в соединение к 1-й армии. Но к крайнему прискорбию,

удостоверившись в непомерном превосходстве сил

неприятельских от Вильно чрез Вилейку у Минска показавшихся, от

Воложина на Раков и Радашкевичи туда же следовавших и

угрожавших мне от стороны Новогрудка; следуя при том

неотложно вашего императорского величества высочайшему

, повелению, в отношении ко мне военным министром

объявленному: чтобы с сильнейшим неприятелем избегать всех

решительных сражений, поставлен был в необходимость

переменить мое предприятие, и тем еще более, что прибывший

ко мне вашего императорского величества флигель-адъютант

Бенкендорф, удостоверяя о приближении к Минску войск

неприятельских, полагал, что вслед за его выездом, должен

быть занят сей Первейший пункт для соединения.

Ваше императорское величество, из подносимой при сем

копии отношения моего, к военному министру отправленного

в 13-й день июня, усмотреть соизволите, что я имел неща-

стие предвидеть занятие неприятельскими войсками Минска,

прежде меня; но все бы еще достигнуть возможно было

соединения армии чрез оный, если бы я не получил в Зельве

направления на Новогрудек.

Вашего императорского величества снисхождение и

милостивое внимание к приводимым здесь причинам, ободрит

меня в разделенных с войсками трудах и предлежащих

оков — и я в полном уповании на храбрость вверенных мне

воинов, еще ласкаю себя надеждою, соделать их

достойными милостей монарших и противостать непомерным силам

неприятеля, мужеством народу твоему государь приличным.

С таковым предположением, переменяя мое направление к

Минску, я беру оное чрез Несвиж и Слуцк к Бобруйску,

чем не оставлю воспользоваться, дав растах войскам в Не-

свиже, куда сего же дня прибыл К Вслед за сим поспешу

заняться избранием выгодного места, для расположения

армии между Слуцка и Бобруйска; дам несколько дней

отдохнуть войскам; и наконец все меры употреблю, чтобы

нападая по частям на неприятельские силы истреблять оные.

Всемилостивый государь! В десять дней беспрестанных

маршей, дух воинства, горящего любовию к отечеству и к

благодеющему им монарху, возрастая новыми чувствами,

рождает во мне смелость ручаться вашему императорскому

величеству, что в предлежащих им обстоятельствах они

достойны будут милостей монарших, — а я щастливым уже

себя почитаю, что в толь затруднительном положении (где

каждый шаг мой был известен неприятелю от жителей,

огорченных отступлением нашим) моими диверсиями,

подкреплениями и направлениями предлагаемыми генералу от

кавалерии Платову и предписываемыми генерал-майору

Дорохову, бывшему совершенно жертвою неприятелю, успел

присоединить их к вверенной мне армии.

Недавное пребывание императора французского

Наполеона у войск противу меня, для одобрения оных, даст

причину соглашаться с сведениями, ко мне дошедшими, что

неприятель имеет здесь большие силы свои, о чем, равно как

о невозможностях занять Минск, о принятом вновь

направлении вверенной мне армии и моих намерениях вашему

императорскому величеству всеподданнейше доносить щастие

имею.

[Князь Багратион.)

Для сохранения здоровья нижних чинов нужно

наблюдать:

1-е, чтобы люди в жаркое время более отдыхали, а шли

бы утром и вечером;

2-е, винную порцию давать перед обедом и ужином, но

никогда натощак;

3-е, занимая биваки, избегать сколь возможно мокрых и

болотистых мест...

К крайнему моему неудовольствию слышу я, что от

регулярных войск и от казачьих полков делаются разного рода

неустройства, противные не только доброму порядку, в

войсках быть долженствующему, но даже ни в каком

состоянии нетерпимые...

Обязанность каждого чина охранять и защищать

подданных своего государя, а отступающий от сего по законам

должен быть расстрелян. Люблю воинов, уважаю их

храбрость, настолько ж требую и порядка. И потому к

сожалению моему сим объявляю, что первого, кто будет найден и

обличен в каковом-либо насильственном поступке против

жителей, будет расстрелян, а начальник роты, эскадрона или

сотни разжалуется в рядовые. Тем более всякий воин

заслуживает почтения, ежели он в неприятельской земле,

поражая неприятеля, подъемлющего против него оружие, с тем

состоянием людей, которые нужны к поддержанию побед,

ведет себя кротко...

Я уверен, что господа главные и частные начальники во

вверенных мне войсках потщатся содействовать мне на

прекращение сего зла и отнюдь не [будут] закрывать

виновных, дабы они получили всегда ожидающее их наказание

по законам.

Приказы, отдаваемые мною, читать, и внушать нижним

чинам, что их своевольство наказано будет смертию...

Кн[язь] Багратион.

Приняв намерение чрез Несвиж и Слуцк следовать к

Бобруйску, как имел щастие всеподданнейше доносить вашему

императорскому величеству от 26-го июня под № 391-м, и

имея сведение о неприятельском стремлении от стороны

Новогрудка: дабы обеспечить направление мое к Несвижу и

удостовериться в силах неприятельских, показывавшихся с

разных сторон в тылу армии, назначив генералу Платову

день соединения со мною у Несвижа, предписал ему от

25-го числа, чтобы, следуя на Новогрудек, Сталовичи к

Несвижу, посылал надежные партии в стороны, по тракту

направления его, для открытия и истребления неприятеля.

26-го числа при Кареличах от стороны Новогрудка

показался неприятель в трех колоннах кавалерии, но

отряженными от корпуса генерала Платова казачьими полками,

вместе же с таковыми Иловайского 5-го и Карпова 2-го

обращен был в бегство по дороге к Новогрудку; преследовать

коего с наступлением ночного времени было невозможно.

Генерал от кавалерии Платов, донося мне о сем, отступил к

Миру.

Заключая из донесения генерала Платова, что

показавшийся неприятель в 3-х колоннах должен иметь вслед себя

большие силы, я предписал ему остаться в Мире для

удержания сего пункта. За откомандированием полков корпуса

Платова в поиски на неприятеля, присоединив к нему полки

Иловайского 5-го и Карпова 2-го и подкрепив отрядом ге-

нерал-майора Васильчикова, состоящим из трех полков

конницы и двух пехоты, поставил в виду, что с сими силами он

в состоянии будет на открытых местах близ Мира поражать

неприятеля. Между тем, как я с гранодерскою дивизиею и

корпусом генерал-лейтенанта Раевского был в совершенной

готовности следовать к Миру, коль скоро бы я получил

донесении о непомерном усилии неприятеля. 27-го числа в ночи

чрез адъютанта моего князя Меншикова, бывшего в сем

деле, получил донесение генерала от кавалерии Платова, что

бригада польских улан, состоящая из 3-х полков под

командою генерала Турно, вышедшая на рассвете 27-го числа из

Мира, после нескольких часов весьма упорного

сопротивления, быв совершенно разбита, обращена в бегство.

Преследуя и поражая бегущего неприятеля, взяты в плен

подполковники Радзиминский и Суминский, несколько

офицеров и много рядовых; а бригадный генерал Турно едва

спасся с весьма небольшим числом улан, от трех полков

оставшихся, с нашей же стороны убитых и раненых не

более 25 человек.

Доводя до сведения вашего императорского величества

первый подвиг в сию кампанию войск, под моим начальством

состоящих, я буду иметь щастие вслед за сим

всеподданнейше донести о всех обстоятельствах дела сего, и 29-го