— Кто ты черт побери? — спрашиваю я, еле разжимая губы.

Его глаза. Его глаза. Их невозможно прочитать.

— Просто сам по себе. Это все игра, Билли. Просто игра. Я никто. Я просто хочу тебя, будь моей сегодня ночью.

— А апартаменты, в которые ты водил меня в первую ночь?

Он пожимает плечами.

— Тоже мои.

— Там ты трахаешь других?

— Что-то типа того.

— А здесь?

— Здесь я трахаю тех, кто мне нравится.

Я облизываю свои губы.

Он достает какое-то маленькое устройство из кармана и нажимает на него. Свет гаснет, и тихая музыка заполняет пространство. Музыка настолько соблазнительная, мужской голос начинает петь.

«Я мечтал о прошлом. И мое сердце билось быстро. Я начал терять контроль...»

Я кусаю губу.

— Как называется эта песня?

— Ревнивый Парень («Jealous Guy»).

Я хмурюсь.

— А поет?

— Брайан Ферри. (Брайан Ферри (англ. Bryan Ferry; 26 сентября 1945, Вашингтон, Даррем, Англия) — британский музыкант, певец и автор песен, получивший известность как фронтмен Roxy Music. С группой Ферри выпустил 8 альбомов (три из которых — Stranded, Flesh and Blood и Avalon — поднимались на вершину британских чартов) и 24 сингла (включая чарттоппер «Jealous Guy»). Ещё будучи в Roxy Music Ферри начал успешную сольную карьеру (выпустив 12 успешных альбомов и 39 синглов), которая продолжается по сей день..)

— Я никогда не слышала о нем.

— Потому что он был еще до тебя.

— Джерон?

— Нет, Билли.

— Скажи мне правду. Почему ты мне не позвонил?

Он наклоняет голову.

— Не все ли равно? Мы просто... развлекаемся.

— Мы просто корабли, разминувшиеся в ночи. Так что никаких табу, верно?

Его глаза меняются, что-то мелькает в них на мгновение. Его настроение вполне соответствует музыке.

— Потому что я знал, что это произойдет.

У меня не остается времени проанализировать его слова, он начинает двигаться ко мне. Его глаза неузнаваемы. Господи! Этот парень на самом деле сильно хочет меня. Клянусь, никто и никогда не смотрел на меня так, как он. Осознание этого слишком бурное для меня. Кровь стучит в ушах, у меня такое чувство, будто я почти оглохла.

«Я не собирался обидеть тебя, Сожалею, что заставил тебя плакать, Я не хотел обидеть тебя…»

Я пыталась встретиться с ним взглядом.

Я снимаю свое пальто и позволяю ему соскользнуть на пол. Сознательно, я отпихиваю его подальше от себя. Я скольжу пальцами по топу и медленно, очень медленно снимаю его через голову. Мой большие и красивые фальшивые сиськи предстают его взору. Я откидываю топ прочь.

«Я чувствую сомнения, Ты, может, не любишь меня больше, У меня трепещет все внутри,

… Я просто ревнивый парень»

На мгновение я принимаю соблазнительную позу в моих белых шортах и черных сапогах.

И я немного раскачиваюсь, моя грудь качается и слегка трясется. Сажусь на пол и медленно расстегиваю молнию на сапогах, снимая сначала один, потом другой. Я ложусь на спину, расстегиваю шорты и выскальзываю из них, сексуально, словно угорь на костре. Под ними не видно никакого нижнего белья. Приподнимаюсь, садясь и в такт музыки одеваю назад сапоги.

«У меня трепещет все внутри».

Я ложусь на спину на холодный мраморный пол, приподнимаясь на локтях, разведя ноги с прямыми коленями. Наверное, я выгляжу очень глупо с опухшей и покрасневшей промежностью, но мне плевать. Мне нравится, как он смотрит на меня во все глаза, словно существуем только он и я, и этот огромный коридор, а остальной мир пусть катится к черту.

Я наблюдаю за ним из-под ресниц, выражая как можно больше дерзости, настолько могу.

— Чего ты ждешь, здоровяк?

Он отбрасывает свой красивый сшитый на заказ однобортный пиджак, направляясь ко мне. Его глаза горячие, голодные, глаза незнакомца. Они не на минуту не оставляют меня.

