Особенно строгим воздержание от скоромной пищи в православной России было на первой и на последней (Страстной) неделе Великого поста. Эта традиция настолько прочно была укоренена в повседневном обиходе, что ее нарушение могло грозить потерей благорасположения православных жителей столицы. И наоборот — ревностное исполнение всех великопостных предписаний возвышало авторитет тех лиц, которые в этом нуждались. В связи с этим можно привести любопытное замечание маркиза Шетарди, французского посланника при русском дворе в 1740 — 1742 годах. Вот что он сообщает в донесении из Петербурга: «Царица не удовольствовалась самым строгим, каким только можно себе придумать, выполнением поста и соблюдением в продолжение Страстной недели всех требуемых тогда обрядов, и должно думать, что она считала необходимым показать своим народам пример уважения, должного Церкви. Если суеверие или частные виды нисколько не входят сюда, то, конечно, такой образ действий заслуживает похвалы».
Вот еще одно наблюдение о постах; оно принадлежит английскому автору, жившему в Петербурге в екатерининскую эпоху, графу Джону Гобарту, британскому послу в Петербурге в первые годы царствования Екатерины II.
«Масленица кончилась, — пишет он. — Девы, жены и вдовы в трауре. На смену оживленным танцам, красивым туалетам, веселым пиршествам и галантным офицерам явились грибы, соленые огурцы, молитвы и священники. На первой неделе поста правоверные русские воздерживаются от всего земного, к чему тянет врожденная человеку чувственность. Всех больше страдают женщины: им нельзя носить никаких украшений, нельзя надевать ничего такого, что хотя бы слабо напоминало красный цвет; все розы их должны увянуть. Для поддержания жизни им оставлены только вера, надежда и размышления».
Наблюдения Джона Гобарта дополняет И. Георги:
«На столах знатных особ бывает, кроме как во время поста, по большей части совсем французское кушанье и большое число малых блюд, приготовленных французскими поварами, — пишет он. — В пост и у знатного духовенства всегда бывает отборное постное кушание; но в большей части хороших домов есть для чужих или тех, которые не постничают, также мясное кушанье на столе или учреждаются два отдельных стола, и всякому предоставлено сесть за постный или скоромный стол».
Очень нравился иностранцам пасхальный праздник. Элизабет Джастис пишет: «В Пасху примерно между часом и двумя ночи много стреляют из пушек; палят все орудия, установленные вокруг крепости. В этот день, как и всю эту неделю, у русских принято наносить визиты англичанам и дарить каждому яйцо, говоря при этом, что Христос воскрес». И если в записях английской гувернантки встречается много неверных суждений, касающихся православных традиций, то в случае, когда речь идет о пасхальных яйцах и кулинарии, она более пристальна.
«Очень любопытны эти яйца, — писала Джастис по возвращении в Англию. — Я привезла с собой одно, все фигуры на нем двигались, если потянуть снизу за кисточку. Это яйцо индейки, высосанное, выкрашенное в кремовый цвет и покрытое лаком. Яиц у них очень много — одни сделаны из воска, другие — из дерева, а третьи — настоящие, сваренные вкрутую и затем окрашенные в красный цвет. Затем перочинным ножом так соскабливают эту краску, что получается фигура нашего благословенного Спасителя на кресте или Его Вознесение на небо; это у русских получается чрезвычайно любопытно. Такими яйцами восхищаются более всего, но сохраняются они недолго. Слуги пекут кекс или пирог и, украшенный яйцами, дарят своим хозяевам или же подносят каравай хлеба. Хозяевам принято что-нибудь дарить, хотя те и отнекиваются. Эта неделя повсюду полностью посвящена развлечениям; в это время трезвый или ведущий себя сдержанно человек выглядел бы странно».
Один из членов Мальтийского ордена, посетивший Петербург в годы правления Павла I, побывал в православных храмах в праздничные дни. «Богослужение совершается на народном языке, и это — его хорошая сторона, — писал он. — Праздники крайне многочисленны. Кроме воскресений, есть еще праздники, в которые никакие работы не производятся. Выходит 121 день в году, посвященный праздности». Комментарии излишни...
Одним из самых ярких впечатлений, которые получали иностранные гости в Петербурге, было водосвятие, ежегодно совершавшееся 6 января, в день праздника Богоявления.
