обещают... В совхозе обещают... все обещают, и никто ничего не делает!..

- Послушай, Илие, - ехидно прищурившись, заметил Георге Негарэ. -

Проигравши барана, не хочешь ли ты вольную борьбу поменять на тромбон?

- Это уж мое дело! Могу и на тромбоне играть! - буркнул обиженный Илие

Унгуряну.

Он давно уж не был ни заведующим сельским клубом, ни секретарем

комсомольской организации, так что заботу об оркестре возложил на себя

добровольно. Душу выматывал у руководителей совхоза. Готов был оседлать свой

трактор и поехать в Кишинев, чтоб получить-таки у работников Министерства

культуры трубы и другие музыкальные инструменты для оркестра. Их ему обещали

давно, еще в ту пору, когда Илие был завклубом, а потом секретарем

комсомольской организации, тогда, стало быть, когда Илие обрывал цветы в

чужих палисадниках для своей Мариуцы и мазал дегтем ворота у

девушек-гордячек, которые не приходили по вечерам в его клуб.

4

С тех пор как "сосватала" отца на пенсию, мама старается не попадаться

ему на глаза, не идет на конфронтацию. Даже на кладбище пробирается окольным

путем, а не через большие церковные ворота, хорошо видные из дедушкиной

халупы. Проникает к могилкам через маленькую калитку, с противоположной

стороны кладбища. Сейчас она пришла сюда, чтобы помочь мне отыскать бугорок,

под которым покоится бабушка. Стыдно признаться, но я не мог вспомнить ни

года и дня ее рождения, ни года и дня смерти. Неужели и моя память стала

дырявой, как дедушкино решето?.. И то сказать, все мы, нынешние грамотеи,

стараемся разгрузить свою голову и перепоручаем бумажке то, что у прежних

поколений кукоаровцев делала цепкая память. Что бы мы, нынешние, делали,

если бы по всем дорогам, во всех кабинетах, на всех стенах, даже на кухнях

не висели печатные календари? Многие потеряли бы счет дням, позабывали бы

все праздники!

Не бог весть какой грамотей мой отец, но и он, просыпаясь на заре,

первым делом срывал верхний листочек календаря и прочитывал его с обеих

сторон от строки до строки, прочитывал вслух, чтобы слышала и мама. Чего

только не узнавал он из этих крошечных листочков! Биографии ученых,

медицинские советы, гастрономические курьезы, действия тех или иных

лекарственных трав, всякие другие чудеса и открытия нынешнего века. Узнав

все, что нужно было знать о знаменитом ученом, мама должна была еще

прослушать стихи или новеллу, посвященные ему же. После этой информации,

ставшей вроде обязательной утренней молитвы, отец берет зеркальце и стакан с

горячей водой. Бреется и тщательно вытирает мыльную пену с бритвенного

лезвия только что прочитанным, "отработанным", стало быть, листочком

календаря. Мама о чем-то задумывается, вижу, как у нее начинают дрожать

губы: она бормочет что-то про себя, а затем подходит к отцу, чтобы напомнить

ему про собственный календарь, тот, что в ее голове: "Не забыл ли ты, что

сегодня праздник - день святого хромого Кирилла?" В другой раз встрепенется,

всплеснет руками: "Ой-ой-ой! Как бежит время! Чуть было не запамятовала -

ведь нынче день Григория Богослова!" Или еще: "Ох, грехи мои тяжкие! Могла

бы и забыть про день усекновения главы Иоанна Крестителя!.."

Так листаются писаный и неписаный календари в нашем доме. Всякий день

того или иного святого в маминой памяти увязывается с каким-нибудь событием

из жизни нашей семьи. Событием иногда радостным, иногда печальным. В день

хромого Кирилла, например, отец порезал себе руку серпом. С того дня мама не

дает ему даже прикоснуться к этому инструменту, не позволяет выйти с ним и

на л обрезку виноградной лозы. В день святого Ильи-пророка мама объявляет,

что теперь яблоки могут есть не только дети, но и взрослые. О ребятишках

вообще не было речи: относительно садов и огородов для них закон не писан. В

Ильин день мама строжайше наказывала, чтобы никто из нас не выходил на

работу. Объясняла:

- Святой Илья-пророк и сам защитит наши поля и виноградники. Не даст

граду побить их!

