— Ничего.

Он проглотил ком в горле.

— Ты ведь не передумала?

Анжела прислонилась к стене.

— Я хотела, чтобы сегодняшний вечер был идеальным. Но...

Сердце забилось так сильно, что у него зазвенело в ушах. Он пожертвовал своим браком ради этой женщины. Он не знал, что будет делать, если сейчас она пойдет на попятную.

— Но что?

Она посмотрела на него.

— Внутри у меня идет борьба, Тим. Правда.

Он подумал, порылся в памяти и попытался понять, какой может быть причина этой борьбы. У нее было все, чего она хотела. В том числе он. Он провел пальцем по ее бровям.

— Давай, Анжела. Расскажи мне, что бы это ни было.

Она тихо вздохнула и после долгой паузы заговорила.

— Мой отец бросил нас, когда мне было десять лет, — их глаза встретились. — Убежал с другой женщиной.

На мгновение наступило молчание, и Тим опять прислонился к двери. Он не понимал, к чему она ведет, поэтому ждал.

— Я пообещала себе, что никогда не буду встречаться с женатым мужчиной, — ее голос был расстроенным. — И вот что я сейчас делаю. Я ничуть не лучше, чем та женщина, которая увела моего отца.

Тим перевел дыхание, думая над ее словами.

— Мне уйти?

— Нет. Просто так случилось, — она посмотрела на него, в глазах была смесь печали и желания. — Я хочу, чтобы ты остался. Навсегда, Тим. Правда.

— Хорошо, — он расслабился. — Я тоже хочу этого.

Она придвинулась к нему и провела рукой по его волосам. Выражение лица у нее оставалось печальным.

— Знаешь, что нам надо сделать?

Что бы это ни было, он сделает это. Как он мог не согласиться, когда она стояла перед ним, такая нежная, прекрасная и ранимая, гипнотизирующая его каждым своим движением?

— И что же?

— Выпить немного вина, — она улыбнулась и выставила вперед руку, чтобы не дать ему возразить. — Слушай. Я знаю, что ты не любишь пить, но давай всего по стаканчику? — она сложила губки бантиком, и Тим почувствовал слабость в коленках.

— Анжела, я... — он замолчал, потому что новый стих Библии всплыл в его сознании.

Будьте святы, потому что Я свят.

— Ну давай! — она потянула его за руку. — Я устала пить одна.

Она повела его в гостиную, но тут же обернулась, встала па цыпочки и поцеловала его в губы. Этот поцелуй продлился неожиданно долго и закончился только, когда им не хватило дыхания. Анжела улыбнулась ему и прошептала:

— Не спорь со мной, Тим. Ты не можешь мне отказать, правда? Всего один бокал. За меня.

Никогда в жизни он не собирался принимать такое предложение, но теперь ему, пожалуй, следовало приоткрыть эту дверь. Он вдруг подумал, что стихи из Писания перестанут всплывать в его памяти в самый неподходящий момент, если он выпьет. Неужели ему будет от этого такой уж непоправимый вред? Он не станет совершать безумные поступки и напиваться, ничего опасного для жизни. Не как тот студент или дядя Фрэнк. Всего лишь один бокал вина, чтобы сделать приятное Анжеле и прояснить мысли.

Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить...

— Знаешь, я думаю, что это было бы славно, — услышал он собственные слова.

Анжела оглянулась назад и дважды пожала плечами.

— Чисто случайно в холодильнике у меня есть бутылка сухого, — глаза у нее блестели, и Тим понял, что пить ему не обязательно. Он был пьян от одной ее близости.

Она повела его на кухню и кивнула в сторону стола. Он был накрыт на двоих. Рядом с каждым прибором стоял бокал для вина. Приятно пахло свежеиспеченным хлебом.

— На самом деле, у тебя есть выбор, — сказала она. — Цинфандель или мерло.

Он вздохнул и ухмыльнулся:

— Я доверяю твоему мнению.

Она налила ему бокал бледно-розовой жидкости, определенно похожей на то вино, которое пили его приятели много лет назад на вечеринках в колледже.

Он взял бокал, и еще один стих Писания всплыл в сознании.

Я пришел, чтобы вы имели жизнь, и жизнь...

— За новую жизнь! — Тим поднес свой бокал к ее бокалу, раздался звон.

Он отхлебнул глоток и постарался не выдать своей реакции, когда жидкость обожгла ему язык. Так вот он какой, великий запретный плод?

