слезть?..

– И так вывезет!..– крикнул, стоя на крыше, малый в картузе.

– «И так вывезет»... что ты на лошадь, что ли, засел, болван

не понимающий. Слезай к чертовой матери!

– Под горку идет хорошо, а вот как навзволок, так мука с ним

одна.

Все сошли на насыпь. Поезд постоял с минуту на месте,

подергался судорожно и пошел назад...

– Матушки! Куда ж это он?

55

– За картошкой поехал... гайку не потеряй!..– крикнул вслед

машинисту веселый мужичок.

– Ежели спешить некуда, еще ничего,– можно и подождать.

– Да, подождать. Хорошо вам на крыше-то,– злобно сказала

баба с жбаном,– а тут все молоко розлили, да еще проквасишь

его, покуда довезешь.

– А ты пешком иди, баба молодая, чего машину зря

мучаешь,– сказал веселый мужичок.

– Только вот оскаляться и умеете...

– Пошел!..– крикнул кто-то.

Несколько человек бросились наперерез к поезду и с

озверелым видом, работая локтями, стали пробиваться на

крышу.

– Ах, дьяволы, опять самые хорошие места займут.

– Садись, не зевай! Черт вас побери, окаянные. Разинули

рты! – крикнул кондуктор.

– А мы думали – остановится.

– Останавливайся для вас, а потом опять сначала разгоняй.

Вот бестолочь-то окаянная, ну, никак к порядку не приучишь.

Весь свет обойди, другого такого народу не найдешь.

Старушку затерли, и она, потеряв туфлю, успела только

повиснуть на подножке. Лохматый мужичок, опять раньше

других вскарабкавшийся на крышу, увидев старушку внизу,

крикнул ей:

– Висишь, тетка?

– Вишу, батюшка, слава богу.

И она о плечо поправила съехавший на глаза платок, так как

обе руки ее были заняты держанием за скобку...

Поезд пошел, прибавляя ходу. А сзади бежали, спотыкаясь, с

мешками, и испуганно махали руками те, кто не успел на ходу

прицепиться.

– Догоняй, догоняй, тетка! – кричал малый в картузе,

держась за трубу, как за мачту.– Ах ты, мать честная, вот так

подвезли тетеньку!

Какой-то человек в бабьей кофте посмотрел на оставшихся и

сказал:

– Ну, беда теперь с плохими ногами.

– Тут и с хорошими голову потеряешь.

– Вот как народу поскидает побольше, все, может, лучше

пойдет.

– И то как будто расходиться стал.

56

– Разойдется... Тут под горку.

Все замолчали и, оглядывая свои мешки, стали прочнее

усаживаться.

-...Не тяни за плечо...– раздался голос снизу, где висели, как

виноград, люди на подножках.

– Потерпишь, что же мне, оторваться, что ли...– сказал

другой голос.

– О, господи батюшка, того и гляди, руки оборвутся. А тут

этот домовой разогнался.. Куда его леший так понес? Холера

проклятая!

– На кульерском едем!

Поезд, шедший под уклон, все прибавлял ходу и наконец так

разошелся, что поднял за собой целый ураган крутившихся в

воздухе бумажек и пыли.

Вагоны дребезжали и ныряли из стороны в сторону.

Разговоры на крышах прекратились. Пассажиры притихли и,

как гонщики, плотнее надвинув шапки и сощурив глаза,

смотрели вперед.

– Куда его нечистые разнесли!

– Эй, куда ты так расскакался! Головы, что ли, сломить всем

хочешь! – кричали с крыш машинисту.

– «Расскакался»,– передразнил с тормоза угрюмо кондуктор,

стоявший, как в метель, с поднятым от пыли воротником

шинели.– Что ж он изделает, когда тормоза не действуют? Не

понимает ни черта, а тоже глотку дерет.

– А тут какого-то черта догадало еще крышу полукруглую

сделать. Ухватиться не за что.

– Что ж они не могли хоть какие-нибудь держалочки

устроить?

– Нешто они об публике думают!..

