- Эй, осторожней! - закричал Борис Михайлович.
Мошкара испугалась наших ромашек и удрала к другим туристам. Молодчина, Борис Михайлович. Все знает!
Мы сидели у костра и пели песню. Вы ее, конечно, знаете: "Глобус
крутится, вертится, словно шар голубой". Ее хорошо петь у костра. Но никак
она не получается, когда топаешь с рюкзаком за плечами, - дыхания не
хватает.
ОДИН В ЛЕСУ НЕ ВОИН
Вы просыпались рано утром в лесу? Правда, это здорово! Высунешь голову
из палатки, и сразу начинается такое, чего ты никогда не видел и не увидел
бы ни за что в жизни, если бы не пошел в поход.
Все еще спят. Когда я вылезаю из палатки, вдруг вскрикивает и
подымается Мишка Зайцев. Он хватается за ногу - наверно, я наступил на его
любимую мозоль. Я шепчу Мишке: "Тихо". Он таращит глаза. Я ему еще раз:
"Тихо".
И Мишка, словно загипнотизированный, падает и засыпает.
Я шагаю по лесу. Сперва иду медленно. В лесу тихо. Сосны дремлют, березки посапывают. И вдруг я начинаю бежать, как будто кто-то меня
подтолкнул в спину. Я несусь, как угорелый, перепрыгиваю через пеньки, подбегаю к одной сосне, карабкаюсь на нее, а потом сползаю и тут же
мгновенно взлетаю на другую сосну.
Наконец, истратив все силы, я опрокидываюсь на траву и лежу несколько
минут, раскинув руки, и гляжу на небо. И у меня такое чувство, будто я
обнимаю весь мир, и что бы ни случилось сейчас, я все сделаю.
Я приподнимаюсь и вижу, как совсем рядом, в десятке шагов, вьется
дымок.
"Может, охотники костер разожгли и зайца жарят, - думаю я. - Надо
подойти посмотреть, - решаю я. - А то все идешь, идешь, а самое интересное
пропускаешь".
Я выбегаю на полянку и ахаю - пожар! Лес горит!
Несколько секунд я стою, как телеграфный столб, и не знаю, что
предпринять.
Потом бросаюсь на землю и начинаю рвать мох и бросать в огонь, топчу
пламя кедами. Пожар не утихает.
"Надо прорыть канаву, чтобы огонь дальше не перекинулся, - думаю. - А
чем рыть? Надо придумать. Не бежать же за ребятами. Обойдусь без них.
Протрут глазки, а я им: "Я пожар потушил. Спас от гибели зеленого друга".
Они оторопеют: "Где?" Могут не поверить. Тогда я им оставлю кусочек пожара, чтобы убедились".
И тут, не знаю почему, мои ноги сами поворачивают к палаткам. Назад я
лечу еще быстрее. У меня в голове мелькает: "Сюда бы судью с секундомером, наверняка зарегистрировал бы новый мировой рекорд".
Конечно, ребята еще не проснулись.
Я расталкиваю Бориса Михайловича и кричу ему в ухо: "Пожар!", бужу
взвизгивающих от страха девчонок, вытаскиваю за ноги из палаток мальчишек.
- Пожар! - кричу я. - Лес горит! За мной!
И, не остановившись ни на секунду, бегу туда, где пылает лес. Я не
оборачиваюсь, но чувствую, что за мной несутся ребята. Меня нагоняет и бежит
рядом Борис Михайлович. На ходу мы перебрасываемся с ним короткими фразами.
Вот как приблизительно:
Борис Михайлович: Далеко еще?
Я: Скоро.
Борис Михайлович: Большой?
Я: Здоровый.
Борис Михайлович: Ты молодец.
Я: Ага!
Борис Михайлович: Ты - герой!
Я делаю вид, что не расслышал.
Я очень люблю огонь. Люблю, не отрываясь, смотреть, как трещат в печи
поленья. А что может быть замечательнее, чем яркий, шумный костер!
Но тут огонь был страшной бедой, которую надо одолеть. И мы засучили
рукава! Я не помню еще, чтобы у нас когда-нибудь так все получалось. Никто
не отлынивал. Мишка Зайцев позабыл про свои мозоли и вовсю махал топориком, проделывая просеку, чтобы остановить огонь.
Борис Михайлович послал Витьку Мелюха и Толика Дашкевича за лесником.
Вспомнил, что вчера мы проходили мимо лесничества.
