В десять часов приехал генерал Крючков. Невысокого роста, коренастый, с большой лысой головой, нос чуть крючком, умные внимательные глаза, из-за больших очков похожий на филина, начальник Первого Главного Управления КГБ (разведка) Викторину внешне не понравился. Но Андропов ему доверял, да и сам Викторин помнил только, что став преемником Юрия Владимировича на посту председателя КГБ, Крючков ничем себя не замарал. Разве что отсутствием альтернативы, этакий Берия при Сталине, способный хорошо выполнять поставленную задачу, но растерявшийся при полной самостоятельности. Генеральный и начальник разведки поднялись в библиотеку. Крючков сел на то же место, где сидел вчера его шеф, Ильич сел рядом и протянул лист бумаги.

  - Владимир Александрович, вот фамилии людей из вашего ведомства и ГРУ, а также и кое-то гражданский. Это те, про кого я помню точно. Кто же знал, что всех 'предателей' органов надо помнить? В газетах и на телевидении говорилось все больше про олигархов и популярных певцов. А в то время, простите, про КГБ и разведку, я книжек почти и не читал, не увлекался.- Викторин развел руками и, улыбнувшись, продолжил.

  - Но этих помню, хорошо. Они в свое время 'прогремели'. Про них много писали газеты, показывали передачи по телевидению. Если есть вопросы, задавайте. - Начальник ПГУ смотрел список и, видимо был потрясен, брови полумесяцем взлетели вверх от удивления.

  - Леонид Ильич, что - и генерал Калугин? Полковник Гордиевский? Это же наши лучшие люди. Калугин наш самый молодой и перспективный генерал. Хотя в последнее время, что-то у него не ладится... Теперь многое становится понятным...

  - Так, вот один из ваших комитетчиков, кто - сейчас не помню, писал, что Калугина завербовали еще в бытность пребывания его на 'стажировке' в Колумбийском университете США. Помню где-то в пятьдесят восьмом - пятьдесят девятом годах. А Гордиевский перебежит в Англию, через пять лет, в восемьдесят пятом году. Завербован был МИ-6, еще когда работал в Торгпредстве в Финляндии. Его взяла шведская полиция на проститутке в бордели. Захотелось парню 'сладенького', запретного, вот и сгонял по тихому из Финляндии в Швецию. Там его англичане и подцепили на крючок... Вот инженер Толкачев, очень ценный кадр для ЦРУ. Они даже после того как, мы его взяли, добытые им документы пять лет переводили с русского. И главное, что характерно, сам предал. Скатился в рот ЦРУ, как колобок. Деньги, пачки сотенных резиночками перетягивал, такой аккуратный, бережливый, - Генсек едва сдержался, чтоб не выругаться, - в библиотеке технической подменил учетную карточку, что бы ни заметили, сколько читает. Американцы ему эту карточку специально в Лэнгли изготовляли, берегли. Ну, в общем, повторюсь, что вспомнил - здесь все. Может потом, кого еще вспомню.

  Крючков, убрал список в портфель, встал.

  - Леонид Ильич нет слов, Ждем, если что вспомните потом. Вы простите, что я так ...просто потрясен. Тут каждое слово, каждая крупица информации на вес золота. Но как-то не вериться...

  - Ничего, ничего я понимаю, сам в растерянности, - Ильич встал, прощаясь. - Давай, генерал, не теряй времени, бери в 'ежовые' рукавицы этих гадов. Используй их на полную катушку.

  Собеседники крепко пожали руки.

  - Спасибо Вам, Леонид Ильич.- И вдруг, озорно подмигнув, генерал продолжил. - Родина 'подшефного' не забудет.

  В остальное время Брежнев много читал, много звонил. Обзвонил, как раньше было, два десятка наиболее авторитетных секретарей обкомов. Поговорил с Машеровым, вызвал его для разговора в Москву. Петр Миронович, явно удивленный столь неожиданным приглашением. упросил Брежнева немного подождать, ссылаясь на неотложные дела в ЦК Компартии Белоруссии. Договорились встретиться чуть позднее, перед Пленумом ЦК. Надо заметить, что ранее было решено переместить Машерова на ближайшем Пленуме на место Косыгина. Поговаривали, что Ильич неодобрительно относится к этому решению, ревнуя к популярности Петра Мироновича, как возможного кандидата на пост Генерального Секретаря ЦК, но в действительности против перемещения его в Москву генсек отнюдь не возражал. Не видел в нем соперника.

