Карен Кингсбери

Гэрри Смолли

Искупление

Библия для всех , 2011 , — 368 с.

Сери я: Благочестивые женщины

ISBN 978-5-7454-1251-6

Аннотация

Роман. Книга первая. История о запутавшейся душе и надежде, о шокирующей измене и возвращении старой любви, о принятии непростых решений и обретении веры в самые трудные моменты жизни, о движении вперед. Бакстеры переживают все то же самое, что выпадает на долю простых людей, у которых есть взлеты и падения, счастье и боль, надежда и вера.

Глава 1

Дирк Беннет с водительского сидения своего видавшего виды «шевроле» пристально вглядывался в окна квартиры на четвертом этаже, где жила его девушка. Две тени слились в одну. Прошла минута, две. Потом свет погас.

Руки Дирка задрожали, сердце неистово забилось в грудной клетке. Он посмотрел на лежавший на сидении рядом с ним револьвер и вздрогнул. Что с ним творится? Он же нормальный парень из порядочной семьи. Такие, как он, не балуются с оружием и не выслеживают бессонными ночами людей, пусть даже и перешедших им дорогу.

Может быть, я с ума схожу?

Или все дело в таблетках. Они ведь могут сделать с человеком такое, правда? Свести с ума? Нет, это паранойя. Дирк заставил себя успокоиться. Препараты не имеют никакого отношения к его чувствам. Это даже не совсем стероиды. Главное, что они себя оправдали, позволили ему набрать четыре килограмма одних мускулов за последние шесть модель — с тех пор как он удвоил обычную дозу.

Дирк потер лоб и постарался вспомнить, что сказал ему тренер, когда он покупал таблетки. Придерживайся инструкции. Если принимать слишком мало, это не принесет пользы . Если принимать слишком много...

Раздражительность, депрессия, иррациональное поведение.

Может, этим объясняется постоянное жужжание у него в голове? Слишком много таблеток? Дирк постучал по лбу кулаком. Это невозможно. Все говорили, что эти лекарства натуральные, без химии. Половина парней в школе их принимают, и ни у кого нет такой реакции.

Он опять посмотрел на оружие.

Так мог бы поступить кто угодно. Он не хотел причинить вред профессору Джейкобсу, просто напугать его. Если он уйдет в сторону, Дирк и Анжела Мэннинг будут вместе, как и планировали в самом начале.

Он всегда был уверен, что Анжела — единственная женщина, которую он мог полюбить. Сначала она тоже так думала, пока не встретила профессора. Дирк перевел взгляд на окна Анжелы. Что она могла в нем найти? Он старше ее, по крайней мере, лет на десять, с редеющими волосами и сединой в бороде, у него начинает появляться брюшко.

Кроме того, профессор Джейкобс женат.

Дирк видел его жену на факультете журналистики в университете Индианы раз или два — симпатичная темноволосая женщина, она смеялась, улыбалась, казалось, она влюблена в своего мужа. Все это было бессмысленно: у старикана-профессора — две такие красавицы. Дирк закусил губу. Ничего, скоро все изменится, он этим займется.

В свете уличного фонаря он посмотрел на часы и увидел, что уже десять. Если он хочет сдать завтра экзамен по истории, ему лучше поехать домой и почитать о сражениях и генералах гражданской войны. Дирк стиснул зубы, взял оружие и засунул его под сидение. Джейкобса он припугнет в другой раз.

Когда он заводил мотор, у него появилась идея, показавшаяся ему такой здравой и убедительной, что в сердце шевельнулась надежда. Может, оружие и не понадобится. Есть и другие способы застращать профессора и вернуть свою девушку. Он громко хмыкнул и направился к университетскому кампусу.

Десять минут спустя он уже сидел на полу своей комнаты в студенческом общежитии и, глядя на страницы раскрытого телефонного справочника Блумингтона, набирал номер.

* * *

А в нескольких кварталах от Дирка за пределами университетского городка профессор Джейкобс лежал в постели своей подруги и размышлял о том, что же с ним творится.

Он уже привык к чувству вины, к бессоннице. Но слезы! Такого с ним никогда еще не было.

