телей, среди которых была Матильда Серао39, а также критики Бу-

тэ40 и Вердииуа41. У нее были уже и преданные друзья, неизменно

сидевшие в глубине партера, чтобы похлопать своей Пеннелле, как они

ее называли. Они с надеждой следили за ее первыми шагами по лест¬

нице, ведущей к славе. Даже Джачинта Педзана, и та начала прояв¬

лять интерес к молодой актрисе. Она поддерживала и ободряла ее,

побуждая играть так, как ей подсказывает собственная творческая

интуиция. Нечего и говорить, что Элеонора была счастлива работать

с большой артисткой, показавшей пример удивительного мужества.

В молодые годы Педзана была отвергнута Академией драматического

искусства Турина «по причине полной непригодности для служения

искусству» и все же потом совершенно самостоятельно стала актри¬

сой огромного диапазона, владевшей весьма обширным репертуаром

и завоевавшей признание как у себя на родине, так и за границей.

Элеонора не уставала восхищаться чудесным голосом Джачииты Пед¬

зана, ее новой, убедительной манерой исполнения. Она не могла за¬

быть, как в одной трагической сцене Педзана неожиданно несколько

раз взволнованно повторила одну и ту же реплику, каждый раз меняя

интонацию и все с большим нарастанием чувства. Впоследствии Элео¬

нора говорила, что в иные минуты она испытывала от игры Педзана

то же ощущение, что вызывали в ней некоторые лейтмотивы вагне¬

ровской музыки 42. Даже если Джачинта Педзана и не учила Элеоно¬

ру, как надо играть, не давала ей советов, все равно, работая рядом с

этой талантливой актрисой, опа прошла настоящую школу, имея пе¬

ред собой несравненный пример.

Проглядывая некоторые программы театра «Фьорентини», мы

имеем возможность убедиться, что только с апреля но май 1879 года

там было показано восемнадцать различных пьес. Если, с одной сто¬

роны, это приносило вред, ибо вынуждало актеров готовить роли в

спешке, а значит, подходить к ним поверхностно, то, с другой сторо¬

ны, позволяло юной Дузе пробовать свои силы в самых различных

ролях и таким образом совершенствовать свою сценическую технику.

Самый широкий отклик получило ее выступление в «Оресте» Аль-

фьери. В одной из рецензий того времени читаем: «С ее появлением

На сцене в роли Электры посредственную игру ее партнеров захлест>

пула волна поэзии... У этой хрупкой черноглазой девушки фигура мо¬

лоденькой гречанки. На ней грубая шерстяная туника, которую она

умеет носить с такой изысканной простотой, что невольно приходят

на память воздушные, почти прозрачные фигуры дев на фресках

Помпеи. Но лицо се — это лицо современной женщины, на котором

лежит печать наших страданий. Это истинный человек, существо,

которое говорит, страдает и покоряет каждого, кто его слушает». Ве¬

роятно, игра ее производила сильное впечатление, когда ей было всего

двадцать лет. Недаром после представления «Благочестивой Серафи-

ны» Сарду43 молодой (однако весьма взыскательный) критик Бутэ

смог написать: «Дузе — это настоящая Ивонна», а после «Женитьбы

Фигаро» Бомарше: «Дузе остается все той же приятной и дорогой нам

актрисой, которую мы привыкли видеть в труппе Чотти, она полна

изящества, чувства, уверенно держится на сцене, играет с любовью».

Окончательное и полное утверждение молодой актрисы на сцене

произошло после исполнения ею роли Терезы Ракен в одноименной

мрачной драме страстей Эмиля Золя, автора, о котором много говори¬

ли и спорили как во Франции, так и в Италии. За шесть лет до ука¬

занной постановки Витторио Берсецио44 перевел драму па итальян¬

ский язык и сделал ее сценическую редакцию.

Сюжет драмы хорошо известен. Несчастная сирота Тереза из ми¬

лости взята на воспитание дальней родствепнццей, госпожой Ракен.

