становился на его ноги, а другой выламывал руки. Потом в его

наручники вставляли палку и прекращали поступление крови в

кисти. Но это было только начало. Цивилизованные изверги Ее

могли не использовать в пытках электричество. Абдель Карим

потом вспоминал: "Когда включили ток, мне казалось, что у

меня ломаются кости".

- Какой ужас! - сказала Александра Васильевна. - И это

называется - люди. Да какие ж они люди?!

- О-о! - продолжал Святослав. - Они считают себя

божьими избранниками, двигателями прогресса и совестью

человечества.

- Избави бог человечество от такой совести, - снова с

содроганием в голосе произнесла Александра Васильевна.

- Для них не существует никаких нравственных норм,

никакой морали. Как и нацисты, они освобождают себя от

всякой морали, когда дело касается других народов, -

продолжал Святослав, все больше накаляясь. - Между прочим,

они бульдозером срыли и здание штаб-квартиры группы

наблюдателей ООН. Напав одновременно на Египет, Сирию и

Иорданию, израильтяне по радио цинично оповестили мир, что

войну начали, мол, арабы, что якобы египетские танки

проникли на территорию Израиля, а на экранах локаторов

появились пятна, которые можно было принять за египетские

самолеты. Все это была грубая и циничная ложь. В Совете

Безопасности представитель США Артур Гольдберг пытался

оправдать израильскую агрессию. Израиль нагло бросил

вызов ООН, игнорировав решение Совета Безопасности о

прекращении огня.

- Ты говоришь: жестокость, вероломство, цинизм, - вдруг

молвил молчавший все это время Глеб Трофимович, - наглый

вызов ООН и мировому общественному мнению. Нечто

подобное уже было в истории - гитлеризм. Хотя появление его

в новом, более зловещем варианте, казалось бы, немыслимо.

Но невольно возникает вопрос: откуда у израильтян такая

самоуверенная наглость, чувство безнаказанности?

- Да это понятно - за спиной Израиля стоят США, - сказал

Думчев.

- Все это так, - продолжал Глеб Трофимович свою мысль,

- но, поддерживая агрессивный курс Израиля, Соединенные

Штаты действуют себе в ущерб. Я читал у небезызвестного

Болдуина, что "еврейское политическое влияние отвлекло

Соединенные Штаты от собственных жизненных интересов,

которые совпадают с интересами арабских стран". Оставим на

совести Болдуина "совпадение интересов". Но действительно

США зависят от арабской нефти. Непонятно поведение

правящих кругов США - во имя чего они жертвуют

собственными интересами?

- Во имя Израиля, - ответил Святослав. - А собственно,

что собой представляют эти "правящие круги"? Сионистское

лобби в законодательных органах, в правительстве.

Сионистам принадлежат средства массовой информации,

банки. Да и весь военно-промышленный комплекс базируется

на сионистском капитале. А он, этот комплекс, и есть

фактический хозяин США. Для сионистов же Израиль и его

интересы превыше всего. А потом, нужно иметь в виду и то

обстоятельство, что, как писал американец В. Перли,

"географическое положение Израиля делает его составной

частью ближневосточной базы, направленной против СССР".

- Только ли против СССР? - сказал Думчев.

- Я цитирую слова Перли. На самом деле это база и

против Арабского Востока, и против пробуждающейся Африки.

Израилю все сходит с рук. Он вершит чудовищные злодеяния,

а мир в общем-то молчит. Но стоит где-то посадить за решетку

явного уголовника-сиониста, как весь мир содрогается от шума

и гвалта сионистской машины, ловко обрабатывающей

общественное мнение. Вот и во время "шестидневной войны"

сионисты во всем мире развили бурную деятельность. В

Иерусалим спешно пожаловал сам Ротшильд и пообещал

Израилю крупную помощь. Кстати, папа, я привез любопытную

книгу, изданную в США. Автор - немецкий историк. Был

прикомандирован к штабу фон Бока. Под Москвой попал к нам

в плен. После войны поселился в Америке. Называется книга

довольно трафаретно: "Уроки истории"...

