Столько времени ни слуху ни духу. Эти новости ошеломляли. Когда я покинула Нью-Йорк, я была Аней Баланчиной, а в Мексике стала другой девушкой. Мне нравится другая Аня, но чтение этих писем подсказало, что это не навсегда.

Стук в мою дверь.

– Я могу войти? – спросил Тео.

Я засунула пачку писем под подушку.

– Да, – ответила я. Тео прикрыл за собой дверь. – Мне говорили, что мальчикам нельзя в комнаты девочек Казы Манана.

– У меня особая причина. Думаю, нам надо поговорить, – сказал Тео.

Он уже знал мою тайну, и я решила открыться ему. В первый раз я по-настоящему доверяла кому-то, как бабушке.

Тео меня не прерывал и только через некоторое время заговорил.

– Вот оно как. Во-первых, ты не выйдешь замуж за Юджи Оно. Он тебя не любит, Аня, он явно заинтересован расширением бизнеса. Во-вторых, тебе не нужно возвращаться в Нью-Йорк, – он сделал паузу, – никогда.

– Но Саймон Грин сказал, что все разваливается. Юджи, каким бы ни был его интерес, сказал то же самое.

Тео пожал плечами.

– Какая разница? Один мошенник или другой. Что тебе до нее? Почему тебя волнует кончина Шоколада Баланчина? Эта компания принесла тебе только боль.

Я подумала над его словами.

– Я... беспокоюсь, наверное, потому что ее построил мой отец. И если Шоколад Баланчина умрет, как умер мой отец…

Тео медленно кивнул.

– Ты любишь Шоколад Баланчина как я люблю какао.

– Я бы не сказала, что люблю, Тео.

– Неправда. Любить неправильно. Даже для меня. Временами я ненавижу какао. – Тео взглянул на меня. – Ты не любишь. Ты и есть Шоколад Баланчина.

– Да. Полагаю, это так.

– Ты вернешься. Но я считаю, что торопиться не стоит. Твои юристы должны организовать твое возвращение. А пока ты поможешь мне подготовить будущий урожай.

– Спасибо, Тео. – Я правда почувствовала себя лучше, поделившись с кем-то.

– De nada. – Тео подошел к двери. Он остановился. – Аня, скажи мне кое-что.

– Да?

– В той пачке было письмо от твоего парня?

Я рассмеялась.

– Си, Тео, и оно невероятно романтично.

– Прочитай мне.

– Не собираюсь этого делать.

– Почему? Мне интересно узнать. Не хочешь дать мне поучиться у такого Казановы как этот Вин?

Я тряхнула головой, прошествовала к двери, поцеловала Тео в щеку и распахнула перед ним дверь.

– Тебе надо идти. Живее, Тео, живее! Пока нас тут не застала Луз!

***

Утром, когда я вышла на улицу, меня поджидал Юджи Оно.

– Пойдем, поговорим в моей машине.

Автомобиль был черным с тонированными, возможно пуленепробиваемыми стеклами. Его водитель был тот же грузный мужчина, которого я видела в Нью-Йорке прошлой весной, после смерти бабушки. Юджи попросил водителя уйти и открыл мне дверь, чтобы я могла присоединиться к нему на заднем сидении.

– Юджи, – начала я. Прошлой ночью я не могла спать, потому что собиралась сказать то, что так долго планировала. Слова мои прозвучали отрепетировано.

– Юджи, сперва я хочу поблагодарить тебя за твою дружбу. У меня нет друга лучше тебя. Даже моя семья не была таким другом как ты.

Юджи слегка склонил голову, но ничего не сказал.

– Я хочу поблагодарить тебя за… – мне было трудно выговорить эти слова – … предложение руки и сердца. Я знаю, тебе было нелегко, и для меня это действительно честь. Но, после раздумий, я хочу, чтобы ты знал, что мое решение не изменилось. Я слишком молода для замужества, и даже если бы не была, я не хочу принимать решения такого масштаба, вдали от дома и без контакта с советчиками. – Я нарочно решила не упоминать о любви.

Юджи изучил мое лицо и кивнул.

– Я уважаю твое решение. – Он снова кивнул, на этот раз глубже.

Я протянула руку для пожатия.

– Надеюсь, мы останемся друзьями.

Юджи кивнул, но не принял мою руку. Я подумала, что сделала ем больно.

