— Ты позвонил им?

Джон Бакстер был уже снаружи и открывал Кэри дверь.

— Конечно, — он тепло улыбнулся ей, помогая выбраться из машины и сесть в кресло, и вытер ее слезы большим пальцем. — Я не хочу, чтобы мой внук родился в зале ожидания.

Следующие пятнадцать минут были полны подготовки к родам и схваток. Сестры отвезли Кэри в родильную палату и следили за ее состоянием. Через несколько минут пришел врач и обследовал ее.

— Я сказал бы, что это случится через час, — он похлопал Кэри по руке, и она почувствовала его симпатию, накрывшую ее как теплым покрывалом — утешающим и согревающим. Похоже, все в Блумингтоне знали, что случилось с Тимом — что его бедная скорбящая вдова на шестом месяце беременности стоически ждала возвращения своего мужа, а он был убит перед домом своей подружки. Она ценила заботу врача, как и всех остальных. Но она терпеть не могла, что ее жалеют повсюду, где бы она ни оказалась. Особенно здесь, где она прощалась с погибшим мужем, и здесь же приходится рожать своего первого ребенка через несколько месяцев после похорон.

Опять пришли схватки, и Кэри подумала, что может потерять сознание от боли, но она терпела. Врач взял ее за руку, потом склонил голову, всматриваясь в ее заплаканное лицо:

— Все в порядке?

Кэри кивнула:

— Я готова к встрече со своим ребенком.

Он улыбнулся:

— Молодец, девочка. Послушай, твоя семья ждет в холле. Впустить их?

— Конечно, — она попыталась улыбнуться.

Когда дверь открылась, вошли Эшли с Коулом и родители. За ними следовали Брук и Питер, оба в белых халатах и улыбающиеся до ушей. За ними — Эрин, сообщившая, что Сэм подойдет позже, и наконец Люк с большим букетом белых роз. Они собрались вокруг ее постели, кто положил руки на ее колени и плечи, кто убирал пряди волос с ее вспотевшего лица.

Теперь схватки были быстрее и сильнее, и в обычных обстоятельствах Кэри не захотела бы присутствия других людей. Но это были люди, которых она любила, ее семья — те, кто был рядом с ней всю жизнь, соглашались они с ней или нет. Если они хотели быть тут, она не могла попросить их уйти. Кроме того, они не останутся надолго. Во время родов с ней должна остаться только мать.

Все молчали и смотрели на Кэри, потом отец откашлялся и взял ее за руку:

— Мы не хотели, чтобы ты была тут одна.

Кэри сглотнула и ждала, пока сможет говорить:

— Спасибо.

— Они приехали, как только я позвонил им, — Джон посмотрел на лица членов своей семьи. Его подбородок дрожал, когда он опять обернулся на Кэри. — Сколько бы это ни продолжалось, мы будем ждать снаружи на случай, если тебе что-нибудь понадобится.

Она кивнула, не способная ни на что, кроме стона, когда новая волна боли окатила ее. Когда она прошла, Кэри встретилась взглядом с каждым из членов своей семьи, дыхание у нее было тяжелым, на лбу выступил пот:

— Я люблю вас.

Они стали улыбаться и шептать: «Мы тоже тебя любим», — и ее отец опять взял все в свои руки:

— Нам надо идти. Давайте помолимся о Кэри и о ребенке.

Все кивнули, и никто — даже Эшли, Брук и Питер — не колебался, принимать ли это предложение. Они один за другим взялись за руки, пока не образовался круг, разрыв в котором был только между Люком и Эшли, стоявшими рядом друг с другом. Наконец Люк улыбнулся своей сестре и протянул ей руку. И круг стал полным. У всех на глазах были слезы, и Кэри почувствовала, что ее сердце наполняется любовью, которую она чувствовала среди своей семьи.

Ее отец обвел их взглядом, по очереди, а потом склонил голову:

— Господи, Ты полон благодати и милостив во всем, даже в боли, которая ведет к рождению новой жизни. Отец, мы просим Тебя, чтобы ребенок родился быстро, без потрясений и без проблем, и мы молим о том, чтобы Ты хранил Кэри и ее ребенка, — его голос дрогнул, и Кэри почувствовала знакомую влагу на лице. Она знала, что ее отца сильно тронуло то, как все его дети объединились вокруг ее постели. Особенно Люк и Эшли. — Я миллион раз молился об этом раньше, Господь, но позволь мне сказать это еще раз. Спасибо Тебе за мою семью. После Тебя, Отец, они — самое важное в моей жизни.