  Немного позднее приехал начальник ГРУ. Ему Леонид Ильич, уже имея опыт разговора с Андроповым, рассказал обо всем еще быстрее. Тем более, что Петр Иванович Ивашутин был отличным аналитиком, к тому же имел великолепную память. Конечно, ему трудно было сразу поверить в реальность такой фантастики, но когда Викторин припомнил несколько рассказанных ему Рыбаковым в 'той' жизни случаев, генерал вынужден был признать, что 'сказка стала былью'. Поговорили весьма плодотворно, кроме предателей, начальник ГРУ получил также сведения о возможных действиях США и НАТО. Потом Викторин взял управление в свои руки и почти час отвечал на вопросы Петра Ивановича.

  После сдвинувшегося по времени позднего обеда Ильич отправился на охоту. День продолжился удачно, генсек был счастлив. Тем более, что и охота закончилась удачно.

  Вечером идиллия проживания в охотничьем домике Завидово' была нарушена. На территорию охотничьего хозяйства, благополучно преодолев все посты охраны, въехала 'чайка'. Леонид Ильич, в этот момент благодушно отдыхал, расположившись на веранде дома с Юлечкой Чубарсовой и всей компанией товарищей по охоте. Громким контрабасом звучал густой, сильный голос Брежнева. Он был занят любимым после охоты делом - распределением, что Бог послал. А Высшие силы сегодня не поскупились на охотничьи трофеи. Две кабаньи туши щетинистой горой лежали друг на друге. Егеря разделывали туши кабанов на четыре части, передки и задки. Пальцем шеф указывал то на одну, часть туши то на другую.

  - Вот этот передок Косте Черненке - старый друг лучше новых двух... Этот передок Громыке, давно главному дипломату ничего не посылал. Это не правильно. Андрею в Америку к Рейгану ехать скоро, пускай подкрепится... Вот этот задок Грише Романову в Ленинград фельдегерской связью пошлите. Пускай почувствует, что помнит о нем Генеральный секретарь. Перспективный кадр партии - пусть порадуется. Смотрите, чтобы не пропала кабанятина. Слышишь, Рябенко?

  - Да, Леонид Ильич, сделаем, - ответил начальник охраны.

  - Ну а этот задок,... Горбачеву пошлите. Пусть порадуется, побалуется мясцом... 'сородича'... А этот задок Диме Устинову, министру обороны. Надо поддержать, у него сейчас проблем много. Один Афганистан чего стоит... Вот этот передок...

  Тут процесс распределения был прерван самым бесцеремонным образом. Из 'чайки' выбежала лет сорока пяти, дородная, в теле женщина. И сразу с криком - Папа! - бросилась к остолбеневшему Ильичу.

  'Ну, шеф, держись', - заехидничал Викторин.

  Приблизившись к папе, дочка остановилась и удивленным голосом спросила.

  - Папа ты ли это? Ты такой помолодевший... Да просто красавец. Где мешки под глазами?.. Где живот?

  - Ну, Галю... дочка. Сама видишь. Стараюсь быть в форме.

  'Ильич, где бы ты был, если бы не сиамский брат Витя. Скромнее надо быть, скромнее',- продолжал чревовещать Трофимов. А 'первая принцесса СССР' продолжала рассматривать, тормошить, столь разительно изменившегося отца. Продолжалась эта идиллия недолго, минут пять. Неожиданно радостные воркования дочки прекратились. Она замолчала, пристально вглядываясь, куда- то за спину Ильичу. Почувствовав недоброе, папа попятился, стараясь закрыть Гале обзор, догадываясь, куда та смотрит и на кого. На веранде наступила томительная тишина.

  - Так значит это, правда! - Закричала дочка, и разгневанной фурией бросилась к 'избраннице сердца' папы.

  Разыгравшаяся яростная битва всем хорошо запомнилась. Дочка генсека, имея более тяжелую весовую категорию, поначалу одерживала вверх. Но Юля была моложе и в обиду себя не дала. Две женщины громко визжа, таскали друг друга за шевелюры. Слова и угрозы которыми они обменивались, от души и со вкусом, относились к тем, что обычно встречаются в идее надписей на заборах. Причем молодая соперница, явно побеждала в боевой схватке. Старшая же одерживала верх в словесной дуэли, как ни как - опыт приходит с годами.