Я вшил отечественную сетку, закупленную больницей за копейки. Петрович долго оправдывался и валил все на операционников. Те обвиняли медсестру из приемного покоя. Дальше я концы искать не стал. Зачем? Бомж и Семен Иванович исцелились от грыж. Послеоперационный период у обоих протекал гладко.
Семен Иванович долго благодарил, когда выписывался. Мне было перед ним неудобно. Он принял мое состояние за излишнюю скромность.
– Дмитрий Андреевич, вы меня с того света вытащили!
– Вы меня перехваливаете.
– А как вы сетку вшили! Это чудо! Я ее даже не чувствую! Вот что значит Европа! Наша давно бы воспалилась или болела!
– А вы откуда знаете, как наши сетки себя проявляют?
– Так знакомые рассказывают! Экономят все! Правильно говорят, что не надо на своем здоровье экономить! Для меня эти 800 евро что? Тьфу! И для других моих знакомых – не деньги! Мой круг – люди состоятельные, у меня сеть магазинов по продаже сантехники. Вам, кстати, новый финский унитаз не нужен?
– Нет, меня и отечественный устраивает! Что вы про экономных знакомых рассказывали?
– Да что: деньги приличные зарабатывают, а на здоровье экономят. Купили обычную сетку, за копейки, нашу. Думают, мы сетки научились делать. Дудки! Технологии все совдеповсвкие. Снова грыжа у одного вылезла. А у второго и сама сетка выскочила. Не прижилась!
– Не повезло! – печально заметил я.
– Экономить не надо! Вот! – похлопал Семен Иванович себя по паховой области, где находился послеоперационный рубец.
А бомж из больницы сбежал и спасибо никому не сказал.
Тот август оказался урожайным на запоминающиеся события. И все больше трагикомичные. Доставили 75-летнюю старушку с тромбированным геморроем. Страдает своей болезнью давно. Не лечилась толком. Стеснялась. Пациентку зовут Изольда Эдуардовна.
– Что ж вы так себя запустили? – задаю вопрос бабушке.
– Да болезнь нехорошая, – отвечает. – Ни самой посмотреть, ни людям показать!
– Людям не надо! А врачу давно надо было показать. Полечим. Посмотрим. Оперироваться будете?
– Нет, боже упаси! Лечите консервативно!
Поступила Изольда Эдуардовна вечером. Расписал лечение: уколы, капельницы, мази. Под утро, стоня и плача, старушка приползла в дежурку:
– Дмитрий Андреевич, милый! Оперируйте! Нет сил больше терпеть!
– Изольда Эдуардовна, успокойтесь! Сейчас сделают укольчик. Потерпите!
– Не могу! Не помогают они! Оперируйте! Я на все согласна!
Операционники, ясно дело, стали возмущаться. Виданное ли дело: в пять утра геморрой оперировать по экстренным показаниям! Преодолев разумное сопротивление медперсонала, подал старушку на операционный стол.
Несмотря на злые языки, операция прошла быстро. Изольда Эдуардовна осталась весьма довольна.
– Дмитрий Андреевич, что за необходимость такая геморрой по ночам оперировать? – начал утром укорять меня Трехлеб. – Что, для этого дня нет?
– Павел Яковлевич, жалко старушку стало! Там такой махровый геморрой у нее! Жуть! – как мог оправдывался я.
– Махровый геморрой! – недовольно бухтел заведующий. – Я бы понял, если кровотечение геморроидальное сильное возникло бы. А так? Неясно!
– Болело у нее сильно!
– Да, а сейчас, когда задницу разрезали, меньше болеть стало?
– Ну, думаю, не так!
– Ладно, что уж теперь ругаться. Прооперировали и прооперировали. Только на будущее запомните: все острые геморрои оперировать днем! Это мой приказ!
Прошла неделя. Я уж и забыл про тот случай. Приближался сентябрь, вместе с ним и долгожданная учеба. Собирал документы, готовился на месяц покинуть больницу. Как вдруг…
– Дмитрий Андреевич, вы что там с бабушкой сотворили? – задержал меня после утренней конференции Трехлеб.
– С какой? – искренне удивился я.
– Которой ночью геморрой оперировали.
– Не ночью, а утром! – поправил я заведующего. – А что с ней? Опять пришла?
– А она никуда и не уходила.
