нашего председателя - душа большевика. Сам он весь - большевик настоящий,

проверенный. Проверенный народом, который его знает. Знает уже не один год.

- Значит, вы считаете, что товарища Апейку незачем и обсуждать? -

блеснув глазами в зал, поддел ее Галенчик, - Может быть, освободить его от

чистки?

- Можно было бы и освободить. - сказала она не колеблясь. Глядя прямо в

глаза Галенчику, добавила еще тверже: - Чищеный он. Не один уже год

чищенный.

Она молча, уверенно сошла со сцены, не обращая внимания ни на то, как

покачал головой насмешливый Галенчик, ни на то, как глубокомысленно что-то

записал он в блокнот. Когда он снова обвел взглядом зал, попросил слова

молодой, звонкий голос. Еще по голосу Апейка узнал: Кудрявец. Поправляя на

ходу ремень, одергивая складки на гимнастерке, решительным шагом Кудрявец

пошел навстречу ему, к столу.

По тому, как он шел, как старался не встречаться взглядом, Апейка

почувствовал, что Кудрявец вышел не защищать его. Кудрявец стал у края

сцены, вскинул голову, как пловец, что приготовился броситься в воду.

Набрав воздуха, он и бросился: прежде всего напал на комсомолку Михаленко

за ее идейно непродуманное заявление, будто чистка партии не обязательна

для всех партийцев. В партии все равны, сказал он, и чистку обязаны пройти

все, снизу до самого верха. Поэтому заявление товарища Михаленко -

ошибочное, и он, Кудрявец, в принципе осуждает его.

Последние слова Кудрявец говорил уже Галенчику, и Галенчик слушал его с

серьезным выражением лица; сдержанно кивнул: примет заявление это к

сведению.

- Теперь - о товарище Апейке... - Кудрявец перевел дыхание, готовый,

казалось, вздохнуть. Хотя он стоял впереди и видны были только затылок да

немного щека, Апейка заметил, что Кудрявец смущенно ищет кого-то. Вот -

нашел Башлыкова. Нынешнего своего учителя. Апейка остро следил, беспокойно

и словно ревниво: Кудрявец был его учеником. Не кто другой, а он, Апейка,

заметил, предложил выдвинуть Кудрявца в райком, он же посоветовал послать

его на учебу. Сам учил его, делился всем, что знал и думал, пока не

появился другой учитель. Нынешний. "Кого же ты выдвинул и выучил?" -

мелькнуло вдруг теперь в голове.

Кудрявец снова набрал воздуха: - Товарищ Апейка... никто не станет

отрицать... сделал немало. Никто не собирается скрывать - товарищ Апейка

человек работоспособный и старательный. Здесь я могу присоединиться к

товарищу Михаленко. Товарищ Апейка старается работать. Как на своей

должности председателя райисполкома, так и в бюро райкома. Он выполняет

поручения, которые ему дают как члену бюро. - Все это, осторожное,

несмелое, - Апейка чувствовал - только подход к чему-то иному, главному,

которого Апейка ждал с внезапным, настороженным интересом. Он не ошибся.

Сразу после этого голос выступающего стал строже. - Мы не собираемся

скрывать то хорошее, что было. Однако мы и не должны закрывать глаза на те

недостатки, которые есть. А они есть у товарища Апейки. И - немалые. И тут

надо сказать это не таясь. Ибо чистка - это не беседа за столом со всякими

угощениями, где друзья хвалят один другого да обнимаются. На чистке надо

чистить, счищать всяческие наросты. И тут мы должны прямо сказать, что у

товарища Апейки есть большие недостатки. Прежде всего надо сказать

открыто, у товарища Апейки не всегда хватает большевистской

принципиальности. Товарищ Апейка, надо прямо сказать, нередко утрачивает

классовый критерий в работе.

- В чем это выражается? - ухватился за последние слова Галенчик, подняв

голову.

Кудрявец оглянулся: Галенчик требовал сурового, смелого ответа.

- Он, товарищ Апейка, очень добрый... - Кудрявец хотел скрыть

неловкость, отвернулся в сторону зала, заговорил неестественно громко. -

Мы живем в великое, но суровое время. Нас окружают и справа и слева враги,

и нам надо быть бдительными и беспощадными. Нам нельзя

попустительствовать, быть добрыми. Нам надо быть беспощадными.

