"Стань таким, как прежде! Восстановись! Восстановись! Возьми здоровье, возьми Силу!" – бесплотные "щупалы" паутиной опутали мозг девушки, насыщая его жизнью. Мозг, только что покрытый черными пятнами и красными проплешинами, приобретал нормальный вид, запах тлена и гари исчезал, перебиваемый свежим запахом зеленой травы, мокрого луга, запахом леса и ветра.

Верный признак того, что плоть восстанавливается нормально. Если бы нет – лекарь ощущал бы только неприятный запах, только смрад, и чем ближе к к смерти, тем "запах" тлена сильнее. Пока не исчезнет совсем, вместе с душой пациента. Мертвец в магическом пространстве не "пахнет" ничем. Нет души, нет и "запаха".

Сергара уже трясло. Он выдоил себя насухо. Силы оставалось только на то, чтобы закрыть, залечить последнее красное пятнышко на мозге девушки – оно медленно исчезло, растворилось в зеленом сиянии, и лекарь облегченно вздохнул – Все! Сделано! Первый этап пройден. И вроде как успешно.

Сергар-Олег открыл глаза, посмотрел на замерших в ожидании женщин – Маша вытаращила глаза, будто смотрела на представление комедиантов, Зоя была бледна, на губе выступила капелька крови – видимо так закусила, что острые зубы пробили кожу.

Когда Олег повернул голову и пошевелился, Зоя шумно выдохнула и с надеждой спросила:

– Что?! Ну – что?! Не молчи! Говори – что с ней?!

– Жива – Сергар устало вытер лоб трясущейся рукой – Пока жива.

– Что значит – пока?! Почему – пока?! – Зоя схватилась за горло и побелела, хотя казалось – куда больше белеть? И так бледная, как простыня. Впрочем – здешние простыни были гораздо темнее, чем им полагалось быть простыням.

– Эээ…ммм…я неверно выразился – вымученно улыбнулся Сергар, тут же сообразив, что ляпнул и решив, как выкрутиться из ситуации – Я имел в виду – жива, но пока что на прежнем уровне. Мозг ее здоров, но…

– Что – но?! Что – но?! – перебила Зоя, лицо которой исказилось, став некрасивым, злым, неприятным – Ты ничего не сделал?! Почему ты ничего не сделал?! Ведь бабку ты вылечил! А почему ее не вылечил?! Ты…ты…

– Тихо! – вдруг рявкнула Маша, сделавшись властной и холодной – Молчи! Дай ему сказать! Он все сейчас пояснит, правда, Олежа?

– Не зови меня Олежей – хмуро бросил Сергар, потирая лоб, искоса глядя на Зою, стоявшую в изголовии кровати. Женщина сжала кулаки и прижала их к груди, будто боялась что халат распахнется настежь – Не люблю я этого имени. Девушка жива. Мозг у нее сейчас здоров, но ее в мозгу нет.

– Как нет?! Как так может быть – нет?! – снова не выдержала, и хрипло каркнула Зоя – Куда она делась?! Вот же она лежит! Чего ты несешь?! Аферист! Ты – аферист! Что сделал с бабкой?! Вы с ней договорились?! Хотели меня обмануть?! Да я вас!…

– Да заткнись ты, дура! – рявкнула Маша, и схватила за руку Зою, шагнувшую вперед, к лекарю. То ли женщина желала его ударить, то ли хотела вцепиться в лицо похожими на когти пальцами, которые угрожающе растопырила в стороны.

Сергар не склонен был преуменьшать способность разъяренных женщин лишать зрения неосторожных мужчин, впавших у них в немилость, потому был настороже и поспешил все объяснить:

– Я вылечил мозг. Устранил последствия лихорадки. Чему сам удивлен – раньше я этого никогда не делал, а вот теперь смог. Но душа девушки покинула тело. Куда она могла улететь – я не знаю. То есть – в этом теле нет его хозяйки. Тихо, тихо! Не орать!

Сергар постарался, чтобы в голосе не продребезжал звоночек смертельной усталости, и звучал он как можно грознее:

– Молчать! Когда я говорю! Потом будешь орать! Я предупреждал, что может и не получиться! Но ты бегала в истерике и не слушала! Теперь – слушай! Я сделал все, что мог! Если душа все-таки осталась в теле, она спряталась где-то в мозгу. Где-то там, куда я не смог добраться. Потому, что я никогда не делал такой работы, никогда не лечил больных, душа которых спряталась, либо улетела! Ты понимаешь, нет?! Теперь – ты понимаешь? Я не могу прыгнуть выше своего уровня! Я не могу сделать того, что я не могу сделать!

