- Толька прав, - поддержал щербатого Марик. - Надоело валяться в
постели, как будто ты больной не понарошку.
Мой авторитет - еще далеко не прочный - стремительно падал. Чтобы
поднять его на должную высоту, я взволнованно произнес:
- Я, может, целый год мечтал об этом. Вот лето наступит, полежу тогда
недельку в кровати. Ничего делать не буду. Пальцем даже не пошевелю.
- Ну и лежи, а мы завтра встаем.
Толька уже командовал. Власть уносилась от меня со скоростью света. И
даже Юрка покинул меня.
- Таблетки очень невкусные, - поморщился он. - А если мы завтра не
выздоровеем, нам удвоят рацион.
- Какой рацион? Что мы - коровы? - отбивался я. - А таблетки, конечно, не конфеты. Я, например, их и не глотаю, а выбрасываю в окошко.
- Если я не буду глотать, - упрямо тянул свое Юрка, - у меня не
получатся такие похожие стоны. А они нас всех спасают.
- Все ясно, - громко сказал Толька. - Пусть один Коробухин болеет на
здоровье.
Договорились - завтра всем быть на ногах. А если спросят, почему так
скоро, отвечать: на солнце перегрелись, а сегодня, то есть завтра, все
прошло.
Утром 9-й отряд выбежал на зарядку. Если быть точным, то не весь отряд
делал раз-два-три-четыре под музыку баяниста. Вы сами понимаете, что я
продолжал болеть. Несмотря ни на что. Я был очень расстроен. У меня
шевелились потрясающие идеи, как совершить такое, чтобы слава о нас
прогремела на весь лагерь и даже на соседние. А теперь все расклеилось.
После завтрака пришел Аскольд.
- Здорово вы меня купили, - ухмыльнулся вожатый.
Я молчал.
- Ты еще борешься с болезнью? - спросил Аскольд.
- Борюсь, - упрямо произнес я.
- Ты хочешь полежать в кровати? - не отставал вожатый.
- Хочу, - решительно сказал я.
- Но, извини меня, это же глупо. - Аскольд расхохотался. - Можно
заболеть, например, перед контрольной по алгебре. А сейчас же каникулы.
Ребята это поняли быстрее тебя, председатель.
- Ну и пусть глупо, - ответил я. - А я буду болеть.
- Ну что ж, болей себе на здоровье, - спокойно сказал Аскольд. - Но
предупреждаю - такой фокус у вас больше не пройдет.
Вожатый вышел из домика. Я снова остался один.
За окном призывно стучали мячи. Бегали и кричали ребята. Наконец, за
окном сияло солнце. И я подумал, что болеть летом совсем неостроумно.
Конечно, в каникулах целых три месяца. Конечно, каникулам еще конца не
видно. Но провести их в постели недостойно настоящего мужчины. Поэтому я
мгновенно выздоровел, оделся и уже собирался идти гулять, как дверь
отворилась и в домик ввалился 9-й отряд.
Толька подошел ко мне и протянул руку:
- Мы тебя на первый раз прощаем. Но дай слово, что с сегодняшнего дня
ты будешь делать только то, что мы захотим.
- Даю слово, - я торжественно поднял вверх правую руку, - делать только
то, что вы захотите, и то... что я захочу.
Ребята рассмеялись и обступили меня.
Я вновь с ними подружился. До чего же я люблю мириться! Но только с
мальчишками, конечно. Потому что с мальчишками можно и серьезные дела
делать. Я подумал, что не все еще потеряно и что мы проявим себя
по-настоящему.
За обедом в столовой меня встретила улыбающаяся Капитолина Петровна.
- И ты выздоровел? Замечательно!
- Ребята, - обратилась Капитолина Петровна ко всему нашему отряду, -
давайте мы с вами раз и навсегда договоримся. В лагере - не болеть.
Вернетесь домой, пожалуйста, болейте, сколько вам захочется. Если, конечно, вам родители разрешат.