Первое описание водосвятия на Неве принадлежит неизвестному автору, присутствовавшему в Петербурге в день этого торжества зимой 1710 — 1711 гг.
«В сказанный праздник в их церквах с раннего утра начался учащенный благовест, и божественная служба была совершена с особенным благоговением, — пишет он. — Между тем на Неве-реке, покрытой толстым слоем льда, был поставлен, насупротив крепости, полк пехоты в виде большого каре, а посредине занятого им пространства было вырублено во льду, еще накануне, большое четвероугольное отверстие, окруженное решеткой на возвышенном рундуке. Над этим рундуком, который был обтянут алым сукном, возвышалась дощатая, крестообразной формы сень, а под нею висел на ленте деревянный голубь, изображавший, по всему вероятию, Святого Духа; внизу же у проруби стоял стол, или алтарь, для предстоявшей церемонии. По окончании богослужения в крепостной церкви все духовенство вышло оттуда в полном облачении и в сопровождении царя, министров и нескольких тысяч человек свиты и простонародья направилось к упомянутому рундуку, где по пропетии нескольких молитв первенствующий архимандрит совершил водосвятие, после чего окропил предстоявших, которым также подавалась вода в особых сосудах и для испития; в продолжение церемонии палили из пушек с крепости, и бывшее в строю войско стреляло из ружей».
Новые подробности о празднике можно почерпнуть из записок испанского посла герцога Хосе де Лириа, бывшего в Петербурге в 1727 — 1730 гг. «Января 6-го, в день Крещения, был обряд водосвящения на реке, — сообщает герцог. — Гвардия и весь петербургский гарнизон выстроились на Неве, где было устроено здание арками, а в нем прорубь со ступенями до самой воды. Его величество (Петр II) вышел из дворца в 11 часов и, прибыв к реке, стал в первый ряд перед Преображенским полком, которого он был полковником, после чего пошел в Троицкую церковь, где обедню служил архиепископ Коломенский с двумя другими епископами. По окончании божественной службы его величество пришел опять к своему полку и стал перед ним, а духовенство все в процессии пришло к месту водоосвящения, которое совершил архиепископ Коломенский. По окончании сего обряда все войско сделало залп, и вместе с тем была пушечная пальба с крепости, и царь вел свой полк, с еспоптопом в руке, до самого дворца».
Водоосвящение — делится на великое и малое. Первое совершается накануне Богоявления в конце литургии или вечерни, также в самый праздник после литургии на реках, источниках. Малое совершают в августе, в день Преображения, в дни храмовых праздников перед литургией и во всякое время на дому по желанию верующих.
Надолго запомнился праздник и фон Хавену. Но прежде чем приступить к его описанию, датчанин упоминает, что в России «в обычае у духовенства ходить на Рождество по знатным и богатым людям и петь, как это у нас делают певчие. Это пение было запрещено Петром Первым, но впоследствии опять возобновилось и доставляет священникам значительный доход». Об этой традиции упоминает и камер-юнкер Берхгольц: «Так как в первый день Рождества Христова русские певчие их величеств имеют обыкновение ходить к вельможам с вокальной музыкой и поздравлением, то они тотчас после обеда явились и к нашему двору в числе сорока человек».
Возвращаясь к повествованию фон Хавена, приведем его замечание о том, что «в праздник Крещения был совершен один из главных обрядов — освящение вод по всей России… Как только в 11 часов закончилась утренняя церковная служба, императрица Анна Иоанновна со знатнейшими придворными и большим числом высших священников вышла из церкви, направляясь к сооруженному на реке Неве театруму, так плотно обнесенному столбами, что его сквозь них трудно было рассмотреть, — пишет он. — Высокий епископ произнес там краткую речь перед присутствующими, затем совершил освящение, сопровождаемое немногими обычными обрядами. Как только это кончилось, выстрелили пушки, расставленные вокруг крепости. Каре из 6 полков, или 10—11 тысяч человек, и стоявшая на реке Неве вокруг театрума в карауле пешая гвардия также салютовали троекратным залпом. Тем временем императрица прежней процессией направилась в свой дворец. После освящения можно было видеть, как священники крестили на Неве множество новорожденных. Другие, молодые и старые, обнаженными прыгали в ледяную воду; два стоявших над прорубью парня их сразу вытаскивали обратно. Кроме того, некоторые люди черпали из реки поду и тут же ее выпивали или уносили домой, чтобы сохранить».
