Литмир - Электронная Библиотека

Обыкновенный профессиональный срыв. То есть не совсем обыкновенный,

конечно: дворовых людей да ребятишек поколачивать - грех Но это не про

тебя. Ты больше не будешь, я знаю. А Приходкина эта тебя если и отматерила,

то бог в коллекции всяких держит. Переживешь. На таких приходкиных

хороший человек волю закаляет... А я ведь про тебя так и думала!

- Что вы думали, Алла Петровна?

- Ничего, милочка. Хорошее думала. Скоро твой чай?

- Да вот, закипит...

Они пили чай с деревянными сельповскими пряниками и разговаривали

о школе. Алла Петровна шумно прихлебывала из чашки, вытирала платочком

вспотевший лоб и даже не вспоминала о своем голодном муже, который за

многие годы так привык к готовой горячей похлебке.

Людмила тоже отошла. Утренний грех улегся где-то в потаенном уголке

души и не саднил уже так тяжело и безнадежно.

Сидели себе мирно коллеги, пили чай и беседовали.

«РАЗГОВОР С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ»

Шум воды в ванной стих. Володя в трусах и футболке появился в кухне

и занял свое любимое место - между столом и холодильником. В кухне все

сверкало чистотой. От кипящей на плите кастрюли вкусно пахло пельменями.

За столом напротив сидела Вера и читала. Молча. Ни «здравствуй», ни «как

дела». Володя через стол нагнулся к ней, приподнял книгу и вслух прочел

название:

-

«Дальние страны»!

Он даже крякнул от удовольствия:

-

«Дядю Степу», стало быть, мы уже осилили. «Золотой ключик»

тоже. За Гайдара, значит, взялись...

Вера встала, сняла с плиты кастрюлю, поставила ее на металлическую

сетку перед мужем - пельмени он любил есть из кастрюли - и только потом

ответила:

Это не глупее, чем сжигать вечера под машиной или перед

телевизором.- И снова раскрыла книгу.- Ты поторопись,- отыскивая нужную

страницу, добавила она,- а то сейчас «Спартак» с «Кардиналом» играть будут.

С «Арсеналом»,- поправил Володя. Он с минуту пожевал, потом

сходил в комнату за телевизионной программой и посмотрел время начала

матча.

Через полчаса,- мирно сказал он.- Это на Кубок УЕФА.

Вера ничего не ответила.

Володя ел и соображал, долго ли на него еще будут дуться. Опыт

подсказывал, что недолго. Иначе бы она ушла читать в комнату. Да и особой

причины для ссоры не было. Весь его грех состоял лишь в том, что вчера он

пришел из гаража на два часа позже, чем обещал. Из-за этого, правда, пропали

билеты в кино, но, в конце концов, он не в преферанс играл, а занимался

машиной.

Весь сентябрь они жили вдвоем. «С глазу на глаз», как назвал эту жизнь

Володя. Полинку, их шестилетнюю дочь, Верина мать на всю осень увезла к

себе в Белоруссию,- «Вы молодые, вам еще пожить хочется, а я ребенка хоть

фруктами подкормлю»,- и они целый месяц то вслух, то каждый про себя

размышляли: что имелось в виду под словом «пожить». С каждым новым днем

Вера видела в этом привычном словечке все меньше и меньше смысла и уже

почти умоляла Володю взять отпуск в начале октября, а не в конце, как

планировалось, и срочно лететь за дочерью. Володя слабо сопротивлялся. По

его мнению, теща была женщиной мудрой, и если она желала дать им пожить,

значит, такое возможно; может быть, им не хватает для этой самой жизни

сущего пустяка, ну, например, исправной машины.

Не пересолила? - Вера нарочито равнодушно кивнула в сторону

кастрюли. Володя понял, что сейчас его будут прощать. Главное теперь - не

суетиться.

С чего ты взяла? Замечательный пельмень! - Володя выловил из

кастрюли сразу два и стал легонько их обдувать.- Ты давно пришла?

Да нет, за полчаса до тебя. Ты из гаража?