Из Зои будто вынули стержень. Она упала на дочь, завыла, зарыдала, забилась, будто в судорогах. На все это страшно было смотреть – так рыдают по мертвым, так оплакивают то, что дороже всего на свете, и чего никогда уже не вернуть – любимого ребенка, выношенного, вынянченного, памятного до последнего родимого пятнышка на теле, до ямочки на щеках, до ноготка на мизинчике! Нет ничего хуже, чем пережить свое дитя…

– Помоги! Да помоги же! – Зоя оторвалась от тела дочери, бросилась к Сергару, уткнулась головой в пол – Помоги! Сделай что-нибудь! Век за тебя бога молить буду! Я знаю, ты можешь! Или я тебя убью! Убью!

Женщина подняла голову, впилась в лекаря взглядом горячим яростью глаз, и Сергар невольно почувствовал холодный озноб – жутко! Вражеские маги не были так страшны! Куда там зеланским магам! Разъяренная женщина, которая защищает своего ребенка, гораздо страшнее! И ведь убьет, правда!

– Попробую помочь, я же сказал – Сергар устало помотал головой – Ты меня недослушала. Если душа девочки осталась в теле – постараюсь поставить на место. Если же она все-таки улетела – ничего не смогу сделать. Пойми, я лекарь, а не бог. Только боги могут поймать душу, и вставить ее в новое тело.

– Что тебе для этого нужно?! Что!? – захрипела Зоя, закашлявшись, подавившись рыданиями – Что тебе нужно, чтобы начать?

– Отдохнуть. Немного отдохнуть. Подзарядиться – коротко ответил Сергар, пытаясь подняться с табурета – Еще – хорошей еды. Мяса, сметаны, сыра, красного вина. Хорошего красного вина. Можно подогреть его с пряностями. Мне нужно восстановить силы. Два часа отдыха, и я буду готов.

– Все сделаю! Все! – Зоя вскочила, будто подброшенная катапультой, пошатнулась, удержалась на ногах и лихорадочно пригладила волосы, проведя по ним ладонью правой руки – Если что-то еще надо – скажи! Я сейчас! А дочку куда?

– Тут пусть лежит. Не трогайте ее. Мне принесите кровать – прилягу. Или хотя бы матрас на пол бросьте, я немного посплю. Да, лучше матрас – поменьше суеты, не привлекайте внимания. Все! Пошли!

Сергар дождался, когда у подоконника на пол ему положили матрас (он даже не посмотрел – чистый, или нет – в больнице матрасы особой чистотой не отличались), с трудом, с помощью Маши, добрался до своего "великолепного" ложа и свалился, забывшись тяжелым, беспокойным сном.

Ему приснилась битва под Скельгеном, впервые, после стольких лет. Он навсегда постарался забыть тот день, тот час, ту минуту, а тут, вдруг – опять, как наяву: огромный, закованный в сталь всадник с мечом в руках. Сергар ничего не смог поделать – тот выскочил из-за бугра откуда-то сзади,, врубился в шеренгу магов, как наказание богов!

Маги не носили кольчуг – они плохо влияют на способность подзаряжаться Силой. Не носили брони – по той же причине. Их оружие, их защита – магия. Но только не после двух часов беспрерывной стрельбы огненными шарами.

Какой придурок поставил этакую хлипкую защиту с флангов? Маги никогда не работали без прикрытия! Во время стрельбы они были беззащитны сзади и с флангов, и зеланский конник тяжелой кавалерии доказал это в полной мере.

Двое магов погибли сразу, зарубленные одним ударом – конник косил шеренгу, как добрый косарь луговую траву! Еще двое – прежде чем кто-то успел сказать: "Ах!"

Сергар все-таки успел метнуть в конника кинжал, бессильно скользнувший по тяжелой броне, и лишь привлекший внимание "смертоносной стальной башни" к магу, не желавшему умирать без боя.

Навсегда запомнилась блестящая стальная полоса, взметнувшаяся вверх и ярко блеснувшая в свете полуденного солнца. Зазубрины на слегка волнистом лезвии, кровь, рубиновыми капельками разлетающаяся по сторонам, голубой камень, вделанный в крестовину рукояти. Взгляд из прорезей высокого, украшенного султаном шлема, и царапина на правом наплечнике – даже не царапина, борозда, вероятно проделанная наконечником тяжелого копья.