И было ли вообще? Открыв ящик в шкафу, Секст вытащил из кучи одежд линумную бумагу. Его личный протокол прошлого. Каждое воспоминание он записывал, чтобы в начале дня их перечитывать. Стоило уснуть даже на несколько секунд, как видения стирались из головы.
Полистав бумаги, Секст обнаружил, что видение, где он цитировал строки из "Истории от возникновения мира" Луция Агенобарда, уже было всего лишь месяц назад. Опять промах!
Или же...
"Алкоголь даёт о себе знать. Мне тяжело сосредоточиться".
Воспоминание вновь касалось его и старика. Неужели бородатый был все-таки старейшиной? Нет, глупости. Всех священнослужителей, служек, слуг и рабов Секст знал по именам. Даже в алкогольном опьянении его память работала отлично. Он не помнил старика. Зачем бородатый заставлял учить Агенобарда? Секст сжал виски. И самый главный вопрос: сколько лет исполнилось ему на тот момент? Судя по всему, в этом воспоминании прошло немного времени с того момента, как мать продала его. Следовательно, ему было все те же шесть-семь лет.
Секст бросил взгляд на глиняный кувшин с настойкой умулуса. В его зрачках клубились тени. Сегодня событийный транс не удался. Воспоминания лишь сильнее запутали его. Можно было потратить время с куда большей пользой. Хотя... Удалось наладить контакт с кудбирионом Нумерием и его палангаями. Секст хмыкнул. Теперь один из мисмар эсмы обязан ему жизнью. Отпущение грехов - священное действо, и обряд необходимо проводить в стенах старейшин. Но Секст за небольшую награду, кувшин с умулусом, очистил душу мисмара в казарме. И еще: впервые сегодня у него получилось поговорить с королевским прокуратором - Тиберием Антонием.
Тиберий Антоний...
Старик неплохо сохранился в свои пятьдесят два года. Секст знал, что сифский снег не успеет присыпать черные коньки министерских крыш, как он опутает душу главного помощника Безымянного Короля. Такие богатые и властные люди ему нужны. К тому же Тиберий, как и любой хороший воин, был доверчив и прямолинеен. Поэтому Секст в сегодняшнем разговоре старался казаться в лице прокуратора самоуверенным, амбициозным дурнем, не умеющим лгать. Пройдет несколько месяцев и Тиберий преисполнится к нему теплыми, дружескими чувствами.
Секст накрыл кувшин полотенцем и спрятал в шкафу. В его движениях не было координации. Маленькие невидимые иголки вонзались в глазные яблоки, заставляя веки смыкаться. Тяжелый туман в голове казался непроницаемым.
Пора спать. Хватит на сегодня воспоминаний.
Глава четвертая. Мора
Юмента, рынок
От ярких одежд крикливых торговцев рябило в глазах. То тут, то там под линумными навесами предлагали купить горячие лепешки, острые мечи, мягкую ткань, драгоценности, обереги и холодную воду. Рабы таскали за хозяевами тяжелые сумки, дети бедняков вымаливали у прохожих медяки, а молоденькие жены ремесленников выпрашивали у мужей золотые украшения. Шум стоял такой, что даже гигант Универс, наверное, ворочался в могиле.
Мора любила редкие прогулки по рынку со своим братом Проколом. В отличие от всех остальных людей их окружали семь профессиональных воинов, взращенных домом Марциалов. Случайные прохожие уступали им место, редкие палангаи отдавали честь Проколу за заслуги предков, спасших Юменту от мятежников. Когда Мора высматривала в торговых навесах что-нибудь интересное, она приказывала своим охранникам остановиться, те отталкивали покупателей и пропускали свою хозяйку.
Купцы лебезили перед ней и братом, предлагали в дар любую вещь, понимая, что связи с домом Марциалов могли принести в дальнейшем баснословную прибыль. Мора же наслаждалась маленькой властью и заставляла торговцев лазить на самые высокие полки, заставляла отдавать забесплатно ценные вещи. Она готова была поспорить, что слышала, как купцы скрипели зубами, отдавая изумрудное колье или инкрустированный бесценным перламутром нож. Прокол посмеивался над ней, но не останавливал выходки сестры. В отличие от него Мора редко выходила за ворота дома Марциалов.
