Честолюбивый отпрыск египетских царей не смирился с этим. Вместе с преданными людьми он бежал на восток, к Селевку. Трудно сказать, какие замыслы витали в его голове в тот момент, но перед сирийским царем он предстал в роли просителя о помощи. Ему легко удалось убедить Селевка, что Птолемей I нарушил право первородства.
Царь почти всей Азии понял, что может вмешаться не только во фракийские, но и в египетские дела. При его дворе царило возбуждение: сирийская армия имела возможность последовательно покончить с двумя оставшимися соперниками, в худшем случае низведя их до положения вассалов, в лучшем же — восстановив державу Александра в прежних границах. Селевк не учитывал лишь, что Керавну нельзя было доверять — ни в коем случае.
Объектом первого удара избрали царство Лисимаха. Птолемей I был еще жив; пользуясь этим, Селевк заявил Керавну, что поможет тому получить трон, — но лишь после смерти его отца. Пока что сирийская армия выступила на запад, вторгшись в пределы царства Лисимаха
История этой войны нам почти не известна Фракийский государь собрал в Македонии армию, с которой переправился в Азию, и в первую очередь попытался восстановить власть над отложившимися от него территориями. Но он даже не добрался до восточных границ своей державы. Отряды Селевка наступали быстро и решительно, сирийского царя еще более воодушевляло пришедшее как раз в начале кампании известие о смерти старого Птолемея. Птолемей II едва ли рискнул бы в самом начале своего правления ввязаться в широкомасштабную войну.
Через год Лисимах потерял почти всю Азию, отступив перед противником к Геллеспонту. Возможно, он отходил на свои резервы — или на переправлявшиеся из Фракии и Македонии подкрепления, чтобы увеличить свою армию. Единственным затруднением для Селевка стало взятие цитадели Сард, защищавшейся неким Теодотом. Поскольку это место издревле считалось неприступным и, начиная с осады Сард Киром Древним, взять ее удавалось лишь в результате неожиданного маневра или обмана, Селевк не спешил со штурмом. Он предложил 100 талантов за голову коменданта города. О нравах того времени свидетельствует тот факт, что Теодот предпочел сам открыть городские ворота перед Селевком, а не ждать, когда его убьет кто-то из воинов гарнизона, желающий обогащения.
Решающее сражение произошло в конус зимы 282/81 г. близ Курупедии (в Геллеспонтской Фригии). Наверняка не обошлось без измены отдельных военачальников — таков уж был обычай, печальный для побежденных, приятный для победителей. Лисимах, несмотря на старость, погиб с оружием в руках. Его убил ударом копья некий Малакон из Гераклеи. В пылу схватки место гибели фракийского царя было забыто. Лишь ночью Лисимаха узнали благодаря его собаке, отгонявшей от погибшего мародеров и падальщиков. По просьбе Александра, побочного сына Лисимаха, также бежавшего в свое время в Сирию, ему было выдано тело отца, которого затем с подобающими почестями похоронили в Лисимахии.
Битва при Курупедии поставила вопрос о судьбе Фракии. Селевк наверняка не собирался полностью уничтожать Фракийское царство. Однако большая часть азиатских владений Лисимаха переходила под его власть. Точно так же Селевк собирался прибрать к своим рукам Македонию. Он утверждал, что им движет тоска по родине, на которой он не был более полустолетия. Но всем были ясны подлинные мотивы этого похода.
Весной 281 г. Селевк привел в порядок дела в Малой Азии (правда, он так и не смог установить свой протекторат над черноморским побережьем малоазийского полуострова — в Вифинии, Гераклее, Понте). Летом несметные полчища сирийского царя начали стягиваться к Геллеспонту. В конце августа 281 г. Селевк ступил на землю Европы.
Пришествие мирового государства, причем куда более спаянного, централизованного, чем держава Александра, казалось неизбежным делом. Города Фракийского Херсонеса открыли ворота перед Селевком. В Македонии также никто не собирался оказывать ему сопротивление.