Впереди показался полустанок. Кондуктор схватился было за

тормоз, покрутил несколько времени, потом плюнул и махнул

рукой. Поезд пролетел мимо платформы. Стоявшие плотной

стеной на платформе люди сначала удивленно смотрели, потом

стали испуганно махать руками и кричать:

– Стойте, стой! Куда же вы? Нас-то захватите!

– Никак не могим, гайка на отделку развинтилась! – крикнул

веселый мужичок. А малый в картузе, подняв вверх руку, точно

у него был кнут и он скакал на лошади, кричал во все горло:

– Шпарь, шпарь его! Вот как распатронили!

57

Поезд, далеко прокативший за полустанок, наконец

остановился.

– Ну, нет, это уж бог с ним, с этим удобством,– сказал

человек в бабьей кофте, лежавший на животе около трубы,

обхватив ее обеими руками: – лучше уж внизу тесноту

потерпеть да живым остаться. А то сейчас чуть-чуть не

стряхнуло.

– Да, на крыше хуже,– сказал лохматый мужичок, протирая

обеими руками глаза и сплевывая.– Пыль очень, и сердце с

непривычки заходится.

– У вас там, у чертей, наверху заходится, а вы попробовали

бы тут пошли, повисели,– раздался снизу озлобленный голос

бабы с молочным жбаном.– А то расселись там, как господа.

– Ну, вы, что же там ждете? – К подъезду, что ли, прикажете

подавать! – крикнул кондуктор на пассажиров, озадаченно

стоявших на платформе полустанка. Те, схватив свои мешки,

испуганно бросились к поезду.

– Вот окаянный народ-то, каждому объясняй да еще по шее

толкай, а чтоб самим к порядку привыкать, этого – умрешь, не

добьешься.

58

Тяжелые вещи

На базарной площади, где прежде торговали готовым

платьем, железом, горячей колбасой и всем прочим, стояли

запертые и забитые досками лавчонки, а в проходах между ними

и по всей площади, на навозе и подтаявшему льду были

разложены на мокрых рогожках всякие товары: у кого пара

ржавых селедок, две пуговицы и коробка спичек, кто продавал

какую-нибудь рваную шубенку или менял серебряную ложку на

хлеб.

– Облавы нынче не было? – спрашивали вновь подходившие.

– Вчерась была,– неохотно отвечал кто-нибудь из торговцев.

Продавцы то и дело зорко оглядывались по сторонам и при

всякой тревоге делали приседающее движение, чтобы схватить

за углы свои рогожки с товарами и лететь куда-нибудь на

ближайший пустой двор.

Какая-то барыня в мятой шляпке принесла лампу с абажуром

в виде матового шара и, нерешительно оглянувшись по

сторонам, спросила:

– А ничего, позволяют торговать-то?

На нее и на ее лампу молча и недоброжелательно

посмотрели.

– Позволяют... тому, у кого ноги проворные,– сказала

молодая торговка в полушубке, поправив платок на голове и не

взглянув на спрашивавшую.

– А ты, матушка, в первый раз, что ли, вышла? – спросила

пожилая торговка, у которой на рогожке были разложены пять

селедок и велосипедный насос.

– В первый...

– То-то я вижу. . лампу-то с шаром взяла. Ежели, грешным

делом, спешить придется, как бы тебе ее не раскокали.

– Они все чисто с неба свалились...

– Ты уж, как чуть что, поглядывай вон на того старика, что

замками торгует, он у нас сметливый.

Какой-то человек в поддевке, торговавший стаканами и

вазочками, недовольно покосился и сказал:

– С замками-то всякий дурак будет сметлив. Их стряхнул в

мешок и айда. А ты посуду пойди так-то стряхни. Вот наказал

бог товаром.

– А вон еще умная голова идет.

59

Все оглянулись. К ним подходила женщина с креслом на

голове, которое торчало ногами вверх. Женщина поставила

кресло и остановилась, тяжело дыша.

– Еще-то у тебя потяжельше ничего не нашлось? – спросила

молодая торговка.

– Последнее, матушка.

– Они все думают, как до свободы.

Вдруг все прислушались.

– Стой, свистят...

В самом деле послышался какой-то свист.

Старичок с замками не обратил никакого внимания на свист

и даже стал раскуривать трубочку. Все мало-помалу