В последнее время их дед, Флавий, стал чудить. Он мог в часы сна начать муштровать солдат или голым выйти к обеду. Старик терял рассудок с невероятной стремительностью. Однако больше всего поражало то, что, похоже, некогда доброе сердце их деда черствело: он запрещал всем внукам и правнукам покидать родовой особняк за исключением Прокола, избивал до потери сознания рабов и развратничал со слугами.
Мора покачала головой. Она не хотела думать сейчас о главе семейства. Пусть о выходках старика беспокоится их отец Мартин. Она вытащила из наплечной сумочки рабыни веер и принялась с остервенением им махать. Жар-камни, горевшие на специальных столбах, сегодня как-никогда дарили блаженное тепло. Мора любила зной и считала, что он вычищает из кожных пор старую грязь. Старейшины редко позволяли работать жар-камням в полную силу.
Прокол улыбнулся ей, взял за руку и повел по торговым рядам.
- Ты напряжена, - сказал он. - Что случилось?
- Всё хорошо, - ответила она. - Просто немного душно.
- Если хочешь, мы можем вернуться домой.
Мора расширила от ужаса глаза и срывающимся голосом сказала:
- Нет! Ни за что! Как такая дурная мысль могла вообще посетить твою умную голову?
Прокол рассмеялся.
Он любил дразнить её. И в отличие от своей жены (и её сестры) Карины всегда старался быть с ней мягким и добрым. Мора даже в свои двадцать лет понимала причину столь нежного к ней отношения, но старалась не думать об этом. В конце концов, Прокол не может заниматься с ней любовью, потому что связан священными узами с другой сестрой.
- Неужели я встретилась с великими отпрысками семьи Марциал?! - раздался радостный возглас.
Мора повернулась на звук голоса. Прямо напротив них стояла Дуа Нокс в окружении десяти родовых воинов-охранников. Одета она была в дорогое парчовое платье до колен, на ногах же красовались кожаные сандалии с множеством шнурков и с драгоценными камушками. Выглядела Дуа жизнерадостной и веселой. Она не сводила восхищенного взгляда с Прокола. От внимания Моры не ускользнуло то, как сильно постарела за последнее время хозяйка дома Ноксов: глубокие морщины залегали под глазами, а кожа казалась дряблой.
Дуа выглядела как человек, который тщетно пытается обрести покой и ради этого готов обманывать даже себя.
- Мора, ты выглядишь как богиня, - с улыбкой на лице сказала она. - С каждым днем ты всё сильнее напоминаешь свою мать. Она такая же красавица.
- Вы тоже неотразимы, - заметил Прокол.
Дуа притворно закашлялась от смеха в рукав. Солдаты, стоявшие впереди неё, отступили в стороны, пропуская к своей хозяйке членов другого дома. Прокол не спеша подошел к Нокс, низко поклонился и поцеловал её в щеку. Мора лишь кивнула в знак приветствия.
- Прокол, ты прекрасен, - прошептала от восхищения Дуа. - По красоте ты сравнишься с Безымянным Королем. А мускулы-то!
- Я не обладаю даже толикой той привлекательности, коей обладает наш бог, - сказал Прокол. Его слова прозвучали как издевка.
Мора коснулась плеча брата:
- А что делает на рынке прапраправнучка великого Воруба Нокса? Захотела купить себе новое украшение? Или свежих продуктов?
Дуа растянула губы в широкой улыбке, обнажив белоснежные ровные зубы.
- Честно говоря, я искала на рынке вас, Мора, - сказала она.
От удивления девушка потеряла дар речи.
- Хотите украсть у меня сестру? - смеясь, сказал Прокол.
- Вообще-то да, - ответила Дуа. - Я была бы рада, если сегодня Мора посетит мой скромный дом. Я планировала небольшой пир для близких друзей.
Мора взглянула на брата. Несмотря на их крепкую дружбу, она не рассказывала ему о том, как часто общалась с Дуа. Они скрытно переписывались, передавая сообщения через рабов и воинов-охранников. Мора была не глупа. Она прекрасно понимала, что отец и дед не разрешат ей выйти замуж не за члена семьи Марциалов, поэтому искала будущего жениха скрытно, утаивая даже от брата свою связь с Ноксами. Её будущее омрачало лишь то, что возможному мужу не исполнилось и шести лет...