– Как? Вы ее до сих пор держите на отделении? Я же ей швы из рассасывающегося материала наложил. Они сами отвалятся, дома. Что-то не так?
– Вы там у себя, на Дальнем Востоке, на какие сутки таких пациентов выписывали?
– Как положено. По общепринятым стандартам: после первого самостоятельного стула пациента. У вас по-другому?
– А у бабушки уже неделю после вашей операции стула не было! – констатировал Трехлеб, не удосуживая меня ответом.
– Как? Может, она ничего не ела все это время?
– Да нет! Аппетита у бабки на троих хватит! Но стула не было! Вы ей там ничего не прошили, часом? Ранее утро! Спать хочется! Может, заднюю стенку кишки зацепили в шов. А?
– Не должен вроде! – ответил я, ощущая, как между лопаток тонкой струйкой побежал липкий пот.
– Вроде или все же зацепили?
– Не должен!
– То есть полной уверенности в том, что не прошили заднюю стенку прямой кишки, у вас нет? Я читал протокол операции. Вы оперировали 15 минут. Куда вы торопились? Вас кто-то гнал?
– Я всегда так!
– Не надо! Скорость нужна в другом месте! А здесь важно качество!
– Так качественно все было сделано!
– Качественно? – повысил голос Трехлеб. – А где стул? Идите и разбирайтесь! Вот будет номер, если вы кишку зашили! Позорище!
В расстроенных чувствах отправился на поиски Изольды Эдуардовны. Старушку разыскал в палате. Она сидела на кровати и за обе щеки уплетала пирожки с капустой, купленные в буфете. Поздоровавшись, справился у нее:
– Как у вас дела? Что беспокоит?
– Все неплохо, но не могу целую неделю по-большому ходить. Аппетит прекрасный, болей нет.
Я осмотрел ее на кровати. Худенькая старушка, невысокого роста, но отчего так выпирает живот, как у беременной? А неделю назад выглядела стройной, как кипарис.
– Изольда Эдуардовна, вы тампон вынимали из операционной раны?
– Какой тампон? Не видела я ничего.
– Пойдемте со мной в клизменную комнату. Похоже, тампон провалился вовнутрь. Мигрировал выше.
Как только я извлек из бабушки злополучный тампон, как с шумом и свистом наружу устремился бурный поток газов и отходов ее жизнедеятельности. Еле успел увернуться, а то бы снесло.
Когда все закончилось, я очень удивился, сколько вместилось в такую маленькую старушку. Такого количества г…. не видел ни до, ни после этого случая.
Изольду Эдуардовну в тот же день благополучно выписали домой. Я убыл на учебу. А в мой адрес еще долго нелестно отзывалась сестра-хозяйка, которой пришлось затем, надев респиратор, полдня отмывать комнату для постановки клизм. А всему виной – маленький марлевый тампон в организме пациентки.
Через год история эта почти забылась, а если кто и припоминал ее, то только для смеха.
Глава 16 Учеба. Лирическое отступление
Лето пронеслось так стремительно, что хочется взять и крикнуть: «Остановись, мгновенье!» Но дни неумолимо бегут вперед, и остановки не предусмотрены. Наступил сентябрь. Особых перемен, кроме смены дат, не наблюдалось. Все так же моросил мелкий дождь, а вечные лужи не успевали высыхать. На улице по утрам прибавилось пешеходов. Студенты и школьники приступили к занятиям. Наступил и мой черед пополнять багаж знаний.
Тех сведений, что врач получает в институте, явно недостаточно для должного владения специальностью. После окончания ВУЗа молодой специалист обучается в годичной интернатуре или двухгодичной ординатуре. Если повезет, то и в интернатуре и в ординатуре последовательно. В исключительных случаях врачу удается попасть в трехгодичную аспирантуру, венцом которой является, как правило, защита кандидатской диссертации и в дальнейшем присвоение степени ученой степени кандидата медицинских наук.
Интернатура обязательна. Без нее нельзя получить сертификат специалиста, без которого врач не имеет юридического право оказывать врачебную помощь.
Каждые пять лет врачи проходят специальную учебу – специализацию. Узнают в общих чертах, что нового появилось по их специальности за последнюю пятилетку. В конце занятий сдают экзамен. После успешного завершения процесса им продляют сертификат на последующие пять лет. Это – обязаловка.
