаюсь на ней.

Через какое-то время я содрогаюсь, приближаясь к краю.

— Черт возьми, я сейчас кончу, — ахаю я и смотрю на него. Его глаза горят зеленым, и его кожа светится от пота. Мое сердце трепещет. Господи, спаси меня, я увлеклась Златовлаской. Волны, накатывают на меня, словно цунами. Его кожа по-прежнему мерцает от пота… я скольжу по ней. Дерьмо, похоже я увлеклась Златовлаской?

Все начинается безобидно. Мы находимся в гей-клубе, в который я частенько захаживала раньше, и я говорю:

— Я не знаю, кто я теперь.

— Ты выздоравливающая лесбиянка, — отвечает он.

Развязный ответ меня раздражает, и я решаю наказать его, немного.

— Мне вроде бы не хватает ощущения нежной кожи, — говорю я.

Его выражение лица меняется. Я не в состоянии точно сказать, что оно обозначает, он быстро берет себя в руки.

— Ты хочешь привести в нашу постель другую женщину?

Вопрос ударяет по мне. Я не задумывалась настолько далеко, но теперь, когда он его озвучил, не могу проигнорировать.

— Я не знаю, — честно отвечаю я.

— Есть только один способ это выяснить.

Я открыто смотрю на него.

— Выбери женщину, которую ты хочешь, и мы займемся групповым сексом.

— Раньше ты уже был с двумя женщинами?

— Конечно.

— Тебе понравилось?

Он уклончиво пожимает плечами.

— Было хорошо.

Я опрокидываю в себя стопку водки.

— Ладно, давай выясним, на какой границе своих бисексуальных проказ я застряла. Далеко не уходи. Я вернусь.