С самого детства Тереза была вынуждена ухаживать за болезненным

сыном госпожи Ракен — Камиллом, и когда они становятся взрослы¬

ми, мать соединяет молодых людей узами брака. Тяжелая атмосфера,

царящая в семье Ракен, страшно угнетает Терезу, она замыкается в

себе, становится мрачной, молчаливой. Неожиданно в тесный семей¬

ный мпрок дома Раконов входит друг Камилла, молодой художник

Лоран. Тереза и Л оран влюбляются друг в друга и, охваченные бе¬

зумной страстью, решаются на преступление. Зная, что Камилл не

умеет плавать, они во время одной из прогулок переворачивают лод¬

ку. Камилл погибает. Теперь уже ничто не мешает их союзу, тем бо¬

лее, что старая Ракен сама не прочь выдать Терезу за друга своего

умершего сына. Но вина неотвратимо влечет за собой угрызения со¬

вести, а угрызения совести рождают обоюдную ненависть. Спустя

некоторое время старая Ракен случайно узнает причину гибели сына.

Несчастную поражает паралич. Теперь к страданиям обоих преступ¬

ников прибавляется новая пытка — страшный, полный ненависти

взгляд полумертвой старухи. Этот взгляд преследует их всюду.

Б конце концов, когда взаимная ненависть достигает апогея, оба кон¬

чают жизнь самоубийством.

Госпожу Ракен играла Джачинта Педзана, Терезу — Элеонора Ду¬

зе. 2 августа 1879 года, то есть на следующий день после значитель¬

ного успеха спектакля, неаполитанская «Корьере дель маттпно», хотя

и отмечала, что главная заслуга принадлежит Джачинте Педзана, ко¬

торая сумела быть «и мягкой, и любящей, и страшной, но всегда вер¬

ной правде образа, а в последнем акте — полной величия и поистиие

несравненной»,— все же признавала, что и «Дузе великолепно разо¬

бралась в характере Терезы и воплотила его на сцепе, использовав

все средства сценического мастерства, которые подсказали ей талант

и темперамент. В первом акте, представляющем собой лишь экспо¬

зицию, она удивительно правдоподобно передает характер Терезы,

интонации ее голоса, полного затаенной страсти, отвращение к Ка¬

миллу, которое сказывается в каждом ее жесте, привычку и умение

всегда быть сдержанной, владеть собой; она старательно проводит все

немые сцены, следуя указаниям автора, вникает в самые незначитель¬

ные оттсики характера своей героини и тонко, с удивительной точно¬

стью передает их. Она находит столь правдивые и пластичные жесты,

что, будь они не столь искренни и непосредственны, их можно было бы

принять за результат длительной, вдумчивой работы. Со второго акта

и дальше, когда героиня все больше втягивается в драму, можно, од¬

нако, заметить, как в отдельные моменты роль подавляет актрису.

С одной стороны, Дузе не может помочь сценическая техника, кото¬

рой она еще не полностью овладела, с другой — нежная, деликатная

душа актрисы не позволяет ей передать известную вульгарность, ко¬

торая часто преобладает в характере Терезы. В результате сцепа если

и не утрачивает правдивости, то, во всяком случае, несколько теряет

в силе воздействия».

Однако рецензент добавляет: «Крупнейшие звезды, увы, меркнут,

и сейчас всеми остро ощущается необходимость, чтобы над театраль¬

ным горизонтом Италии взошли новые, не менее крупные. Потому-то

мы и поглядываем сейчас вокруг — не блеснет ли где первый ослепи¬

тельный луч. Несомненно, что именно такое будущее уготовано Ду¬

зе, и оно не за горами».

Через несколько лет, возвращаясь к статье, написанной Бутэ тот¬

час после памятного спектакля, Луиджи Рази замечает:

«Да, триумфальный успех того вечера трудно забыть. Актриса и

сейчас у меня перед глазами — в скромном черном с пояском платье,

отрешенная от всего, что ее окружает, живущая в атмосфере лжи,

вины, преступления, смятения, ужаса, отвращения, ненависти, стоит

она у окна, опершись о подоконник. Когда Тереза в белой подвенеч¬