разведчика, прибывшего из-за линии фронта для установ-
ления связи с подпольщиками2. Гартман снабдил Глуша-
кова фиктивными документами, советскими газетами и свод-
ками Совинформоюро. Предателю удалось втереться в до-
верие к подпольщикам.
В феврале 1943 года Глушаков совершил свое черное
дело. Он узнал о подготовке подпольщиками крупной ди-
версии: накануне Дня Красной Армии они намеревались
взорвать на ПВРЗ кислородный склад, что грозило больши-
ми разрушениями. Но Глушаков не знал, кто должен со-
вершить диверсию. Оккупанты всполошились. В это время
на заводе произошло событие, окончательно выведшее гит-
леровцев из равновесия. В связи с разгромом фашистских
войск под Сталинградом оккупанты объявили трехдневный
траур и вывесили на ПВРЗ траурный флаг. В первую же
ночь он был сорван, а на его месте был водружен красный
флаг с яадписыо: «Слава Красной Армии!»
Гартман решил действовать немедленно. Еще раньше он
дал задание Глушакову и другому агенту — Бобу учесть ра-
1 ЦГАОР БССР, ф. 378, оп. 1, д. 78G, л. 9.
* ПА ИИП при ЦК КПБ, ф. 3500, оп. 2, д. 54, л. і95.
419
бочих, желавших уйти в партизанский отряд. Предатели
говорили рабочим, что запись в партизаны они ведут по за-
данию секретаря горкома партии Е. И. Барыкина, бывшего
в то время начальником штаба соединения партизанских
отрядов Гомельской области. 7 февраля Глушаков по ука-
занию Гартмана должен был под предлогом встречи с пред-
ставителем партизанского отряда собрать к себе на квар-
тиру наиболее активных участников подполья. Глушаков и
«представитель партизан» хотели до ареста подпольщиков
выявить их планы и исполнителей намеченной операции по
взрыву кислородного склада. Однако собралось всего пять
подпольщиков. Выдавший себя за представителя парти-
занского отряда агент абвергруппы-315, некто Тихонов, по-
требовал назвать фамилии активных подпольщиков, якобы
для представления их к правительственным наградам. Под-
польщики, помня наказ Т. С. Бородина — никого о работе
не информировать, поняли, что попали в ловушку. Не отве-
тив на вопросы вражеского агента, они решили разойтись.
В это время в квартиру ворвался Гартман с солдатами и
арестовал всех присутствовавших.
Одновременно по заранее заготовленным Глушаковым
и Бобом спискам были схвачены многие другие члены под-
польных групп и наиболее активные рабочие завода. Арес-
ты продолжались всю ночь и следующий день. Большую
группу патриотов гитлеровцы арестовали прямо на заводе.
Всего в застенки гестапо было брошено около 200 рабо-
чих ПВРЗ, в том числе вся ночная смена паровозосбороч-
кого цеха. Среди арестованных оказались составлявшие
руководящее ядро подпольщиков: Н. В. Пивоваров, Я. Сле-
пянков, С. Кондратьев, И. Ковалев, Г. Дятлов, В. Желез-
няков, В. Ясинский, Н. Алимов, Г. Киршанов, Ф. Морозов,
П. Панков, И. Путейко, В. Юсупов, М. Зайцев, А. Салмы-
чев, А. Скабенков, И. Анкуидинов, Дроздов, Волков и мно-
гие другие. В тюрьме уже находился подпольщик М. С. Бе-
танов, арестованный по подозрению в уничтожении траур-
ного флага. Одновременно были произведены массовые
аресты железнодорожников, работавших в отделениях
службы движения и службы пути.
Гартман и его сподручные из абвергруппы-315 всячески
истязали арестованных, морили их голодом, не давали во-
ды. Допросы перемежались с провокациями. В камеры под
видом арестованных патриотов подсаживали агентов —
«поплавки», как их презрительно называли заключенные.