В прихожей раздался звонок.

- Это Коля, - обрадованно догадалась Александра

Васильевна и пошла открыть дверь.

4

Коля Фролов - он носил фамилию своего погибшего отца

- юлой вкатился в квартиру. Невысокого роста, круглолицый,

подвижной и крепко сколоченный, он всем своим видом являл

сгусток энергии и нерастраченных сил. Одетый в полосатую

тенниску и темно-коричневую на молнии куртку, коротко

постриженный, он выглядел юношей. А ведь ему в этом году

исполнялось сорок. И сразу первый вопрос, вполголоса,

матери:

- Приехал? - Имелся в виду Святослав.

Александра Васильевна кивнула и в свою очередь

спросила:

- С работы?

- Прямо со стройплощадки. Голоден...

- Проходи.

Он вошел в комнату, сверкая озорными глазами, и,

остановившись у двери, сказал заранее приготовленную

фразу:- Здравия желаю, товарищи генералы и офицеры.

Увидав Брусничкина, смутился. А Думчев подсказал:

- Генералы, офицеры и доктора наук. Не узнаешь?

- Леонид Викторович? Вас трудно узнать.

Брусничкин поднялся, обнял и расцеловал Колю.

Оценивающе осмотрел его с ног до головы, сказал:

- Так и тебя не узнал бы. Выкладывай: чем

занимаешься? Каковы успехи, чего достиг?

- Рабочий класс, - уклончиво ответил Коля и сел к столу.

Рюмку водки выпил лихо. Ел с аппетитом, жадно, торопливо.

- Ты не ответил Леониду Викторовичу: чего достиг? -

сказал Думчев. Голос у него с хрипотцой, как у заядлых

курильщиков, а глаза улыбчивые, с искорками.

- Тринадцатого этажа, - ответил Коля.

- Это в каком смысле? - не понял Брусничкин.

- В буквальном... - Коля налил себе водки и, кивнув

Леониду Викторовичу, в одиночку выпил. Пояснил, заглатывая

помидор: - Строим дом, сегодня вышли на тринадцатый этаж.

Брусничкин благожелательно усмехнулся.

- План даешь? - спросил Святослав с веселой улыбкой.

Явная торопливость Коли его забавляла. Коля все делал

быстро.

- План дать нетрудно. Если б не мешали всякие гниды.

- Коля, за столом - такие слова, - упрекнула Александра

Васильевна, подавив невольную улыбку.

- А иначе не назовешь. Гортехнадзор за строительными

кранами повадился. Придет инспектор, бутылку коньяка не

поставишь - опломбирует кран. Останавливается работа. Вот

вам и план. Люди зарплату не получают. А он всегда найдет, к

чему придраться: тут у тебя не закрашено, тут не закреплено.

Я говорю: закреплено. А он мне свое: что, говорит, я хуже тебя

понимаю, закреплено или не закреплено? Я ему говорю: вы

дайте указание механику. А он: "Что я, учитель? Нет уж!" И

баста. Я к начальнику стройки, к директору гортехнадзора на

инспектора жаловаться. Тот меня обругал. Говорит, я верю

своему инспектору и не собираюсь проверять каждый кран.

Для этого у меня подчиненные есть, это их обязанность,

зарплату за это получают.

- Да, невероятно, но факт, - равнодушно сказал

Брусничкин. Он всегда в компаниях старался брать в свои руки

инициативу разговора, "быть на виду". Монолог Коли поэтому

его утомил. - Мне Ариадна рассказывала - это моя жена, она

архитектор, - что у них со стройки каток украли. Каток, которым

асфальт приглаживают. Представляете?

- Ариадна - редкое имя, - произнесла Александра

Васильевна. А Брусничкин тут же объяснил:

- По-гречески означает "строго хранящая супружескую

верность".

- Ничего себе имя - обязывает! - насмешливо сказал

Думчев, а Брусничкин похвастался: