Я взглянула на ряд. Сбоку от Нетти сидела Скарлет со слегка округлившимся животиком и румяными щеками.

– Скарлет! – шепнула я. Скарлет помахала мне. Я перегнулась через Нетти потрогать живот Скарлет.

– О, Скарлет, – сказала я. – Ты...

– Я знаю. Я чудовищна, – ответила Скарлет.

– Нет, ты очаровательна.

– Ну а я ощущаю чудовищность.

– Ты очаровательна, – повторила я.

Голубые глаза Скарлет блестели как озера.

– Я так рада, что ты дома и в безопасности. – Она встала и поцеловала меня. – Моя дорогая лучшая подруга.

Скарлет откинула голову назад и я смогла увидеть человека, который сидел по другую сторону от нее: Вина. Нетти одолжил пальто не чужой человек.

Я знала, что увижу его снова, но не подозревала, что это произойдет так скоро. Времени подготовиться не было. Мои щеки зарделись и я не могла думать. Я наклонилась через Нетти и Скарлет и глупо протянула Вину руку.

– Ты хочешь, чтобы я пожал тебе руку? – прошептал Вин.

– Да. – Я хотела бы начать с прикосновения. Я хотела прикоснуться к его руке, а затем, если возможно и всего остального. Но думала, что нам нужно начать с рук.

– Я... Спасибо за то, что ты пришел.

Он схватил меня за руку и мы обменялись рукопожатием. После он отпустил ее, мне же отпускать не хотелось, но я сделала это.

Во время нашей разлуки я раздумывала над тем, люблю ли я его все еще или нет. Сейчас же делала это менее патетично. Конечно, я любила его. Больше, чем любила. Вопрос был в том, любил ли он меня? После всех вещей, которые я сделала.

Глубоко неправильно задумываться над этим на похоронах, я знаю.

Вин посмотрел на меня, его взгляд был успокаивающий, если не чрезмерно теплый, и он официально кивнул.

– Нетти хотела, чтобы я был здесь, – прошептал он.

Мое сердце забилось в груди. Биение было настолько тяжелым и громким, что я думала: Нетти и Скарлет его услышали.

В этот момент начались похороны, нам нужно было подняться, и я напомнила себе, что Имоджен, моя подруга, умерла, и что умерла она, спасая мою сестру.

После службы мы подошли вперед, чтобы отдать дань уважения.

– Мне так жаль, – сказала я матери и сестре Имоджен. – Нам обеим очень жаль. Имоджен так хорошо заботилась о моей бабушке и сестре. Мы будем скучать по ней больше, чем можем выразить словами.

– Я буду всегда помнить ее книги и какой веселой она была, – Нетти заговорила мягким, но сильным голосом. – Я любила ее и буду очень сильно скучать по ней.

Мать Имоджен заплакала. Ее сестра указала пальцем прямо на Нэтти и сказала:

– Ты не должна здесь находиться, девчонка. Ты заставила Имоджен умереть.

Тут Нетти тоже заплакала.

– Вы, люди! – сестра Имоджен буквально выплюнула слова. – Вы преступники! Я говорила Имоджен, но она никогда не слушала. «Эта семья – чума!», говорила я. «Они опасны. Есть другие места для работы». И посмотрите, как все закончилось! – продолжила ее сестра. – Эти люди пали ниже некуда, они худшие из худших!

– Эй, не называйте их так, – защитил нас Вин.

Сестра повернулась к Вину.

– Вы бы бежали, молодой человек. Бежали столько быстро, насколько только способны ваши ноги. Или закончите как Имоджен.

–– Я очень сожалею о вашей потере, – сказала я, отвлекая внимание от Нетти и Вина.

Сестра повернулась ко мне.

– Весь этот балаган благодаря тебе! Уходи и забирай с собой свой грязный цирк.

Я поспешила вывести Нетти из церкви. Вин обнял ее за плечи. Он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Ты очень храбра, раз пришла сюда. Не важно, что сказала эта женщина. Ты поступила очень правильно.

***

Квартира не изменилась с того утра, как я покинула квартиру, но все же чем-то отличалась, словно вдова, надевшая вуаль. Имоджен ушла, и Лео тоже никогда не вернется. Что касается меня, я почувствовала себя старше, хотя и не особенно мудрее.

– Помни, Анни, ты не можешь покинуть квартиру до двадцать восьмого февраля без согласования со мной, – сказал мистер Киплинг.