– Мне надо идти, – сказал он.

Он открыл двери и я ушла. Его водитель сел в машину, они уехали. Я смотрела вслед до тех пор, пока не перестала различать машину.

Хотя этим днем было 70 градусов, взметнулся нечастый ветерок прошлого и волосы отхлестали меня по лицу, оставив с гусиной кожей и неприятным холодком в сердце. Я пошла поискать свитер Луны.

Сразу после нового года мы возобновили работу в саду. Я проснулась еще до рассвета, собрала отросшие волосы в хвостик и заняла свое место рядом с Тео и другими работниками. Со времени своего приезда я стала сильнее, поэтому решила, что в январе трудиться будет полегче. Я рассказала об этом Тео и он посмеялся надо мной.

– Аня, – объяснил он, – у нас сейчас сезон сиесты.

– Сезон сиесты?

– Большая часть прошлого урожая уже собрана, уже начался второй сезон какао, который всегда короче. Поэтому мы меньше работаем. Съешь большой обед. Вздремни. Немного поработай. Сезон сиесты.

– Это не так просто, – возразила я и в подтверждение показала ему свои руки, на которых из-за мачете появились новые волдыри. Тео наточил его, как и обещал.

– Да, бедные твои руки. – Он поднял мою руку своей грубой ладонью. – Скоро у тебя появятся, как и у меня, грубые мозоли. – Внезапно он ударил своей рукой по моей ладони.

Я упомянула имя Бога всуе.

– Это больно!

Тео нашел все это очень смешным.

– Я пытался помочь твоим мозолям, – сказал он.

– Да, весело. Ты иногда такой сопляк, знаешь это? – я отошла от него. После того инцидента с бабушкой Тео иногда изо всех сил старался показать, что не фантазирует обо мне.

Тео положил ладонь на мое плечо.

Я пожала плечом, избавляясь от нее.

– Оставь меня одну.

– Прости, – он опустился на одно колено. – Прости меня.

– Сезон сиесты или нет, но эта работа нелегка, Тео.

– Знаю. Да, я знаю это очень хорошо. В других странах люди позволяют маленьким детям работать в этих садах. Родители продают их за бесценок. Я говорю тебе об этом, потому что мне оно внушает отвращение, Аня. Поэтому если мой какао будет стоить немного дороже, так это потому, что я плачу настоящим фермерам настоящую зарплату, и оно того стоит. Лучшие фермеры создают превосходный продукт. Мой какао на вкус лучше и я не склоняю голову в церкви, ты знаешь это?

Я тихим голосом спросила его, знает ли он, какой вид какао используется для шоколада Баланчиных?

– Не мой, – сказал Тео. – Не могу сказать точно, но большинство шоколадных брендов на черном рынке используют самый дешевый какао, который только можно достать. Такова реальность бизнеса на черном рынке.

Тео невероятно тактично сказал, что эта реальность, возможно, касалась моей семьи.

– Однажды я встретил твоего отца, – сказал Тео. – Он приехал в Гранья-Манана, чтобы встретится с моими родителями насчет закупки нашего какао. Мои родители думали, что он тоже на это решился. Помню, мама и папа рассматривали возможность покупки дополнительных акров земли. Поставка шоколаду Баланчиных означала большие деньги. Но примерно через месяц мы услышали, что Лео Баланчин умер, сделка отменилась.

Тео встречал моего отца! Я опустила свой мачете.

– Можешь вспомнить, папа что-нибудь говорил?

– Прошло много времени, Аня, но я помню, как он упомянул, что у него сын моего возраста.

– Мой брат, Лео. Он был тогда очень болен.

– Как он сейчас? – спросил Тео.

– Лучше. Намного лучше. Юджи Оно сказал мне, что Лео влюбился, – я закатила глаза.

– Ты не веришь?

У меня нет причин не верить Юджи Оно. Плюс было кое-что еще. За прошедшие несколько месяцев я осознала, как мало знала Лео. Я всегда старалась защитить его, но думаю, что это привело к тому, что я не смотрела на него по-настоящему. Я пожала плечами.

– Если это правда, я счастлива за него.

– Тебе это на пользу, Аня. Миру нужно больше любви. Раз уж мы об этом заговорили, я хотел бы взять тебя на фабрику, показать шоколад, который мы делаем к Дню Святого Валентина. Это самая горячая пора для наших фабрик.