“ЛИЧНОСТЬ ТЕМНАЯ, ЖИВЕТ НА СРЕДСТВА ПРОСТИТУТОК…”
13 момент революции 27 февраля 1917 года в заграничной агентуре работало 32 секретных сотрудника. Из них 27 человек числились по общему списку, а 5 - в специальном распоряжении Красильникова. По полу они распределялись так: 30 мужчин и 2 женщины. По месту действия провокаторы распределялись довольно неравномерно, в зависимости от величины эмигрантских колоний. Больше всего было сотрудников во Франции - 15 человек (2 женщины), 5 человек было в Швейцарии, 5 человек - в Англии, 3 человека - в Северной Америке, один человек - в Скандинавии, один человек - в Голландии.
Клички работавших в Париже были: Шарни, Гретхен, Орлик, Скосе, Пьер, Дасс, Серж, Ратмир, Матисса, Луи, Турист, Янус, Гамлет, Рауль, Манцжурец. Швейцарские провокаторы назывались: Лебук, Шарпантье, Шарль, Мартэн, Поль. Английские сотрудники укрывались под кличками: Сименс, Ней, Ниэль, Бобер, Американец; в Америке работали: Гишон, Люси, Анатоль; в Скандинавии был Женераль, он же Генерал; в Голландии - Космополит.
Расшифровывание этих таинственных незнакомцев было делом вовсе не таким легким, хотя карточная система, введенная в Департаменте полиции и в заграничной агентуре, сильно облегчила работу по составлению охранной биографии каждого секретного сотрудника. Однако к концу мая были установлены подлинные имена далеко не всех провокаторов, несмотря на параллельную работу Чрезвычайной следственной комиссии и комиссии по разборке политических дел Департамента полиции под председательством П.Е.Щеголева. Поэтому при отъезде за границу комиссара Временного правительства Сватикова Временное правительство поручило ему, в числе других дел, расформирование всей политической полиции за границей и производство следствия о секретных сотрудниках заграничной агентуры. Равным образом Сватиков должен был проверить работу комиссии Раппа и объединить результаты ее работы с данными архива Департамента полиции.
В результате этой работы явилось полное расконспирирование секретных сотрудников, хотя с 1909 года Департамент полиции старался не обозначать на своих карточках подлинные имена провокаторов. Некоторая неполнота сведений о 4 - 5 сотрудниках связана с Октябрьским переворотом, так как документы, посланные из Парижа на имя комиссара Сватикова через Министерство иностранных дел, не были доставлены по адресу. Тем не менее, за исключением Луи, документы о котором вовсе отсутствуют, все остальные сотрудники освещены достаточно, а некоторые и весьма полно.
Несмотря на то что Дасс был разоблачен Бурцевым еще в 1913 году, он продолжал числиться на службе в “охранке” до марта 1917 года. Под именем Дасс скрывался французский гражданин Евгений Гольдендах. Е.Ю.Гольдендах был сыном известного московского врача и натурализовался во Франции. Он оказал услуги парижской сыскной полиции, а в октябре 1912 года был передан начальником Сюрте Красильникову. Слухи о принадлежности Гольдендаха к французской полиции или русской “охранке” ходили еще в 1908 году. Гольдендах не был политическим эмигрантом, но вращался в кругах русской эмиграции. Вследствие отъезда его в Алжир, в иностранный легион, слухи о нем прекратились, но возобновились осенью 1912 года по его возвращении в Париж В этот период (1912 - 1913 гг.) Гольдендах не был, по официальному признанию, членом какой-либо революционной партии, но имел связь с лицами, стоящими близко к Бурцеву, почему ему и была поставлена цель освещать последнего. Однако Дасс несколько уклонился от данных ему указаний и ограничился доставлением сведений о деятельности кружка русских хулиганов, к которому принадлежали Познанский - сотрудник агентуры, Алексеев - доносил о мнимом покушении на царя, Леон Борман и Сергей Стрелок Названный кружок освещался еще одним из агентов наружного наблюдения.
Эта компания была более к лицу Гольдендаху, о котором другой секретный сотрудник агентуры Верецкий писал: “Личность темная, из евреев, живет исключительно на средства проституток”.