Как будто я могла забыть. Этим утром мне ввели датчик слежения в икру чуть выше моей татуировки, место введения опухло и порозовело, как после сильных поцелуев. Тем не менее, легче быть ограниченной. У меня есть время обдумать свой следующий шаг.

Саймон Грин сказал, что нанял охрану для обеспечения безопасности за пределами квартиры (на всякий случай, если кто-то попытается убить Нетти и меня), а после он и мистер Киплинг ушли. Скарлет и Вин ушли домой сразу после церемонии.

– Разве не странно, что так тихо? – спросила Нэтти

Я согласно кивнула. Но вдобавок было довольно мирно.

***

Ранним воскресным утром, в котором мы выбрали бы платье для мессы, если бы я не была прикованы к дому, в дверь позвонили.

Я, все еще сонная, протолкнулась в коридор и выглянула в глазок. Это была мать Вина, а позади нее и он сам. Я уже собралась открыть дверь, как остановилась. Это может показаться вам странным, но я хотела увидеться с ним, даже зная о слежке. На похоронах у меня не было возможности по-настоящему его увидеть. Он по-прежнему красив. За лето его волосы отрасли, он снова надел головной убор – шапку-ушанку из красной шерсти! Пальто было то же, что на похоронах и осеннем балу 2082-го. Мне он нравился. Мне хотелось залезть пальцами под пряжки, расстегнуть их и забыть произошедшее.

Звонок снова затрезвонил и я отскочила от двери.

Нетти вышла коридор.

– Анни, ну что такое? Открой дверь! – Она оттолкнула меня и открыла сама.

Вин и его мать были с пакетами.

– Здравствуй, Аня! – поприветствовала Джейн Делакруа. – Надеюсь, ты меня простишь. Я принесла вам с Нетти немного продуктов и других вещей. Знаю, у твой семьи трудное время. И таким вот образом решила помочь.

– Пожалуйста, – ответила я, – проходите. – Я взглянула на пухлые пакеты. – И спасибо вам за них.

– Этого немного, – добавила мать Вина. – Меньшее, что я могу сделать.

Нетти взяла пакет Вина и провела его мать на кухню.

Вин тащился следом, словно не хотел ко мне приближаться. Может быть я запараноила, но надеюсь, он позволит мне все уточнить.

– Сожалею о твоем брате и Имоджен тоже, – сказал он.

Я кивнула и устремила взгляд на плечо. Теперь за дверью мне небезопасно, а смотреть ему глаза было почти страшно.

– Моя мама действительно настаивала на этом, – произнес Вин. – Я не собирался заходить до обеда.

– Я... – была уверена, что собираюсь сделать ценное замечание, но ничего не вышло. Я хихикнула – да, хихикнула – и положила руку на грудь, пытаясь заглушить стук глупого, упрямого сердца. – Вин, твой отец проиграл выборы.

Он улыбнулся и я заметила его великолепные-превеликолепные зубы.

– Я знаю.

– Ну, когда увидишь, передай ему, что я не... – тут я хихикнула снова; от этого мне стало неловко; наверное, это объясняется тем, что я не до конца проснулась. – Передай, что Аня Баланчина ни о чем не жалеет!

Вин рассмеялся, уголки его глаз немного смягчились. Он оторвал мою руку от груди и прижал к себе, пока лицо мое не оказалось напротив шерстяного пальто, которое я знала достаточно хорошо.

– Я так долго по тебе скучал, Анни. Ты едва казалась мне реальной. Волновался, что повернусь, а ты исчезнешь.

– Ну, пока я никуда не собираюсь, – объявила я ему. – Домашний арест.

– Славно. Я как будто знал, где ты. Мне уже нравится новый окружной прокурор.

Было много вещей, о которых нужно волноваться и грустить, но в этот момент я не волновалась и не грустила. С Вином я ощутила себя смелее, крепче и лучше. Это стало легче – снова любить его. Внезапно я его оттолкнула.

– Что с тобой? – спросил он.

– Вин... Сестра Имоджен сказала на похоронах правду. Людям вокруг меня больно. Я это знаю. – Я коснулась его бедра кончиками пальцев. – Мы не должны это начинать сначала. Если ты встретил девушку, которая тебе нравилась в школе, еще не значит, что ты должен остаться с ней навсегда. Я хочу сказать, так никто не делает. Никто в хорошем смысле. Я... – я как раз собиралась сказать что-то о том, что считала себя этим человеком, но добавила: