Когда прослушивание пленок подошло к концу, Буш обратился к присутствующим:

— Это все, джентльмены. Позвольте еще раз извиниться за то, что приходится возвращать вас к неприятным воспоминаниям, но, как вам уже доверительно сообщили, мы допускаем возможность третьей акции Торговца. Подобные операции не проделывают из-за каких-то сорока тысяч фунтов стерлингов.

— Это немалые деньги, приятель, — заявил Арчер. — Спроси в моем профсоюзе. Им пришлось от сердца оторвать двадцать тысяч, выплаченных за меня. Эти деньги мы могли потратить с большей пользой.

Он начал нервно разминать сигарету.

— Дело даже не в деньгах, а в принципе, — вступил в разговор Пейкфилд. — Для моей семьи такая сумма большого значения не имеет. Но суть в другом. Когда известные личности подвергаются риску, а по характеру своей деятельности они…

— Да, конечно, сэр, — сдерживая внутреннее раздражение, прервал его Буш, — но в данный момент нас интересует совсем другое. Вы только что прослушали запись. С того момента, как вы давали эти показания, прошло некоторое время. Наш департамент допускает возможность того, что теперь, в более спокойной обстановке, вы можете припомнить какую-то пропущенную ранее мелочь, пусть самую незначительную, которая способна помочь следствию. С этой целью мне бы хотелось задать несколько наводящих вопросов. Я буду благодарен за содействие, если вы поделитесь со мной тем, что всплывет в памяти. Я приветствую любую информацию: не только факты, но и ощущения, впечатления или предположения.

— Валяй, парень. Мы готовы, — ответил Арчер.

Пейкфилд тоже согласился. Он кивнул головой и прикурил трубку.

— Благодарю вас, — сказал Буш. — Тогда начнем. Как вы оцениваете воду, которой там пользовались? Она была жесткой или мягкой?

— Мягкой, — без раздумий заявил Пейкфилд. — Это совершенно точно. Действительно интересное наблюдение, правда? Если теперь определить районы страны с мягкой водой, то…

— Не умничай, дружок, — остановил его Арчер. — Мистер Буш может догадаться и без твоей помощи. Давай будем просто отвечать на поставленные вопросы, а уж выводы — его дело. Если тебе хочется поиграть здесь в детектива, то у меня единственное желание — поскорее развязаться и вернуться в парламент. Да, вода была мягкая, приятель.

Последние слова были адресованы Бушу.

— Вы можете вспомнить, какое вам давали мыло?

— Какое-то желтоватое, но кусок уже был в употреблении и я не смог разобрать марку, — ответил Пейкфилд. — Запах его мне не понравился.

— Мыло «Райтс коултар», — уверенно заявил Арчер. — С детства не могу его забыть. Таким мылом натирала меня еще моя мать.

— Теперь о месте вашего заключения, — продолжил Буш. — Очевидно, это было специально подготовленное помещение. Как вы считаете, его оборудовал профессионал или любитель?

— Любительница, — ответил Пейкфилд. — Электропроводка и провода динамиков протянуты открыто прямо вдоль стен и потолка. Стенка между комнатами также сделана довольно грубо. Но ничего лишнего и все в рабочем состоянии.

Буша снова покоробило. Сказал один раз — и достаточно, а он все пытается разжевать.

— Вы оба свидетельствовали, что иногда на обед подавали белое вино. Можете определить его сорт?

— Обычное белое вино, — ответил Арчер. — Очень сухое.

Пейкфилд откинулся на спинку стула, вынул изо рта трубку и уставился на потолок.

— Не знаю, чем это может помочь, но тем не менее с большой долей уверенности назову марку «Pouilly Fuisse» урожая 1966 года. Что касается еды, то пристрастия к определенной кухне, как я уже говорил, не было.

— Ну, не знаю, — возразил Арчер. — Мне, например, подавали отменную камбалу с картофелем, а один раз принесли довольно приличный йоркширский пудинг.

