Рая, Раиса Павловна.
- Тетя Рая, - нашелся я, - сейчас тут делегация придет из соседнего
лагеря. Так они говорят, что у них обеды вкусней. А я им сказал, что наша
тетя Рая готовит самые вкусные борщи на свете.
Я правильно задумал. Повара очень любят, когда их хвалят. И тетя Рая
решила не ударить лицом в грязь.
Когда в столовую ввалилась "делегация" во главе с вожатым, их ждали на
столе тарелки с аппетитным борщом. В общем, все остались довольны - и тетя
Рая, и "делегаты".
За столом состоялся первый сбор 9-го отряда. Меня единогласно избрали
председателем. Все подняли вверх вылизанные до блеска ложки.
Первая серия моих снов
...Рыжее солнце бьет прямо в глаза.
Нажимая на педали, несутся на велосипедах мои друзья.
- Ребята, - кричу я, - остановитесь!
Друзья спешиваются и обступают меня. От них пахнет рыжим солнцем, веселым ветром и расплавившимся асфальтом.
- Как тебе в лагере? - спрашивает Семка.
- Что-то Коробухин нос повесил? - гогочет Горох.
- Не выдумывай, - отмахиваюсь я.
- Нелегкое дело затеял, Валера, - сомневается Генка.
- Это еще цветочки, - отшучиваюсь я.
- Если бы мы с тобой были, - загорается Семка, - мы бы такое
завернули...
- Лагерь бы ахнул, - басом произносит Горох.
Мы смеемся, и ребята, оседлав велосипеды, катят по шоссе. Я смотрю им
вслед и вижу, как друзья оборачиваются и машут мне руками.
- Держись, Валерка! - долетает до меня голос Семки.
И тут рыжее солнце внезапно гаснет, как будто кто-то нажал на небесный
выключатель, и наступает ночь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
В КОТОРОЙ МЫ ЗДОРОВО БОЛЕЕМ
Звуки горна прогнали прочь мой сон, и я открыл глаза. Горн дудел, не
переставая, и быстро разбудил всех. Юрка вскочил с постели и стал торопливо
натягивать рубашку.
- Ты куда? - Марик схватил его за длинные черные трусы.
- Мы ведь договорились, - напомнил я.
- А-а! - вспомнил Юрка. Он рухнул на кровать и застонал, как настоящий
больной: - А-а-а!
- Ты не очень старайся, - посоветовал ему Толька, - береги силы.
Дверь с шумом распахнулась, и в палату влетел рассерженный Аскольд.
- Что случилось? Вы разве горн не слыхали?
- Мы не можем подняться, - ответил за всех я. - Наверное, вчера на
речке простудились.
- Горло болит, - прохрипел Толька.
Вожатый повернулся к нему.
- Голова раскалывается, - заныл Марик.
Вожатый уставился на него.
- Нет сил подняться, - на глазах у Васи Блохина заблестели слезы.
- Кости ломит, - застонал Юрка с такой неподдельной искренностью, что я
испугался, не заболел ли он на самом деле. Вожатый тоже, наверное, испугался.
- Вы, ребята, лежите спокойно, пожалуйста, - засуетился он, - я в один
момент доктора доставлю.
Когда за вожатым захлопнулась дверь, Юрка уверенно и мрачно произнес:
- Сейчас придет доктор, и от нас останутся рожки да ножки.
Я облегченно вздохнул: значит, белобрысый жив-здоров и даже
пророчествует:
- Придет доктор и все узнает. Это так просто узнать, болен ты или
здоров. И чем ты болен, легко узнать.
- Тихо! - прошептал я. - Идут.
Я из окна наблюдал за тропинкой, которая вела к нашему домику. По ней
торопливо шли вожатый и врачиха. Аскольд, размахивая руками, что-то ей
объяснял, а врачиха, сжав губы, кивала головой.
Когда она вместе с вожатым показалась на пороге и сказала:
"Здравствуйте, ребята! Как вы себя чувствуете?", мы в ответ дружно
застонали. В слаженном хоре "гриппующих" выделялся Юрка. Он стонал просто
замечательно - не подкопаешься.
Маленькая, похожая на девчонку, врачиха в белом халате сразу
направилась к Юрке.
- Что у тебя болит, мальчик? - ласково спросила врачиха.