Если бы не Птолемей Керавн за спиной…
Ткань античной истории составляют не только великие события, сражения, полководцы, народные движения. Особая страница в ней — это оракулы, предвещавшие судьбу великих людей. Оракулы, которые никогда не ошибались, даже если люди понимали их смысл только в последний момент своей жизни.
Селевку оракул предрекал смерть в Аргосе. Поскольку этот город лежал в Пелопоннесе, где Селевк никогда не бывал и не собирался побывать — но крайней мере в ближайшее время, — он был абсолютно спокоен за свою жизнь, когда направлялся к Лисимахии.
Неподалеку от столицы Фракийского царства находился алтарь, который якобы когда-то поставили аргонавты, проплывавшие через Геллеспонт по пути в Колхиду. Селевк захотел осмотреть это место. Как раз в то время, когда царь был занят расспросами местных жителей и услышал, что они называют это место «Аргос» (в честь аргонавтов), к нему подобрался Ксравн и ударом меча в спину поразил его.
Селевк умер тут же, на месте. Мировая империя погибла, когда до ее основания оставался один шаг. История свято хранила место, которое потом займет Рим.
Сейчас нельзя уже сказать, чего было больше в поступке Птолемея — отчаянной подлости или же расчетливого коварства. Нет сомнений, что резко возросшее могущество Селевка могло вызвать недовольство у многих его подданных — особенно новых, из малоазийских владений Лисимаха, которые не рассчитывали на полное поглощение бывшего Фракийского царства восточным монстром. Птолемей наверняка имел сношения и со своей сестрой, Арсиноей, в этот момент находившейся в Кассандрии и вовсю интриговавшей в пользу своего восемнадцатилетнего сына от Лисимаха (как будто с целью окончательно запутать читателей вновь названного Птолемеем).
Однако Арсиноя была далеко, а малоазийские контингенты составляли меньшинство в армии Селевка. Так что произошедшее сразу же после убийства возможно понять лишь предположив факт абсолютного равнодушия к судьбе своего предводителя, которое вдруг охватило сирийскую армию. Мы видели уже, как македоняне раз за разом меняют царей, исходя из соображений сиюминутной выгоды. То же самое произошло и сейчас. Армия Селевка была слишком велика, да и Селевк уже являлся в первую очередь государем, а не полководцем, так что между сирийским царем и его войском не существовало настоящей спайки. Безропотное подчинение новому вождю могло показаться солдатам Селевка более предпочтительным выходом, чем месть убийце и неминуемые распри за верховенство в войске и в государстве.
Итак, Птолемей сумел скрыться с места преступления. Он направился в Лисимахию, где его спутники возложили на чело Керавна царскую диадему. Именно в таком виде — в царской порфире, с диадемой на голове, в окружении вооруженных до зубов всадников — Птолемей выехал навстречу армии, которая приближалась к городу в совершенном беспорядке и растерянности. Непонятно, что делали в этот момент высшие офицеры сирийцев. Видимо, они так и не выработали единой позиции по отношению к случившемуся, и армия вела себя как совершенно безвольный организм.
Птолемей тут же воспользовался этим. Он объявил себя царем, пообещал прибавку жалованья солдатам, придворные должности командирам и в один день стал могущественным государем.
Правда, ему еще нужно было завоевать свое царство. Сын и наследник Селевка, Антиох, направил войска в Малую Азию, сразу же заявив свои права хотя бы на часть «Лисимахова наследства». Переправлять обратно через пролив армию, которая при первой же возможности совершит бегство в обратном направлении, Керавн не собирался. Ему была только одна дорога — вперед, в Македонию, захватывая по пути все, что еще оставалось от великой Фракии Лисимаха.
Хотя Македония в течение одного-двух месяцев была беззащитна, Пирр, сосредоточив свои войска на перевалах, не переходил границы. Часть его войск уже была в Таренте, так что эпирский царь предпочитал со стороны наблюдать за развитием геополитической ситуации, сложившейся после смерти последнего великого соратника Александра.