С того первого раза, как Тим нарушил свои брачные обеты, он уже неоднократно вместо того чтобы быть на работе или проверять студенческие контрольные, участвовать в конференции или заниматься чем-нибудь еще, на самом деле спешил в объятия своей студентки Анжелы Мэннинг. Вероятно, Анжела была самой многообещающей из всех учеников, которые когда-либо посещали занятия в его репортерской группе. До боли прекрасная, она была юной идеалисткой. Тим не сомневался, что эта связь не просто мимолетное увлечение.

Иногда он испытывал такое сильное чувство вины, что ясно слышал внутренний голос, который не давал Тиму уснуть, даже несмотря на сильную усталость. Этот беззвучный голос каждую ночь будил его. Опьяненный страстью, Тим обнимал Анжелу — раньше он никогда даже не задумывался о такой греховной близости, и вдруг откуда-то звучали властные слова.

Покайся! Избегай блуда. Я стою у двери твоего сердца и стучу! Избегай...

Тим ворочался с боку на бок, стараясь снова заснуть, вернуться в то воображаемое место, где его жена Кэри не ждала бы его дома одна, уверенная в его постоянстве. Но голос вины звучал снова и снова — упорный, непреклонный, неустанно зовущий его домой несмотря на то, что он никак на это не реагировал.

Несмотря на то, что он недостоин.

Тим опять перевернулся на другой бок, стараясь не разбудить Анжелу. Он смотрел на простую белую стену перед собой и вспоминал тот день, когда девушка впервые пришла в его кабинет и заявила о своих намерениях.

Они проговорили пятнадцать минут, шутили, смеялись, делали друг другу комплименты, а Тим крутил на пальце свое обручальное кольцо и старался спрятать его.

Когда Анжела ушла, в кабинете остался мускусный аромат жасмина. И достаточно пыла, чтобы согреть все здание. Перед следующим занятием Тим с удовольствием вспоминал те чувства, которые она пробудила в нем. Но, уходя в тот вечер из своего кабинета, он вдруг обратил внимание на табличку, которую подарила ему Кэри в первую годовщину их свадьбы. На ней был выгравирован орел, расправивший в полете крылья, и слова, которые он помнил и сейчас: Глаза Господа видят все... Он укрепляет тех, чьи сердца верны Ему.

В тот момент все, связанное со служением Господу, казалось ему скучным и обременительным. Недолго думая, он забросил табличку в первый попавшийся ящик и ушел из кабинета.

Она так и лежала в ящике до сегодняшнего дня.

Тим зажмурился, воспоминание померкло. Эти слова теперь не актуальны; лучше не смотреть на табличку и не думать об этом. Больше у него нет сердца, верного Богу. Уже нет.

С той жаркой августовской ночи, когда они с Анжелой впервые стали любовниками, Тим черпал в этих отношениях новые силы. И, разумеется, в своих профессиональных достижениях тоже. Тим дошел в своей карьере до вершин, сначала как журналист, потом как преподаватель этого ремесла. Годами он воспитывал репортеров, которые были призваны хранить традиции свободной прессы. За сравнительно недолгое время он стал уважаемым преподавателем и одновременно вел колонку в газете «Звезда Индианаполиса», его имя было широко известно в самых влиятельных журналистских кругах.

Такая сила и важна в этой жизни.

Еще одним источником его уверенности в себе была абсолютная последовательность — и в работе, и в преподавании. Когда он был репортером, он никогда не выдавал свои источники. И хотя он ходил в церковь — раньше ходил, — он никогда не позволял вере стоять на своем пути журналиста.

Он считал, что религиозные взгляды не должны влиять на работу. Настоящий репортер должен быть совершенно открытым для разных мнений.

Кэрри всегда ожесточенно спорила с Тимом по поводу веры и прессы. А вот Анжела нет. Она ценила тот факт, что Тим «верующий человек», как она это называла. Но она также восхищалась его способностью забыть о личном, когда он писал статью или читал лекцию. «Мы никогда не знали, каковы твои убеждения, — сказала ему как-то Анжела позже, гипнотизируя его своими яркими голубыми глазами. — Но мы всегда знали, что ты хороший журналист. Мы знали, что ты никогда не сдаешься и не отступаешь. Ты представляешь, какая это редкость в наши дни?»