воспротивился и не осудил преступление Сатаны и его

приспешников и фактически занял сторону президента.

- Патриарх окончательно дискредитировал себя в глазах

рядовых священников, - говорил владыка. - Его пассивное

отношение к наплыву в страну из-за рубежа различных

сектантов, свободно получающих у нас и телеэкран, и

стадионы для распространения ереси, терпимость к

растлению молодежи, и, наконец, молчаливое согласие на

разгон и расстрел законного парламента, вызвали резкое

недовольство среди Епископата. Назревает раскол. А это

опасно, это очень нежелательно, друзья мои.

- Выходит, что создается оппозиция патриарху? - сказала

я.

- Оппозиция существует давно, - ответил владыка. - Но

она до сих пор была как бы внутри. Не выходила на

поверхность. А сейчас проявилась. Не только в Епископате, но

и в Синоде. По крайней мере позиции Митрополита Иоанна

ощутимо отличаются от позиции патриарха. Владыка Иоанн

истинный патриот, и он не скрывает своих взглядов. Недаром

же на него набросилась сионистская пресса. В этой связи я

вспоминаю вашего, Алексей Петрович, друга, генерала

Якубенко. Он был прав, говоря о засилии в России еврейства.

И главное, в духовной жизни. На это обращал внимание еще

Сергей Николаевич Булгаков. - И тут владыка открыл толстую

тетрадь и прочитал: - "Еврейство в самом низшем выражении,

хищничестве, властолюбии, самомнении и всяком

самоутверждении совершило... значительнейшее в своих

последствиях насилие над Россией и особенно над святой

Русью, которое было попыткой ее духовного и физического

удушения. По своему объективному смыслу это была попытка

духовного убийства России".

- Да разве только Булгаков обращал на это внимание, -

сказала я. - Об этом говорили и Розанов, и Достоевский, и

Куприн, и сотни других мыслящих патриотов. Ну и что? Что

258

изменилось? Духовное и физическое удушение России никогда

не прекращалось. И продолжается до сих пор.

- Ну, не совсем так, - возразил Алеша. - Сталин

попытался прекратить это удушение.

- А в итоге его самого удушили, - заметила я.

- Вы, владыка, вспомнили моего генерала и согласились

с ним в отношении засилия еврейства в России. А я вот

начинаю с ним соглашаться в отношении Сталина. Генерал

утверждал, что сталинские репрессии были направлены

против палачей русского народа, кто совершал, по словам

Булгакова, духовное убийство России, - заговорил Алеша. -

Представьте себе, какое кадровое наследство оставил Ленин

Сталину. Да он и не Сталину, а тому же Троцкому, или

Зиновьеву, или Бухарину, женатому на дочери Лурье, злобному

русофобу. В Политбюро Сталин находился в плотном кольце

ненавидящих его евреев и женатых на еврейках русских, вроде

тех же Молотова, Ворошилова, Кирова и так далее. Это и были

физические и духовные душители России. А на местах во всех

государственных структурах ключевые посты, особенно в

карательных органах, занимали евреи. И, конечно, в культуре.

Сталину стоило большого труда и умения разделаться с этими

душителями. И репрессии тридцать седьмого года были

направлены прежде всего против этих палачей-душителей.

- Но их потомки - внуки и внучатые племянники, все эти

Гусевы-Драбкины, Афанасьевы взяли реванш, - вставила я. -

Разрушили великое государство, уничтожили советскую власть,

довели народ до обнищания и голода.

И, наконец, расстреляли законный Парламент, устроили

в Москве кровавое побоище.

- И установили сионистскую диктатуру, - добавил

Алексей.