- Все, - простонал Юрка с такой силой, что врачиха тут же стала его
обстукивать и обслушивать. Мы, затаив дыхание, следили за ее манипуляциями.
- Хрипов в легких нет, температуры - тоже, - пробормотала она. Потом
одного за другим врачиха внимательно осмотрела всю веселую дюжину.
- Да, сейчас грипп такой коварный, - обратилась врачиха к вожатому, -
главное, надо их всех изолировать. И ни в коем случае не подниматься с
постели. Я сейчас приду к вам, ребята.
Они торопливо вышли. 9-й отряд ликовал.
- Ага, а ты не верил, - набросился я на Юрку.
- Я и сейчас не верю, - флегматично промолвил тот. - Она просто не
настоящая врачиха. Может, еще студентка. Моя мама, когда я устраиваю ей
такое представление, сразу все разгадывает: "До Аркадия Райкина ты еще не
дорос, а потому вставай скоренько и марш в школу".
- У тебя замечательные стоны получаются, - похвалил я его.
- Когда-то и мама мне верила, - вздохнул белобрысый очкарик.
Настроение у всех было в кубе, то есть превосходное. Кто-то где-то
строится, кто-то куда-то идет, а мы лежим себе спокойно.
Отдыхаем.
Поправляемся.
Настроение еще улучшилось, когда нам принесли завтрак. Не успели
дежурные раздать все порции, как щербатый, проглотив в одну секунду манную
кашу, воскликнул:
- А теперь тащите добавку. Мы - больные. Нам поправляться надо.
Не испортила нашего светлого, солнечного настроения и врачиха. Он
заставила нас съесть какую-то гадость в таблетках, которую называла
тетрациклином, и, снова повторив, чтобы мы ни в коем случае не вставали, ушла.
Аскольд отворил двери ногой, потому что руки у него были заняты. Он нес
две огромные охапки книг.
- Самые интересные взял в библиотеке, - гордо сказал он.
Это были книги приключенческие и про шпионов. Только мы погрузились в
чтение, как на пороге возникла Капитолина Петровна. Руки она держала за
спиной.
- Как здоровье? - нараспев протянула старшая вожатая.
- Спасибо, хорошее, - откликнулся вежливый Юрка и тут же спохватился. -
Плохое то есть, очень плохое.
- Тихий ужас, а не здоровье, - прохрипел я и закашлялся.
Капитолина Петровна прислушалась, склонив голову, к моему кашлю, а
потом медленно, очень медленно достала руки из-за спины. В одной из них
оказался большущий кулек, а в нем - конфеты. Каждый из нас брал преспокойно
по две штуки. А чего стесняться - мы же больные.
- Лекарства помогают вам? - поинтересовалась старшая вожатая.
- Помогают, - облизывая пальцы, испачканные конфетами, ответил Толька.
- Судя по вашему настроению, - загадочно сказала Капитолина Петровна, -
болезнь надолго не затянется. И, наверное, уже завтра я увижу вас бодрыми и
здоровыми.
Старшая вожатая вышла из домика, плотно закрыв за собой дверь. Мы
недоуменно посмотрели на дверь, а потом друг на друга.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
В КОТОРОЙ НАШ КОРАБЛЬ ДАЕТ ТЕЧЬ,
НО ВСЕ ОКАНЧИВАЕТСЯ БЛАГОПОЛУЧНО
Целый день все шло хорошо, просто прекрасно. Мы здорово болели. А
вечером...
Солнце пряталось за спины сосен, и от них на траву ложились прямые, расширяющиеся кверху, тени. Весь день в нашем домике было шумно, а сейчас
все притихли, привстали на кроватях и молча, с тоской глядели на солнце.
- Вот и еще один день прожили в лагере, - задумчиво произнес Юрка.
И тут начался бунт. Толька резко повернулся ко мне:
- Выдумал какую-то ерунду - болеть. Могли сегодня целый день валяться
на песочке, а не на этих скрипучих кроватях.
Ребята загалдели. Отряд выходил из повиновения.
- А чем тебе плохо? - перешел я в наступление, зная, что это лучшая
оборона, - ты лежишь сытый, в тепле и повышаешь свой культурный уровень.
Я показал на шпионскую книгу, которую Толька держал в руках раскрытой
на середине.
- А мне культурный уровень надоело в школе повышать, - разозлился
Толька. - В лагере я хочу гулять, купаться и загорать.
