— И я застоялся, — добавил «Мишель». — Лежу на дне, как камбала.

— Дело будет, — усмехнулся Шаброль. — Я пошел на встречу лишь потому, что обстоятельства быстро меняются: армия рассредоточивается — нужны новые формы сотрудничества. И, главным образом, новые каналы связи, координация сил для выполнения заданий, сопоставления информации, ее анализа и перепроверки. Штаб Врангеля будет в Белграде, теперь это точно. А там у нас пока пусто. Придется начинать с нуля. Но что там делать солидному коммерсанту, на задворках Европы? Я уеду в Париж. Тебе, — кивнул он в сторону «Мишеля», — в Белграде появляться опасно: ты знаком и Перлофу, и людям Климовича. Поедешь в Болгарию, к «Баязету», ему необходимо надежное прикрытие. Так что надежда на вас, Альберт Николаевич. Центр распорядился расконсервировать «ноль сто тридцать пятого», но вводить без нажима и излишней торопливости. Вам и вести Врангеля и его штаб.

— Есть новое обстоятельство, — сказал Венделовский. — Я назначен на должность — Врангель утвердил меня дипкурьером.

— Давайте оценим ситуацию, — предложил Шаброль, никак не высказывая своего отношения.

— По-моему, все о'кэй! — сказал «Мишель». — Лучшего связника нам и не снилось! И документы Врангеля всегда под рукой, будет время для спокойного перлюстрирования.

— Торопишься, — остановил его Шаброль. — И все и не все. Пока он повезет чепуху какую-нибудь, скажем, к фон Лампе в Венгрию, другой, с действительно стоящей бумагой, будет послан к Кутепову. Частые разъезды — это, конечно, прекрасно, но в Белграде у нас пусто. Туда требуется человек, — он задумался, покачал головой. Сказал, будто самому себе: — Ох, Перлоф, Перлоф...

— О чем ты? — удивился «Мишель».

— Все меня дурнее себя считает. Деньги берет полностью, а информацию дает половинную. Я ему покажу! — он повернулся к Венделовскому и, заметив, что ковер, прикрывающий дверь, дрогнул, воскликнул по-французски, нарочито форсируя голос: — О нет, нет, дорогой Берри, больше я не могу уступить вам ни цента!

Слуга внес поднос с кофе, сластями и фруктами. «Купцы» заговорили по-английски о каких-то пустяках. Слуга принялся разливать кофе по чашечкам, но Шаброль отослал его, прошел убедиться, плотно ли закрыта дверь. Сев на место, сказал Венделовскому:

— Перлоф — хитрая бестия. Он и в наших руках хочет выполнять главную заповедь разведчика-профессионала: выдавать хозяину-покупателю, не всю информацию, ибо опасно продавать больше, чем один факт: уже второй может противоречить первому. Он вас долго перепроверял, «приятель» сына госпожи Куракиной. И сейчас подозрения у него не исчезли. Следует сохранять предельную осторожность. Вот когда мы запеленаем его по-настоящему, возможно, нам самим придется рассеять иллюзии Перлофа. Когда вы приступаете к обязанностям дипкурьера Врангеля?

— Судя по всему, после переезда командующего. Но бог знает! Климович и Перлоф усиленно подбирают двойки, проводят инструктаж. Я уже заявил о своей готовности, так что могут погнать в любой день.

— Особенно волнует Врангеля Кутепов, — заметил Шаброль. — Думаю, ваш первый маршрут будет в Варну, Софию, Велико-Тырново. Запомните, как молитву, Альберт Николаевич. Контакт с «Баязетом» лишь в катастрофической ситуации. Либо — при необходимости с его стороны. Ваш пароль: «Простите, не смогли бы вы поменять тысячу левов на франки?» Он ответит: «Вы обратились не по адресу, милостивый государь. Но я могу указать такого человека». При его обращении к вам пароль остается, только фразы меняются местами. Словесный портрет запомнили?

— Запомнил.

— Ему будет сообщено о вас немедленно. Каждое пятое число с двух до трех его можно найти в ресторане отеля «София» в Тырново.

— Раз в месяц? — переспросил Венделовский.

— Я неточно выразился, — нахмурился Шаброль, недовольный тем, что его перебили. — Пятое, десятое и так далее. Один из столиков, у окна — обязательно. Дополнительная деталь: часто курит — массивный серебряный портсигар с монограммой «Г» и «К», достает из левого кармана мундира либо пиджака, фрака, если в штатском.

— Запомнил.

— А я, признаться, не очень понимаю, почему Центр держит его в дыре, когда острие атаки — Белград, — вступил в разговор «Мишель».