Мама была убеждена, что громовые раскаты есть не что иное, как грохот

огненной колесницы, на которой катится по небу Илья-пророк. Он-то и мечет

молнии, обрушивает на головы грешников град, а на праведников - теплый

благодатный дождь. Когда нисходит на землю именно такой дождик, мама

улыбается, крестится и шепчет: "Дай-то бог! Слышите, как святой Илья сыплет

в наши сусеки кукурузу?!" Но если мама видит, что с неба полетели на землю

градинки, то быстро вбегает в сени, хватает топор и вонзает его у порога,

сердито ворча: "Опять какой-то нечестивец вышел на работу!"

С годами мама обретала поразительное сходство с бабушкой. И горб на

спине, и походка, и сухое потрескивание в суставах, и усиливающаяся

ворчливость - все от бабушки. Зубы, только зубы унаследованы ею явно от

дедушки. Правда, она не снимала с них камни рашпилем, как это делал ее отец

каждую весну, но грецкий орех разгрызала, перекусывала любую нитку, не

прибегая к помощи ножниц.

Гляжу на нее издали, и мне кажется, что это не мама, а бабушка вышла из

могилы и идет босиком по жесткой, пожухлой траве. Мама задерживается возле

каждой могилы и что-то вспоминает. А вспомнить ей есть что. Ведь тут нашла

свой вечный покой чуть ли не половина Кукоары, а может быть, даже больше

половины. И мама с ее феноменальной памятью удерживает в своей голове всех.

Она не может прочесть надписей на крестах и плитах, но знает наперечет все

могилки, безошибочно скажет, чьи они, кто и когда похоронен в них, может во

всех подробностях поведать вам о жизни тех, кто нашел тут успокоение.

Ко мне мама подходит тихо, незаметно и сейчас же начинает корить:

- Чего ты так долго возишься тут?

- Я позабыл...

- Что ты забыл? - Я же дала тебе все что нужно!..

- Забыл год рождения... и год смерти...

- Ох, Тоадер!." Ты же торчишь у могилы мош Андрея! Чего ты тут

нашел?.. Твоя бабушка совсем в другой стороне!..

На бабушкиной могиле стоял совершенно новый крест. Он был спаян из двух

обрезков толстых труб. Совхозные мастера не пожалели металла: видать, им

хотелось угодить дедушке. В прошлые годы люди ставили более легкие,

деревянные, кресты, чтобы не давили на душу умершего. Они были временные,

подлежащие замене. А пока пускай будут легкие. Ведь душа покойника, думал

дедушка, первые годы еще выходит из могилы, прогуливается к своему навеки

покинутому дому, и грешно придавливать душу, этот мотылек, тяжким крестом,

из-под которого ни одна душа не смогла бы выкарабкаться наверх.

Сейчас для сооружения железных крестов появилось материала сколько

угодно: на виноградных плантациях металлические столбы-трубы заменялись

железобетонными. Специализация, индустриализация, агропромышленные комплексы

и объединения решительно меняли облик селений, не обошли они своею милостью

и сельские кладбища: век нахрапистого металла проник и за их тихие ограды.

Столбы со всех старых виноградников были сняты и привезены в тракторную

бригаду, где и сложены в одну кучу. Поодаль были штабеля бетонных столбов,

запасенных, видно, для новых плантаций. Старые виноградники долгое время

представляли собою зрелище живописнейшее. На одних участках торчали дубовые

столбики, на других - металлические опоры, похожие на арматуру многоэтажных

зданий, на третьих - и это было чудо из чудес - длинные бамбуковые жерди,

доставленные, говорят, аж из Вьетнама. И теперь вся эта смесь "племен и