— Я только что подумал вот о чем, — вновь вступил в разговор Пейкфилд. — По-моему, за входной дверью с зеркалом есть что-то еще. Возможно, еще одна дверь. Перед тем как открывалась входная дверь, через которую приносили еду, в спальне можно было слышать какой-то шум. Иногда те же звуки раздавались, когда я сидел в гостиной, и при этом у зеркала как бы изменялась освещенность фона. Я почти уверен в этом и в качестве объяснения могу предположить наличие там разветвленной системы подвалов, а также то, что вход в комнаты замаскирован. Что-нибудь вроде декоративной стены на случай появления случайных посетителей или официального осмотра. Мы же знаем, что этот тип не полагался на волю случая и предусматривал все. Наверняка он живет себе где-то внешне ничем не примечательной жизнью и…

— Из какого материала сделаны стены комнат, сэр? — не выдержал Буш.

— Из каменных плит, — ответил Пейкфилд.

— Можете сказать, какой это камень?

— Нет, я…

— Это известняк, приятель, — вставил Арчер. — Уж это-то я знаю. Причем застройка старая. Если это действительно подвал, то дом не может быть новым. Именно поэтому мне пришло в голову еще вот что. Я заметил, что вода в туалете и раковине уходила быстро и без проблем. Такой хороший сток в подвале возможен, если дом стоит, например, на склоне холма.

— Наверно, стоит рассказать еще об одном, — предложил Пейкфилд. — Вы просили говорить обо всем, что удастся вспомнить, а это как раз относится к разряду незначительных подробностей, о которых вы спрашивали. Я не упоминал об этом случае раньше, поскольку только что вспомнил. Вы можете удивиться, если скажу, что я немного сентиментален. Люблю брать на память сувениры. Возвращаясь из отпуска, я обязательно везу какой-нибудь сувенир… ну, и хотел прихватить что-нибудь на память об этом приключении. Я подумал, что если получится выбраться, то было бы неплохо иметь на память какую-нибудь вещицу в кабинете или на каминной полке. Поэтому я украл ложку. Посуда и столовые принадлежности, как вы знаете, не представляли ничего особенного, обычные и дешевые.

— У вас ее отобрали, сэр? — спросил Буш, прерывая пространные объяснения.

— Да. До того, как мне сделали укол и я потерял сознание, ложка лежала в кармане. Когда я пришел в себя дома, ложки не было.

— То же самое произошло с моим перышком, — рассмеялся Арчер. — Я нашел его на полу в гостиной после того, как мне принесли обед, и припрятал на память в карман. По возвращении домой у меня его тоже не оказалось.

— Что это было за перо, сэр?

— Небольшое перышко с шеи какой-то птицы. В детстве я сам занимался разведением голубей. Но, боюсь, не могу сказать, чье это было перо. К тому же оно все равно исчезло.

— Без сомнения, нас обыскивали после того, как мы теряли сознание, — сказал Пейкфилд. — А, знаете ли, жаль ту ложку. Когда вырастут дети, им небезынтересно было бы иметь такую вещь.

— В ваших показаниях, сэр, — обратился Буш к Пейкфилду, — есть упоминание о каких-то звуках, которые вы слышали через динамик. Вы не могли бы рассказать о них поподробнее?

— Да, конечно. Динамики, естественно, составляли систему двусторонней связи. По нижнему передавалась записанная на пленку музыка. Она не прекращалась весь день и ранним вечером. Верхний динамик большую часть времени молчал и включался извне. Сначала слышался щелчок, и через несколько секунд начинал говорить мужской голос — всегда только мужской. И вот однажды произошло следующее. Мужчина передавал обычные инструкции о том, что скоро принесут обед и я должен выйти в спальню, но вдруг случилась заминка. Он замолчал, и я услышал его сердитый… нет, скорее раздраженный, возглас. Такой, как если бы он отмахивался от осы. В этот момент послышалось какое-то звяканье и одновременно с ним резкий прерывистый шум. Затем все прекратилось, и он продолжил говорить.

— Как бы вы могли это объяснить, сэр?

— Ну… Я бы сказал, что он случайно опрокинул на пол большую стопку бумаг и небольшой стеклянный предмет. То, что могло оказаться на полке или столе.

— Первоначально вы сказали, что звяканье было похоже на звук колокольчика.

— В какой-то мере действительно похоже.

— Кто-нибудь из вас слышал еще какие-нибудь странные звуки? Не только в динамике. Может быть, шум автострады или пролетающего самолета?