420
Они заводили разговоры «по душам», пытаясь добиться то-
го, что не удавалось фашистским следователям: выявить
организаторов и исполнителей диверсий, инициаторов сбо-
ра средств в фонд обороны страны. Провокаторов подсыла-
ли к родным и близким арестованных. Например, к жене
С. Кондратьева несколько раз приходили «друзья ее мужа»
и «по его разрешению» требовали, чтобы она отдала им
листовки, ракеты и взрывчатку.
В течение двух недель продолжались истязания. Са-
дист Гартман был поражен мужеством патриотов. Позже,
попав в плен, он заявил на допросе: «Легче было из камня
воду выжать, чем добиться от них признания».
22 февраля 1943 года гитлеровцы вывезли патриотов в
Назаровский лес и там расстреляли. Как рассказывают
очевидцы, родные и близкие арестованных как-то узнали о
готовившейся расправе и с ночи толпились у ворот тюрьмы.
Когда показались первые машины с арестованными, толпа
с плачем рванулась к ним. На одной из машин стояли
связанные между собой, в изорванной одежде, исхудавшие
и избитые до неузнаваемости М. Бетанов, С. Кондратьев и
И. Ковалев, чуть дальше — Н. Пивоваров и Г. Дятлов.
Кто-то из них крикнул: «Прощайте, люди! Погибаем за на-
род, за Родину!» Такие же восклицания раздавались и из
других машин. Патриотам удалось выбросить несколько за-
писок. На одной из них были написаны адрес М. Бетанова
и слова: «Умираю за дело рабочих», а на другой — «Кова-
лев Иван...» Взбешенные гитлеровцы открыли огонь по со-
бравшимся — родителям, женам и детям обреченных х.
Не насытившись истязаниями во время допросов под-
польщиков, фашистские садисты учинили кровавую оргию
на месте казни. Одна из женщин, посаженная в тюрьму с
грудным ребенком, отказалась снять с себя одежду. Гит-
леровец вырвал из ее рук ребенка, ударом о колено пере-
ломил ему позвоночник и швырнул в яму. Обезумевшая от
ужаса мать бросилась вслед за ребенком. Многие из рас-
стреливаемых были ранены. Фашисты живыми бросали их
в ямы. Над могилой еще долго шевелилась пропитанная
кровью земля.
Совершив это чудовищное злодеяние, оккупанты надея-
лись, что они навели страх на остальных рабочих, на все
население города. Однако получилось обратное: массовая
1 АИИ АН БССР, ф. 4, оп. 3, д. 7, л. 12.
421
расправа над рабочими одного из старейших предприятий
республики вызвала гневное возмущение гомельчан. Она
еще более усилила их жгучую ненависть к захватчикам. На
место погибших становились другие патриоты, создавались
новые подпольные группы.
Победоносное наступление советских войск на фронтах
и развертывавшаяся во вражеском тылу всенародная пар-
тизанская война придавали новые силы гомельчанам, вдох-
новляли их на самоотверженную борьбу с фашистскими по-
работителями. Это были вынуждены признать и сами окку-
панты. Так, в одном из донесений главной железнодорожной
дирекции от 25 мая 1943 года о положении на железнодо-
рожном транспорте, и в частности на Гомельском узле, го-
ворилось: «Дисциплина 1941/42 годов, которую мы считали
плохой, теперь (1943 г.) во много раз стала хуже. Поло-
жение таково, что местное население вообще не может
быть использовано для работы на железнодорожных объ-
ектах. Русские наглеют с каждым днем. Количество рабо-
чей силы снижается, и наказания уже перестают действо-
вать на рабочих» !. Далее в донесении говорилось о необхо-
димости создать специальные органы СД, которые держали
бы под строжайшим контролем каждого рабочего. Однако
никакой строжайший контроль, никакие чрезвычайные ме-
ры не помогали оккупантам. С весны 1943 года начался
массовый уход рабочих с предприятий города. Большинст-
во из них группами и в одиночку, самостоятельно и с по-
мощью подпольщиков пробирались в партизанские отряды.
А те, кто оставался в городе, объединялись в подпольные
группы и наносили все более ощутимые удары по врагу.
В активизации и повышении эффективности подпольной