Чтоб враг на расстоянии нас боялся, чувствовал нашу непоколебимость...

- Чего же он, товарищ Апенька, добрый такой? - опять перебил Кудрявца

Галенчик. Перебил строго, непримиримо, с каким-то угрожающим, уловил

Апейка, намеком. В тоне чувствовалось, что Галенчик знал причину

"доброты": "добрый" - он произнес отчетливо, с насмешкой; Галенчик

спрашивал, чтобы подсказать причину другим.

- Он добрый, по-моему, просто... от природы... - сказал Кудрявец.

- От природы!.. Смотря что понимать под этой природой! - Галенчик

насмешливо, блестяще-холодными глазами повел по залу. - При-рода разная

бывает!..

- Родился такой...

Галенчик очень выразительно: наивное дитя! - покачал головою. Кудрявец

снова заговорил, сначала неловко: Апейке были видны красная щека и красное

ухо; потом - смелее, громче, как бы стараясь вернуть себе достоинство. Уже

резко напал на Длейку за то, что встал на защиту бывшего офицера Горошки,

добивался восстановления его на работе; потребовал, чтоб Апейка немедленно

порвал всякие связи с братом; проявил и тут принципиальность.

С пафосом закончив свою речь, он хотел бодро сойти со сцены, но

Галенчик задержал его:

- Что вы предлагаете в отношении товарища Апеньки?

- Я предлагаю!.. - звонко и бодро сказал Кудрявец, невольно взглянув на

Башлыкова, как бы спрашивая совета. - Я предлагаю, - повысил голос

Кудрявец, скрывая неуверенность, - указать товарищу Апейке... что он

должен окончательно порвать со своими родственниками всякие связи!.. На

посту занимать твердую классовую, большевистскую линию!..

- А как вы считаете - можно оставить товарища Апеньку в рядах членов

КП(б)Б?

"Вон как!" - не столько удивился, сколько отметил про себя Апейка. Уже

давно чувствовал он, что угроза таится там, где Галенчик, ждал оттуда

опасности. Из-за этого он меньше, чем следовало, удивлялся тому, как вел

себя Кудрявец. Он просто открывал для себя новое в характере Кудрявца.

Удивленно заметил на затылке Кудрявца пот: "Нелегко парню..."

- Я так думаю, - не выдал слабости Кудрявец. - Надо, чтобы товарищ

Апейка дал слово. Что он в дальнейшем будет твердо вести большевистскую

линию. Во всем. Предупредить его.

3

Еще Кудрявец не дошел до места, как из рядов вскочил, быстро направился

к сцене Гайлис. Худощавый, жилистый, в расстегнутой шинели, взбежал на

сцену, круто повернулся к залу.

- Нельзя так, товарищ Кудрявец! - зазвенел высоко, остро голосок. -

Нельзя! Ви - молодой большевик! Ви здесь как представитель молодежи! Ви

должны показывать пример всей молодежи! Надо иметь свей характер! Свой

твердый принцип!

- Я говорил принципиально! - встал, крикнул из зала Кудрявец.

- Ви говорили без принцип! - обрезал его Гайлис - Ви говорили принцип:

"Чего изволите"! Вот какой говорили ви принцип!..

- Товарищ Гайлис! - уверенно, властно остановил латыша Галенчик. - Вам

никто не дал права оскорблять людей. И зажимать им рот, когда они говорят

то, что вам не нравится.

- Я не зажимаю рот! Но надо говорить правду! Говорить не оглядываясь!

- Не забывайте, где вы находитесь. Не забывайте, что вы на заседании

комиссии по чистке.

Белый постучал карандашом по графину, тоном приказа остановил: "Товарищ

Галенчик!" Галенчик глянул недовольно, но умолк, стал что-то писать в

блокноте.

- Я не забываю, что тут идет чистка. Тут решается судьба товарища

Апейка. И надо говорить честно. Даже если это режет некоторым ухо! Надо

говорить правду, товарищ Кудрявец!