— Полагаю, — сказал он наконец, — они снова запрут меня в этом ужасном месте с решетками на окнах и мягкими стенами, где все такого мерзкого белого цвета?

— Боюсь, что так, дядюшка Сайлас, — ответил я.

Он снова засунул палец в рот и секунд десять прилежно сосал его.

— Не хочешь ли ты сейчас вернуться в свою комнату и подождать там? — спросил я его.

— Совсем не хочу, — ответил он, умоляюще глядя на меня. — Скажи, не мог бы я бросить совсем малюсенький взгляд на сокровища Бастарда?

— Почему бы и нет, пожалуйста! — сказал я. Мне было очень жалко несчастного старика.

Этот дом, который англичане прозвали «квартирой извозчика», находился в одном из самых аристократических районов Лондона. Прежде тут была конюшня, потом кто-то потратил небольшие деньги, чтобы превратить ее в квартиру, и нажил огромное состояние, продав ее уже в таковом качестве. Входная дверь была выкрашена огненно-красной краской, но меня это ни капельки не удивило. Я нажал кнопку звонка, и где-то внутри эстрадный оркестр исполнил мелодию в ритме танго. Дверь распахнулась, на пороге стояла блондинка, сильно смахивающая на беспризорного мальчишку, и смотрела на меня с каким-то отрешенным видом.

На ней было светло-желтое плотно облегающее платье без рукавов из крепа. Глубокое декольте позволяло беспрепятственно любоваться ложбинкой между округлыми грудями; что касается юбки, то она заканчивалась в пяти дюймах от колен. Черные ажурные чулки и туфли — все та же неповторимая фантазия из крокодиловой кожи.

Ее умудренные опытом глаза посмотрели на меня с таким безразличием, будто она была алкоголичка, а я принес ей на продажу парное молоко.

— Вы пригласили меня, помните? — проворчал я.

— Ах да… — Она немного оживилась: — Ларри Бейкер? Входите.

— Огромное спасибо.

Она провела меня в гостиную, где посреди комнаты на черном полированном полу лежала шкура белого медведя. Я осторожно опустился на стул, который напоминал кофейный столик со спинкой, она же устроилась против меня на колоссальной кушетке «свободной формы», обитой белой кожей. Когда она привычным движением закинула ногу на ногу, я заметил на ней те же самые ярко-красные подвязки, которые имел удовольствие видеть и прежде.

— Итак, вы позвали меня, и я здесь. Сразу предупреждаю, у меня очень мало времени. Проект Роберта Карлтона канул в Лету, и мы сегодня вечером вылетаем в Нью-Йорк. — Я бросил взгляд на часы. — В пять часов я должен встретиться с Борисом, так что…

— Это невозможно! — отрезала она.

— Что невозможно?

— Вряд ли вам удастся сделать это за такой короткий срок, — холодно объяснила она. — А это должна быть первоклассная работа, надеюсь, вы понимаете?

— Пенни Поттер, — произнес я чуть ли не по слогам, — о чем вы?

— О сценарии. — Она хмуро посмотрела на меня, как будто я был законченным тупицей. — Страшно важно, чтобы он был действительно хороший!

— Что?!

— Ох, разумеется, сценарий.

Я с минуту внимательно разглядывал ее.

— О каком, черт подери, сценарии мы толкуем? Сценарий с вампирами скончался примерно тогда же, когда погиб последний вампир, припоминаете?

— Не надо про эти кошмары! Я очень зла на Роберта Карлтона! К счастью, я поручила своему агенту написать о случившемся в пару газет, так что кое-что я все же получу. Но, вообще говоря… — Она перекинула ногу на ногу. Ее красные подвязки напоминали сигнал светофора. — Теперь это уже не имеет значения. Мой агент раздобыл для меня десятиминутную сценку в новом телесериале, который наверняка станет настоящей сенсацией! С участием Диего Барра, это потрясающий австралийский певец. Но нам нужны диалоги. То есть диалог необходим мне, он-то в любой момент может раскрыть рот и запеть. Но… Это кризис в моей карьере, вы понимаете? Мне необходим остроумный забавный сценарий, который держал бы зрителей в постоянном напряжении и не позволил бы этому проходимцу пропеть ни единой ноты!

У меня в голове громко и настойчиво зазвучал колокол.

— Так вы хотите, чтобы я сочинил для вас сценарий? — Я истерично захохотал. — Исключается. Здесь полно прекрасных сценаристов, поручите одному из них эту работу.

— Но они все дорого стоят! — Ее глаза округлились от ужаса. — Я хочу сказать, в конце-то концов, для чего существуют друзья?