Почти сразу после окончания молитвы у Кэри начались новые схватки, и на этот раз отец позвал медсестру. Она вошла в полную людей палату и посмотрела на монитор.

— Хорошо, Кэри, я думаю, что пора.

Остальные вышли из палаты — все, кроме ее матери, которая держала ее за руку и шла рядом с ней, когда ее везли в родильную палату. Кэри была благодарна за то, что все происходило именно так.

Окончание схваток показалось ей намного короче, чем начало, и через полчаса врач уже призывал ее поднатужиться в последний раз. Сделав это, Кэри почувствовала великое облегчение. Секунду спустя палата наполнилась прекрасными звуками — криками новорожденного.

— Поздравляю, Кэри, — врач протянул ей кричащего ребенка, и Кэри едва могла поверить в то, что это правда случилось. — Это девочка.

Плач вырвался у Кэри из груди. Она упала на спину, изнеможенная, потрясенная, счастливая. Ее мать сидела рядом с ней, сжимала ее руку и целовала ее в лоб:

— Ах, дорогая, она прекрасна!

— Я знала, что это девочка. Бог сказал мне об этом много месяцев назад, — Кэри улыбнулась и заметила, что уже не плачет. Вместо этого невыразимая радость наполнила ее сердце и душу, — радость облегчения, трепета, изумления при чуде появления новой жизни.

— В рождении дочери есть нечто особенное, — мать наклонилась к Кэри. — Я помню, как я чувствовала себя в такие моменты, — она замолчала, и ее слезы счастья увлажнили щеки Кэри. — Теперь ты знаешь, почему я так люблю тебя.

— Ее зовут Джесси Рене.

— Это прекрасно, Кэри. Твоя прабабушка полюбила бы ее.

Медсестра появилась рядом с постелью, держа вымытого и завернутого в пеленки ребенка:

— Я подумала, вы захотите познакомиться со своей дочкой.

Осторожно, словно ребенок был стеклянным, Кэри взяла сверток и поднесла к себе:

— Ах, мама... нет ничего прекраснее. Не могу поверить, что она у меня на руках.

Кэри смотрела на свою крохотную дочь, в восторге от нее. Она была не права в ту ночь, когда умер Тим. Нельзя было говорить, что лучшее в ее жизни позади. Надежда была жива — и ее маленькая дочка была доказательством этого.

Божий план насчет нее не перестал существовать; он просто был пересмотрен и обновлен.

Он был новым, как эта драгоценная жизнь в ее руках.

* * *

Утром Кэри не могла заставить себя открыть глаза, хотя странные звуки наполняли палату. Как будто кто-то поет, скорее, напевает себе под нос, прямо здесь, около ее кровати.

Мотив был знакомым, и, хотя она не окончательно проснулась, она узнала его.

Великий Бог! Когда на мир смотрю я,

На все, что Ты создал рукой Творца,

На всех существ, кого, Свой свет даруя, Питаешь Ты любовию Отца...

Пение стало более отчетливым, и Кэри подумала, что рядом с ней ее отец. Это был его любимый гимн, который он всегда пел, когда видел руку Бога в происходившем с ними. Начался припев, и, так как Кэри уже полностью проснулась, она присоединилась к пению.

Тогда поет мой дух, Господь, Тебе:

Как Ты велик! Как Ты велик!

Потом она открыла глаза, и ее сердце остановилось. Как, почему? Кто ему сказал? Это невозможно.

Мужчиной, который сидел на стуле у ее постели, качая маленькую Джесси так осторожно, словно она была его ребенком, был не Джон Бакстер.

Это был Райан Тейлор.

Сердце Кэри опять начало биться, она смотрела на него, не в силах произнести ни слова.

— Она прекрасна, Кэри, — он улыбнулся ребенку сквозь слезы на глазах. — Так похожа на тебя.

Кэри моргнула, чтобы видеть его сквозь свои собственные слезы:

— Райан... я... откуда ты узнал?

— Моя мама рассказала мне о Тиме, — он посмотрел на ребенка и поцеловал его в лобик. — Я попросил ее сказать мне, когда родится ребенок, и, я думаю, она поговорила с твоим папой. Он позвонил вчера днем, после того, как родилась Джесси, — он посмотрел на нее и встретился с ней взглядом. — Я сел в самолет через несколько часов после этого.