Я подумал: дудки, нам родители ни за что не позволят болеть. А иногда
так хочется немного полежать в кровати и чтобы все вокруг тебя жалели и
приносили разные вкусные вещи.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
В КОТОРОЙ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ,
ЧТО БЕЗ ТРУДА НЕ ВЫТЯНЕШЬ И РЫБКУ ИЗ ПРУДА
Вожатый Аскольд целое утро крутил на турнике солнышко. Это был
настоящий парад и демонстрация великолепных мускулов. Мы без слов понимали, что хотел нам сказать вожатый. Поэтому сидели вокруг турника тихие и
смирные, ничего не замышляли, а только глазели, как здорово все получается у
Аскольда.
Спрыгнув на землю, вожатый обратился ко мне:
- Пошли, Валера. Тебя на совет дружины вызывают.
Я изобразил на лице крайнее недоумение и - нечего делать, надо идти -
побрел за вожатым. Я шел и раздумывал, за какие грехи меня вызывают на совет
дружины. К таким вызовам мне, конечно, не привыкать. Я был частым гостем
многих советов дружины в родной школе. Можно прямо сказать: то заседание, на
котором меня не было, проходило серо и скучно. Зато при моем участии совет
дружины шел бодро и весело, как хороший концерт.
Но так было в моей родной школе. Там находили причины, чтобы лишний раз
полюбоваться на мою физиономию. А в лагере? Всего два дня я здесь. Пока не
совершил ничего такого, что прославило бы меня на весь лагерь. А может, из-за того, что наш отряд здорово болел? Да нет, Капитолина Петровна, кажется, нас простила. Я так и эдак прикидывал и приходил к одному выводу: рано мне оказывают такую честь, как вызов на совет дружины.
- Будем обсуждать, как лучше подготовиться к открытию лагеря, - подал
голос до сих пор молчавший Аскольд, когда мы прошагали изрядное расстояние.
- А зачем тогда я?
- Как зачем? Ты же председатель совета отряда.
От удивления я широко открыл рот и захохотал. Вот это номер! Я еще даже
не успел почувствовать, что меня избрали председателем совета отряда.
Сегодня первый раз сдал рапорт. Такое звание настолько мне не подходило, что
я про него и не думал.
Отсмеявшись, я сделал, по возможности, серьезное лицо и снова зашагал
рядом с Аскольдом. Я шел, слегка наклонив вперед голову и держа за спиной
руки. По-моему, так ходят великие люди. А я сейчас был великим человеком.
Меня первый раз в жизни звали на совет дружины, чтобы не делать из меня
компот, как обычно, а посоветоваться со мной по очень важному делу.
Совет дружины заседал в столовой. Дух манной каши витал над столом, за
которым в чинных позах восседали ребята и вожатые. Они с любопытством
смотрели на меня. Но не все. Двое из совета дружины знали меня как
облупленного. Это были Галка Новожилова и Ленька Александров. Галка
подмигнула мне, а Ленька отвернулся.
Пока совет дружины глазеет на меня, я расскажу, кто такие Галка
Новожилова и Ленька Александров.
Галка была председателем совета отряда в нашем классе, а я был лучшим
двоечником и разгильдяем. И поэтому мы не давали друг другу ни минуты покоя.
Она меня прорабатывала, а я выводил ее из терпения. А когда Галка добилась
своего, то есть меня вытурили из 6 "А" и перевели в 6 "Б", я решил ей
отомстить. Взял и написал Галке письмо, в котором... ну, в котором я написал
ей, что мне хорошо, когда она в школе, и мне нехорошо, когда она не в школе.
После этого и еще двух писем Галка преобразилась. Она стала нормальным
человеком, и мы даже подружились.
С Ленькой Александровым я не дружил и не ссорился. "Привет! - Здоров!"
- вот и все разговоры. Но однажды Ленька на меня здорово обиделся и притом
ни с того ни с сего. То есть я попал ему мячом в лицо, но я ведь не нарочно.
Я хотел попасть в ворота, а он мне помешал.
С тех пор Ленька затаил на меня обиду и вот сейчас в лагере даже
отвернулся.
- Ребята, познакомьтесь, - прервала затянувшуюся паузу Капитолина
Петровна, - Валерий Коробухин - председатель совета 9-го отряда. Отряд этот
у нас уже успел отличиться. За один день из совершенно больных ребята
превратились в абсолютно здоровых. Как это вам удалось? Открой секрет, Коробухин!
- Никаких секретов у нас нет, - скромно ответил я. - Просто мы очень