— Ну уж по крайней мере не для того, чтобы я здесь бесплатно сочинял для вас сценарий и, таким образом, не попал на самолет.

— Вы всегда сможете вылететь другим рейсом, — заявила она, надув губы. — А вот я не смогу отыскать другого Ларри Бейкера, который мне напишет блестящий сценарий в стиле Ларри Бейкера, с остроумными диалогами и неожиданными сюжетными поворотами!

— Крайне сожалею! — Я быстро поднялся. — Я получил удовольствие, правда, оно обошлось мне недешево, познакомившись с вами, но я не жалею о потраченных деньгах. А теперь желаю вам счастья и прощайте!

— Перестаньте же дергаться! — прикрикнула она. — Сидите и слушайте, я еще не закончила. Вы можете устроиться здесь, пока сочиняете сценарий, так что не будете платить за отель…

На ее лице появилось страдальческое выражение, однако она превозмогла боль и добавила:

— Я даже все это время буду кормить вас бесплатно…

— Ваша щедрость не знает границ, а как насчет спиртного?

— Ладно, — простонала она, — согласна.

— Чушь! — рассердился я. — Вы помешались, и я опасаюсь, что это заразный случай.

Повернувшись, я решительно двинулся к выходу.

— Ларри! — Надо было слышать, каким вкрадчивым, мурлыкающим голосом это было произнесено. — Я забыла упомянуть — как вы это называете? — про дополнительные услуги.

— Какие, например? — ворчливо осведомился я, не отводя глаз от двери.

— Почему бы вам не обернуться и не посмотреть самому?

Мне следовало в этот момент вспомнить старую легенду, но я повернулся, а потом уже было слишком поздно, я замер на месте. Креповое платье внезапно исчезло, она стояла в белом атласном лифчике без бретелек и в соответствующих трусиках, огненно-красных подвязках и нелепых черных ажурных чулках.

Она медленно качнула в сторону головой, так что светлые волосы как бы подернулись легкой рябью, потом ее руки исчезли за спиной, через мгновение лифчика уже не было. Продолжая покачивать головой, она наклонилась вперед, при этом ее волосы закрыли пушистым экраном высокие груди с коралловыми сосками.

— Я буду рядом, чтобы помогать вам создавать сценарий, Ларри, дорогой! — замурлыкала она. — Буду готовить еду, все, что вы пожелаете…

Я наблюдал за ней, не в силах сдвинуться с места, она же села, сняла свой пояс, чулки и туфли. Потом снова поднялась, обольстительно улыбаясь, и повернулась ко мне спиной. До меня донесся ее зевок, она лениво потянулась, наклонилась вперед и молниеносно стащила с себя трусики. Вид ее округлых ягодиц, которые слегка подрагивали при каждом ее движении, оживил бы статую!

— Все, что пожелаете! — пробормотала она, снова поворачиваясь ко мне. — Если ваше вдохновение ослабеет, я буду рядом, Ларри, дорогой, и позабочусь о том, чтобы поддерживать его днем и ночью. В любое время, как только… — Неожиданно у нее округлились глаза: — Куда же ты идешь?

— К телефону.

— Зачем?

— Позвонить в аэропорт. Было бы нечестно заставлять Бориса торчать там три недели.

«Бристоль» — один из немногих старинных отелей в Нью-Йорке, где поддерживается настоящий порядок. Там вы можете подниматься на лифте почти не опасаясь, что вас ограбят во время подъема. Меня в этой гостинице знают, поэтому я не сталкиваюсь с трудностями, когда, приезжая в столицу, хочу снять у них номер люкс с тремя спальнями. Взяв себе за правило никогда не путешествовать в одиночестве, потому что мне нередко надоедает оставаться даже в своей собственной компании, я и на этот раз остался верен своей привычке: моей компаньонкой стала Тамара Вентворт. Такую странную комбинацию имени и фамилии, несомненно, придумала она сама на какой-то стадии своей скоротечной и банальной карьеры исполнительницы экзотических танцев еще до того, как потакающее подобным карьерам общество само не изменилось в нравственном отношении настолько сильно, что стало считать занятие такого рода слишком старомодным, как, впрочем, и костюмчик балерины. Тамара — очаровательная толстушка! Вы можете легко возбудиться, если даже просто скользнете взглядом по ее телу — хоть вверх, хоть вниз, хоть спереди, хоть сзади. У нее вы не обнаружите и намека на интеллект, разговаривать она не любит, но отличается поразительной изобретательностью, когда дело доходит до секса.