Ага. Торсионы наконец достал. Неделю, как дурак, искал-носился,

а они рядом лежали, у Татаринова из планового отдела,- ты его знаешь,

черный такой, носатый. У него раньше тоже «Запорожец» был, а сейчас «Ниву»

взял. Я ему говорю, уважаю, мол, богатых людей, а он: «Мы не настолько

богаты, чтобы покупать дешевые вещи». Намекает на то, что я свой «зап» с

рук взял, скотина...- Володя остановился. Частить не следовало.

Вера сосредоточенно чертила пальцем узоры на обложке книги.

Насчет отпуска говорил? - не поднимая на мужа глаз, спросила она.

Нет еще. Сазонтов бюллетенит до сих пор, шеф злой ходит как

черт, потому что квартальный отчет не готов, а...

Завтра поговоришь, ладно?

Попытаюсь.

Поговори, Володя, пожалуйста.

Вера продолжала чертить узоры, и Володя понял, что вопросы «войны и

мира» для нее сегодня не имеют никакого значения: она просто сильно чем-то

расстроена.

-

У тебя что-нибудь стряслось? – после недолгого молчания спросил

он.- Что-нибудь на работе?

Вера оставила в покое книгу и рассеянно на него посмотрела:

-

Похоже, да. Или завтра стрясется. Володя ждал, что она будет

продолжать, но она пошла к плите, зажгла газ и стала наливать чайник. Все

это молча.

Ну ты, мать, заинтриговала. А что завтра может случиться?

Могу написать заявление об уходе с работы,- не оборачиваясь,

ответила Вера.

Фу-ты, страсти какие! - будто бы с облегчением выдохнул Володя.-

Я уж думал, ты сейчас скажешь: «Прости, я полюбила другого мужчину! Мы

уезжаем с ним в далекую Аргентину, прощай, несчастный!»

Не паясничай,- спокойно прервала его Вера.- Я не шучу.

Молчу,- деликатно сказал Володя. И замолчал в самом деле. Иначе

бы опять вышла суета. Вера стала рассказывать:

-

Прихожу сегодня к своим на классный час, а они как с ума

посходили. Барков зареванный сидит, вокруг него все мальчишки

сгрудились, девчонки орут - ничего понять не могу. Меня на перемене не

было, я в книжный бегала, там «Школьные толковые словари»

продавали. И тут директриса заходит. Ну, все по местам, а она мне

официально так: «Вы, Вера Николаевна, где на перемене были?» Я сказала.

«А вы знаете,- говорит,- что на предыдущем уроке ваш ученик учителя

избил?» Я чуть не упала. А она мне: «Не делайте такие глаза. На

уроке труда ученик вашего класса Барков Олег ударил учителя!» И к

Баркову: «Встань сейчас же! Выйди к доске!» И тут опять крик: «Он не

виноват! Не выходи, Баркоша!» Я совсем потерялась. Потом наконец

собралась, говорю ей: извините, я сейчас во всем разберусь. «Разбираться,-

говорит,- будет педсовет и родительский комитет, а вам сейчас надлежит

навести порядок в классе и после урока сообщить: что по этому безобразному

происшествию будет предпринимать актив класса и вы лично». И удалилась.

Вера, сильно уже возбужденная, села на табуретку.

Так-так,- сказал Володя,- избил... Это как, каратэ, что ли? Или по-

нашему, по-простому, по-матросски? Что значит - «избил»?

Да бог ты мой, какое там избиение! Он ведь чуть ли не меньше

всех в классе! Ударил два раза своим кулачишкой, в грудь куда-то да в плечо...

Ты спроси лучше: за что?!

Ну да. За что?

За дело! Понимаешь? За де-ло! Я уже и так и этак думала: ну ведь

дичь какая-то получается, сопливый мальчишка учителя ударил - а я его

оправдываю! Выходит, значит, я сама провинюсь - то и меня бить?.. Потом на

себя прикидываю: а сама бы что на его месте сделала? И ничего другого не

вижу, как... честное слово, глаза бы выцарапала!

Это больно,- философски заметил Володя,- я помню... И все же

думаю, ваш учитель труда совершил что-то очень оригинальное. Про Баркошу

не знаю, но ты понапрасну глаз вытаскивать не станешь, верно?

Да не до шуток, Володя! - Вера резко стукнула ладонью по краю

4
{"b":"268731","o":1}