По сведениям Дасса, члены кружка хулиганов замышляли поочередно шантажировать “охранку”, они проектировали даже в целях грабежа устроить похищение Валь-дека. Планы эти не получили осуществления, так как Дасс скоро провалился.
Бурцев заявил, что Гольдендах еще в 1908 году состоял агентом французской полиции, и стал выяснять, является ли он провокатором или только шпиком. Дасс привлек было Бурцева к третейскому суду, но затем счел более выгодным привлечь его у мирового судьи 13-го участка за клевету, требуя за бесчестье всего 600 франков; “охранка” немедленно же возобновила сношения с Гольдендахом и оказала ему нужную денежную поддержку.
Гольдендах делал упор на то, что он французский гражданин и Бурцев, распространяя слухи о принадлежности его к полиции, лишил его заработка от уроков.
В первой инстанции суд отсудил Шльдендаху 150 франков.
Гольдендах должен был участвовать в качестве свидетеля в деле Познанского, разоблаченного Бурцевым, который тоже судился “за бесчестье”. Однако, не дожидаясь его, он уехал в Москву, где осенью 1913 года жил у своей сестры Лидии Гольдендах, получая присвоенное ему содержание - 200 франков в месяц.
В России Дасс соскучился и стал хлопотать о разрешении (он не отбыл полностью воинской повинности) вернуться в Париж. К выдаче ему заграничного паспорта Департамент полиции отнесся отрицательно, но не чинил в то же время препятствий к самостоятельному переезду границы Гольдендахом в случае, если бы он смог достать сам себе надлежащий документ. Летом 1914 года Дасс уже находился в Париже, где с ним вел через посредничество Абашидзе переговоры Бурцев, предложивший ему за “исповедь” хорошие деньги. Сделка не состоялась, так как
Гольдендах убедился, что у Бурцева вообще нет денег и что едва ли представится ему возможность раздобыть обещанные им 3 тысячи франков.
Кроме Дасса, был заподозрен Бурцевым в конце 1913 года Зиновьев. Свободный художник, Александр Зиновьев состоял секретным сотрудником до самого последнего момента с кличкою Матисэ, а ранее Сенатор, на жалованье 500 франков в месяц. До начала 1913 года освещал Бурцева, у которого состоял секретарем.
В декабре 1913 года Бурцев получил предупреждение, что около него есть провокаторы, и заподозрил Зиновьева, хотя сомневался, потому что Зиновьев в течение второй половины 1913 года несколько отдалился от Бурцева. В 1914 году он находился под негласным наблюдением Бурцева. По показанию Люстиха, Зиновьев три года не давал сведений, однако, можно подумать, что он освещал в 1915 - 1917 годах русские войска во Франции с точки зрения революционной пропаганды в них. Зиновьев перешел к подполковнику Люстиху от подполковника Эргардта. Призванный французами в 1915 году на военную службу, Зиновьев состоял в 1917 году переводчиком 2-го полка 1 русской бригады.
Третий мобилизованный сотрудник секретной агентуры, Николай Чекан, эсер, уроженец Харьковской губернии, был арестован где-то на юге, по словам Люстиха, не интеллигент. В конце 1912 года был командирован Департаментом полиции за границу “для содействия в деле политического розыска”, причем заведующему агентурой указывалось, что при сношениях с Сережей надлежит иметь в виду, что он нуждается “в постоянном и опытном руководстве и что необходимо закрепить его переход на сторону правительства”.
По поводу клички Чекана нужно заметить, что его звали иногда и Серж. Чекан освещал эсеров, получал 250 франков в месяц. Осенью 1914 года проживал в Париже. В 1915 году поступил во французскую армию, сведений не доставлял, но жалованье ему шло исправно.
Следующий сотрудник - французский журналист Раймонд Рекюли. О нем Красильников показал, что Ратмир (агентурный псевдоним Рекюли) был лично его сотрудником, по-русски не говорил и не был сотрудником обычного типа, В его обязанности входило освещение французской прессы. Реклюли был сотрудником Revue Parlementaire, писал статьи по рабочему вопросу. Красильников умалчивает, что Ратмир освещал связь между русским и французским социализмом, ездил на маневры французских войск