- Ужасно, ужасно, друзья мои, - горестно произнес

владыка. - После того, что свершилось, после расстрела

Парламента, я не верю в воскресение России. Сатана

восторжествовал, предварительно обесчестив и оскотинив

народ русский, обезмозглив и озверив. Вы видели черное

пятно на Белом Доме Парламента. Это черное пятно на

совести народа. Вы представьте себе: русские танки стреляют

по русским людям и толпа русских людей спокойно и даже

весело наблюдает за попаданием снарядов. Что это, как не

патология? А писатель Булат Окуджава в интервью газете

говорит, что он воспринял с ликованием расстрел Белого Дома.

259

- Извините, владыка, Окуджава не имеет ничего общего с

русскими. Он из племени бесов со всеми их людоедскими

инстинктами.

- Но в танках сидели русские, и зверствующие омоновцы

тоже русские, - сказал владыка. - И генералы, которые приказ

отдавали, тоже не немцы. Вот ведь в чем трагедия. В полной

духовной деградации, в нравственном разложении. Стрелять

по безоружным соотечественникам? Что это, каким словом

назвать? Вы точное нашли слово для Окуджавы - людоедство.

Да, да, именно людоедство.

- Я думаю, ваше преосвященство, нужно создать

"Черную книгу позора" и записать в нее имена главных

палачей. И хранить ее вечно, - вдруг родилась у меня идея, -

Так и написать на ней: "Хранить вечно!" Чтоб потомки с

омерзением произносили их имена. Чтоб и дети и внуки

душегубов чувствовали на себе пятна невинной крови. И чтоб

церковь предала их анафеме. Как вы на это смотрите,

владыка?

- "Книга позора" - это дело серьезное. Но невинная

кровь, пролитая душегубами, не должна запачкать их детей и

внуков. Они не виноваты и не несут ответственности за

злодеяния родителей. Что до анафемы, то это дело сложное, я

бы сказал тонкое, - ответил епископ.

- Конечно, нынешний патриарх - друг президента на это

не пойдет, - сказал Алеша. - А вот идею твою с "Черной книгой"

я позаимствую. Я создам обелиск позора, который будущая

народная власть воздвигнет на Красной пресне. Представьте

себе стелу из серого грубого, необработанного камня. Стела

зиждится на куче извивающихся змей с человеческими

головами и звериным оскалом. Они отлиты из черного

металла. А на стеле черными буквами имена палачей и

красные пятна крови. А у подножия на асфальте

распластанная бронзовая фигура девочки-подростка...

Я живо представила всю композицию, так зримо

нарисованную Алешей. Я не успела высказать своего

одобрения, владыка меня опередил:

- Это будет впечатляюще, - сказал он. - Только доживем

ли мы до открытия такого монумента, сохранится ли Россия,

вот вопрос?

- А помните, владыка, вы у меня в мастерской в

присутствии Дмитрия Михеевича читали стихи Зинаиды

Гиппиус? Там есть строки: она не погибнет, верьте, и близко ее

воскресенье, - напомнил Алеша.

260

- Хочется верить, да надежды нет, - ответил владыка.

- Особую тревогу у меня вызывает молодежь. В ее

неокрепшие души впрыснули ядовитые вирусы, через

телеэкран и бульварную прессу. Ее окунули в грязное болото

лжи, заморочили ей голову, отравили сексом, наркотиками. Это

потерянное поколение. А другого не будет.

Большие глаза его выражали бездонную тоску и тревогу.

Печать безнадежности лежала на его порозовевшем лице. Он

ждал от нас каких-то утешительных слов, но у нас их не было.

И тогда после короткой паузы он снова заговорил:

- Телевидение и газеты шумят о фашизме. Это о нас-то?

Какая чушь!

- В этой чуши кроется определенная сионистская

стратегия, когда вор кричит "держите вора!", - сказала я. -

Сионисты захватили власть в стране. В их руках средства

массовой информации, банки, смешанные предприятия,

торговля. Они понимают, что народу это засилие не нравится,

и опасаются взрыва. А чтобы упредить его, вытаскивают

излюбленный, испытанный веками жупел антисемитизма,