— О! — улыбнулся Шаброль. — Ты, наверное, забыл, как говорят в России?.. Не суй свой длинный нос, куда тебя не просят. А если серьезно — в этой дыре Кутепов и, можно сказать, вся армия. Это — главная сила. Именно из Болгарии следует ожидать все что угодно. И далее. Центр сообщает об активизации дипломатической деятельности союзников сразу же после Каннской конференции. Особенно старается Ллойд Джордж. Грядет всемирная конференция, на которую приглашают и нашу делегацию. Нам направили внешнеполитическую ориентировку: из Москвы все виднее. — Шаброль одним глотком выпил чашечку кофе и продолжал: — Основные документы — доклад Владимира Ильича на Девятом Всероссийском съезде Советов и декларация съезда о международном положении. Но с декабря кое-что изменилось. Прошла Каннская конференция Верховного совета союзников. Купеческая позиция Англии: срочная европейская конференция с участием Советской России, русский вопрос — на первом месте, ослабление давления на Германию из-за боязни толкнуть ее в объятия большевиков. Итальянцы поддерживают англичан. Франция заговорила примирительно устами Бриана.

— Поэтому и заставили его уйти в отставку, — не сдержался «Мишель». — Помните фото — оно обошло все газеты! — Ллойд Джордж учит Бриана игре в гольф. Иллюстрация несамостоятельной политики!

— Точно, «Мишель»! Ты разбираешься в высокой политике, хотя твоя специальность — связь.

Венделовский улыбнулся: Шаброль ему понравился.

— Когда Бриан хотел открыто объяснить свою политику, ему не дали говорить и чуть не стащили с трибуны, — продолжал Шаброль. — Мы же, «Мишель», гораздо терпимее, как видишь. Итак, премьер теперь Пуанкаре. Упрям, хваток, жесток. Французы говорят: «Бриан все знал, но ничего не понимал. Пуанкаре ничего не знает, но понимает все». Очень точная характеристика! Впереди — Генуэзская конференция. Приглашения разосланы, материальную и организационную часть берет на себя Италия. Мировая общественность взволнована приглашением Ленина. Восьмого января приглашение официально принято, заявлено, что советская делегация будет обладать самыми широкими полномочиями. Теперь ситуация осложняется: Генуя под вопросом, начинает откладываться, во всяком случае, — это инициатива Пуанкаре. «Прежде чем идти в Геную — сочтемся!» — лозунг французских правых. В газетах — кампания по защите прав кредиторов. Требования: уплата долгов Россией, возвращение конфискованной собственности и так далее. Франция активизирует деятельность подвассальных государств. Позиция Пуанкаре катализировала деятельность всех белоэмигрантских групп. Их лозунг — «Никаких переговоров с Советами», их задача — показ своей силы и непримиримости. Поэтому возможны теракты против наших представителей как за рубежом, так и в Москве, Петрограде и других центрах. Отсюда наша возросшая ответственность, наши наипервейшие задачи, о которых ниже... Позиция советской дипломатии: мы — не побежденная страна, с которой позволительно говорить с позиций силы, а страна, выигравшая трехлетнюю кровопролитную войну, способная отстоять свое существование от всяких покушений на ее независимость — экономическую и политическую. Затяжка Генуи — большой убыток для стран Антанты. Это подчеркивается всячески. Итак, мы уверены, конференция будет. И все трезвые политики соглашаются с этим, хотя и подчеркивают, что конференция будет только экономическая. Только! — Шаброль, засмеявшись, многозначительно поднял палец. — Хотя мы-то с вами знаем: союзники ни на миг не оставляют задачу реставрации России — прежней, царской или чуть демократизированной, неважно! — готовы поддержать любую авантюру, откуда бы она ни доходила: от бандита Тютюника, поляков, Врангеля... Центр ставит перед нами две задачи. Первая. Дальнейшее проникновение в планы главного командования, наблюдение за ним с целью дискредитации не только Врангеля, но и агрессивных империалистических кругов, связанных с ним. Вторая. Своевременная информация о замыслах всех террористических групп, засылаемых к нам в страну и готовых к выступлению против наших торговых представителей, курьеров, членов делегации, которая будет направлена в Италию. Тут у нас серьезная недоработка — ротмистр Издетский, сотрудник Перлофа, судя по всему работающий на Климовича. Издетский действует прямолинейно, напролом, жестоко. Но пока он неуправляем, к нему нет ключа. Он знает «Мишеля», Мадлен и — через Дузика — вас, Альберт Николаевич. Вам с ним работать и работать. Идея нейтрализовать его в Турции провалилась. Он не поехал, причем мне не удалось выяснить, почему не поехал: почувствовал что-то и не выполнил приказ Перлофа или тот вовсе не давал ему такого приказа. Но это уже fait accompli^[14] и только мое дело. Вы, Альберт Николаевич, будьте особо осторожны, вам ехать с ним в паре. Это мое и Перлофа дело, — он улыбнулся. Не дай бог узнать генералу, на кого он работает. Я ему не позавидовал бы! — И, сразу став серьезным, Шаброль сказал, обращаясь к Венделовскому: — О вашей должности, Альберт Николаевич, сегодня же будет сообщено Центру. Акклиматизируйтесь. Присматривайтесь, изучайте обстановку и Издетского. Ищите к нему ходы. Ничего больше!.. Теперь же займемся скучными техническими вопросами. A la bonne heure!^[15]