Борис Михайлович однажды тушил где-то пожар и командовал нами быстро и
решительно.
Когда на полянку прибежали запыхавшиеся дяденьки вместе с лесником, огонь еле тлел и чуть-чуть змеился.
Лесник радостно хлопал нас по плечам.
- Герои! - говорил он. - Молодцы! Юные ленинцы! Наша надежда!
Борис Михайлович выступил вперед и сказал:
- Я прошу вас особо отметить поступок Валерия Коробухина. Он первым
заметил пожар и поднял тревогу.
- Где он? - шумно выдохнул лесник.
Он оглядывал нас, чумазых, подсмаленных, но очень счастливых. Леснику
хотелось обнять нас всех, такое у него было радостное и взволнованное лицо.
Меня подтолкнул вожатый, и я сделал полшага к леснику.
- Спасибо тебе, товарищ Коробухин Валерий, хорошего батьки и матери
сын, - сказал лесник и потряс мою руку.
Потом с той же поспешностью полез в сумку и вытащил книжку.
- Дарю тебе. Потрясающая книга. Сам недочитал - все времени нет.
Я взял книжку и посмотрел на обложку: "И один в поле воин".
Мы помогли леснику дотушить пожар и направились в палаточный лагерь.
Мишка Зайцев отхлопывал на животе веселый марш. Ему помогали кто как: один щелкал языком, другой подсвистывал.
Но Борис Михайлович охладил наш пыл.
- Теперь нам до Белого озера вовремя не добраться, - сказал вожатый, -
обгонит нас 6 "А".
- А может, у них тоже попался пожар по дороге? - предположил я. -
Леснику вон книги некогда читать - лес горит.
Борис Михайлович нахмурил лоб.
- Отдохнуть надо. Поесть надо.
- Да мы ни капельки не устали, - сказал Толька Дашкевич.
- А у меня мозоли не болят, - сказал Мишка Зайцев. - Смотрите. - И
Мишка начал плясать и топать ногами. И правда, он улыбался. Но самое
странное, что он был не в своих детских ботинках, а в чьих-то кедах.
- Это же мои кеды! - закричал Толька Дашкевич.
Они так торопились тушить пожар, что перепутали обувь. Толька натянул
Мишкины ботинки, а Мишка Толькины кеды.
- Ладно, - сказал Толька. - Мне твои ботинки как раз.
- Тогда быстрее завтракать и вперед, - сказал Борис Михайлович. -
Может, и обгоним наших противников.
А я подумал, что нам очень помог этот пожар. Не подумайте, что я за
пожары, за то, чтобы лес горел. Нет, но иногда людям необходима встряска. А
то идут, ругаются, друг на друга косятся, а тут - пожар, лес горит. И вот
можно проверить, чего они вообще стоят.
ПАКЕТ С ПЯТЬЮ СУРГУЧНЫМИ ПЕЧАТЯМИ
Больше приключений у нас не было. Мы шли быстро и весело, и ноги сами
несли нас к цели - Белому озеру.
На третий день пути огромной тарелкой желто-зеленой воды перед нами
показалось Белое озеро.
- А почему оно совсем не белое? - спросил я.
- Потому, что кончается на "у", - сердито оборвал меня Борис
Михайлович. Он был явно не в духе.
- Продули мы, ребята! - с отчаянием воскликнул Мишка Зайцев и показал
на противоположный берег. Там пылали костры и возле них суетились мальчишки
и девчонки в пестрых ковбойках. Это был, конечно, мой бывший класс. Я узнал
упитанного Семку, который восседал на камне и философски поглядывал на
озеро, рассмотрел очки Леньки Александрова и банты - две беспрестанно
взлетавшие бабочки - на косичках Галки Новожиловой.
- Все пропало, - сказал Витька Мелюх и повалился на траву. Человека, более нудного, чем Витька, я не встречал еще ни разу в своей жизни. Чуть
что, сразу лапки кверху и сдается.
- Не ной ты, - крикнул я и повернулся к Борису Михайловичу. У нашего
вожатого было такое лицо, как будто он только что получил сильный удар по
челюсти.
- Борис Михайлович, - спросил я, - разве они нас обогнали?
- Почти, Валера, - задумчиво сказал вожатый. - Правда, еще осталось
одно препятствие. Надо отыскать в лесу пакет с пятью сургучными печатями. Он
спрятан в полиэтиленовый мешочек. В этом пакете - поздравление с победой, с