Он отхлебнул еще, потом еще. Приятная легкость охватила его, постепенно смывая боль и тревогу, в которых Тим пребывал в течение последней недели. Это было вовсе неплохо. У него не возникло отчаянного желания выпить напиток залпом или прикончить всю бутылку. Когда Анжела предложила ему второй бокал, он согласился и вскоре почувствовал, как мышцы согреваются и расслабляются.

До того, как они пошли в спальню, он выпил три бокала вина и был еще достаточно трезв, чтобы понять важный для себя факт. Он был не таким, как дядя Фрэнк. Алкоголь помог ему раскрепоститься, ничего более. Облегчение оттого, что у него не будет проблем с алкоголем, было таким же приятным, как и само легкое опьянение, которое помогло ему заснуть в ту ночь.

Он все время думал о словах дяди Фрэнка: это один из способов избавиться от боли. Он вспоминал их в ту ночь и в следующую, когда они с Анжелой выпили еще одну бутылку.

Еще через день он купил небольшую бутылку водки и спрятал ее в своем столе в университете. Тащить на работу вино было бы странно, но маленькую фляжку с прозрачной жидкостью нетрудно спрятать. Кроме того, он решил, что одного глотка водки будет достаточно, чтобы получить тот же эффект, что от нескольких бокалов вина.

Он не нуждался в выпивке, но она, несомненно, помогала ему заснуть. Разумеется, стопка-другая избавит его от опустошенности и чувства вины, пока он торчит один в кабинете.

Неделю спустя — после того, как он семь вечеров подряд пил с Анжелой вино и почти допил водку на работе, — Тим понял, что дядя Фрэнк кое в чем ошибался.

Выпивка была не одним из способов освободиться от боли.

Она была единственным способом.

Глава 8

Эшли Бакстер тошнило от религиозной одержимости ее семьи, но ради сестры она старалась держать свое мнение при себе.

Что же это за Бог, если Он желает, чтобы Кэри оставалась замужем за такой тварью, как Тим Джейкобс? Эшли хотелось бы это знать. Кэри уже две недели жила в доме родителей, а Эшли все еще не могла поверить в то, что сестра сказала ей утром после приезда.

— Мне хотелось бы это понять, — сказала Эшли, сидя на одном из барных стульев на кухне, в то время как Кэри пила кофе, облокотившись о высокий стол. — Тим сказал тебе, что встречается с другой, а ты не хочешь развода?

— Я и не надеялась, что ты поймешь, — у Кэри под глазами были темные круги. Она держала кружку обеими руками и вздохнула. — Он может сказать мне, что любит ее, но в глубине души он верит в это не больше, чем я.

— Что? — Эшли рассердилась. — Он тебе это сказал? Что он любит эту... эту студентку?

— Он ее не любит, Эшли. Он запутался, — Кэри выпрямилась и посмотрела на Эшли. — Несколько лет назад я обещала любить Тима Джейкобса до смерти, и ничего с тех пор не изменилось.

Эшли встала и подбоченилась.

— Ты что, не понимаешь? — они с Кэри были одинакового роста, и, подойдя к старшей сестре, Эшли посмотрела ей прямо в глаза. — Твоему браку пришел конец.

— Послушай, — Кэри отставила кофе и посмотрела на сестру со спокойной уверенностью. — Ты можешь сесть, Эшли. И не надо повышать голос. Я знаю, что мое мнение не встречает понимания — непопулярно среди моих родных.

— Непопулярно? — фыркнула Эшли. — Слушай, сестренка этого парня следовало бы повесить за...

— Прекрати! — Кэри сверкнула глазами, и Эшли почувствовала угрызения совести. — Разве ты не понимаешь? Он мой муж, Эшли! У меня еще не было времени обдумать все как следует, но одно я знаю точно: есть способ все уладить, все решить и оставить это позади, и я сделаю это.

Воспоминание угасло, оставив неприятный осадок в сердце Эшли.

Было около двух часов, и сын Эшли, Коул, спал. Ему было три года, и послеобеденный сон был обязательной частью распорядка его дня — хотя Эшли не очень-то ответственно относилась к выполнению расписания. За этим в основном следила ее мать, и Эшли знала, что у ее сына некоторым образом две матери. Молодая мать-одиночка, которая любит угощать Коула любимым мороженым, гулять с ним в парке и обнимать, когда ему снятся страшные сны.