Он останавливается надо мной, расстегивая манжеты рубашки, вытягивая ее из-под ремня. Его глаза поедают меня. Сняв, он швыряет ее на землю, рубашка падает поверх моего пальто. Он упирается носком ботинка в пятку другого, чтобы снять их, за ними следуют носки. Наконец его глаза передвигаются к моей открытой киски и замирают, пока он расстегивает ремень и снимает брюки, перешагнув через них, пинает их в сторону. Начинается еще одна песня, которую я не знаю. Мне кажется она слишком давнишняя. Мужчина поет: «Девочка, ты скоро станешь женщиной».

Я издаю небольшой вздох, когда его трусы падают на пол.

— Боже мой, мистер Роуз, — поддразниваю я его с напускным шикарным акцентом. — Я никогда не видела тебя с такого ракурса, должна сказать, что это ужасно похоже на вызов.

— Не так сильно и в половину, как вид с этого ракурса, — говорит он, даже не улыбнувшись. Опустившись на колени, он хватает меня за бедра и зарывает рот между моих ног. Я хватаюсь за большие твердые накаченные его плечи, беспомощный плач начинает клокотать у меня в горле, но я сдерживаюсь. Восхитительно, насколько хорош он в кунилингусе.

Ощущения восхитительные — на горизонте маячит зарождающийся оргазм.

— Не останавливайся... пожалуйста, не останавливайся, — всхлипываю я.

Мои зубы начинают сжиматься, голова скользит на пол, я кончаю, содрогаясь и дергаясь. Потом возвращаюсь на мраморный пол.

— Мне действительно, на самом деле нравится чувствовать тебя внутри себя.

Он поднимает голову и испытующе смотрит на меня. Затем нежно убирает влажную прядь волос.

— И мне действительно на самом деле нравится быть внутри тебя, — говорит он и его член внутри меня дергается.

Я хихикаю и поддразниваю его, обхватив руками за шею и притягивая к себе.

— Мы собираемся провести целую ночь на мраморном полу? Я думаю, что это действительно красиво, но я не против подушки, одеяла и матраса.

— Я тоже, детка, — отвечает он, и одним грациозным движением поднимается, потянув меня вверх за собой, перебрасывая к себе на плечо. Я вишу на нем полностью обнаженная в одних блестящих черных сапогах.

— Ты похож на пещерного человека, — намеренно ругаюсь я, тряся своей задницей.

— Я просто утверждаюсь, что ты принадлежишь мне, — бодро говорит он, жестко шлепая меня по голой заднице, неся вверх по лестнице, я хихикаю, как выжившая из ума дурочка. Меня никто не нес вверх по лестнице. Это неземное ощущение. Если бы мне раньше сказали, я бы подняла всех на смех и никогда не подумала, что буду наслаждаться этим.

Другой певец, голос, которого я тоже не узнаю, поет: «Is this love»? Джерон не выглядит старым, но... его музыка.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю я, наблюдая за его движущейся задницей, пока он поднимается по лестнице.

— Мне тысяча лет, Билли.

Его настроение меняется по какой-то причине, которую я не могу себе даже представить, он кажется грустным и отдаленным. Я стараюсь разрядить атмосферу.

— Ты вампир или может быть кто-нибудь еще?

— Нет, но я по любому слишком стар для тебя.

— Тебе не дашь больше тридцати.

Он смеется, звук получается каким-то грустным с привкусом горечи.

— Мне тридцать два, но такие люди как я, мы словно метеориты. Мы не долговечны. Мы светлые, очень яркие, мы можем зажечь небо от своего огня, но также сжигаем и причиняем боль людям, находящимся рядом с нами. Но я не собираюсь причинять тебе вред, по крайней мере, я долго еще просуществую рядом с тобой, прежде чем сделаю.

Мне не нравится, как это звучит, по какой-то странной причине меня это пугает. Я напоминаю себе, что мы просто трахаемся и у него есть девушка. Я ничего о нем не знаю, и я просто собираюсь играть роль его любовницы. И до сих пор все идет хорошо. Я не позволю ему испортить этот вечер разговорами о вещах, которые находятся вне поле моей досягаемости.

— Какого черта ты хочешь сказать, Джерон?

Кажется, для него тоже достаточно этого странного разговора.

— Больше никаких разговоров, Билли дорогая.