фамилия.

Время военное. Фамилия броская.

Уже в военкомате, когда призывали солдата в армию, — первый вопрос:

— Фамилия?

— Трусов.

— Как-как?

— Трусов.

— Д-да... — протянули работники военкомата.

Попал боец в роту.

— Как фамилия?

— Рядовой Трусов.

— Как-как?

— Рядовой Трусов.

— Д-да... — протянул командир.

Много бед от фамилии принял солдат. Кругом шутки да прибаутки:

— Видать, твой предок в героях не был.

— В обоз при такой фамилии!

Привезут полевую почту. Соберутся солдаты в круг. Идет раздача прибывших

писем. Называют фамилии:

— Козлов! Сизов! Смирнов!

Все нормально. Подходят солдаты, берут свои письма.

Выкрикнут:

— Трусов!

Смеются кругом солдаты.

Не вяжется с военным временем как-то фамилия. Горе солдату с этой

фамилией.

В составе своей 149-й отдельной стрелковой бригады рядовой Трусов прибыл под

Сталинград. Переправили бойцов через Волгу на правый берег. Вступила бригада

в бой.

— Ну, Трусов, посмотрим, какой из тебя солдат, — сказал командир отделения.

Не хочется Трусову оскандалиться. Старается. Идут солдаты в атаку. Вдруг

слева застрочил вражеский пулемет. Развернулся Трусов. Из автомата дал очередь.

Замолчал неприятельский пулемет.

— Молодец! — похвалил бойца командир отделения.

Пробежали солдаты еще несколько шагов. Снова бьет пулемет. Теперь уже справа.

Повернулся Трусов. Подобрался к пулеметчику. Бросил гранату. И этот фашист

утих.

— Герой! — сказал командир отделения.

Залегли солдаты. Ведут перестрелку с фашистами. Кончился бой. Подсчитали

солдаты убитых врагов. Двадцать человек оказалось у того места, откуда вел огонь

рядовой Трусов.

— О-о! — вырвалось у командира отделения. — Ну, брат, злая твоя фамилия.

Злая!

Улыбнулся Трусов.

За смелость и решительность в бою рядовой Трусов был награжден медалью.

Висит на груди у героя медаль «За отвагу». Кто ни встретит — глаза на награду

скосит.

Первый к солдату теперь вопрос:

— За что награжден, герой?

Никто не переспросит теперь фамилию. Не хихикнет теперь никто. С ехидством

словцо не бросит.

Ясно отныне бойцу: не в фамилии честь солдатская — дела человека красят.

ДАНКО

Данко — сказочный герой одного из рассказов Максима Горького. Спасая людей

в темном лесу, Данко вырвал из своей груди сердце. Вспыхнуло сердце ярким

пламенем, осветило дорогу людям.

Сталинград необычный город. Длинной полосой на 65 километров протянулся он

с севера на юг вдоль правого берега Волги. 260

К исходу сентября 1942 года наиболее грозные бои развернулись в северной части

города. Тут заводской район. Вот завод «Красный Октябрь», вот «Баррикады», а вот

и знаменитый Сталинградский тракторный. Гордились сталинградцы своими

заводами, славой своей рабочей. Сюда в заводской район и рвались теперь фашисты.

С утра до вечера гудела здесь страшная битва. Сила ломила силу. Упорство сошлось

с упорством.

От страшного дыма, огня и пыли день превращался в ночь. От бескрайних ночных

пожаров ночь превращалась в день.

Ничем особо не приметен комсомолец матрос Михаил Паникаха. Роста среднего.

Силы средней. Матрос как матрос. Бескозырка. Тельняшка. Правда, матросские

клеши убраны в сапоги.

Михаил Паникаха морской пехотинец. Вместе со своим батальоном он сражался

здесь в заводском районе.

Бросили фашисты против морских пехотинцев танки. Завязался неравный бой.

У танков броня, пушки и пулеметы. У матросов одни гранаты. И те на исходе.

Михаил Паникаха сидел в окопе. Как и все, отбивался от пулеметов, брони и

пушек. Но вот наступил момент — нет у Паникахи больше гранат. Осталось лишь две

бутылки с горючей смесью. А танки идут и идут. И бою конца не видно.

Один из танков движется прямо на Паникаху. Не уйти от судьбы солдату.

В схватке сошлись человек и сталь.

Прижался матрос к окопу. Подпускает поближе танк. Держит в руках бутылку

с горючим. Приготовился. Лишь бы не промахнуться. Лишь бы попасть. Вот и рядом

фашистский танк. Приподнялся матрос в окопе. Занес бутылку над головой, только

хотел швырнуть в стальную громаду, как вдруг ударила пуля в стекло. Разлетелась

на осколки бутылка. Воспламенилась жидкость, хлынула на Паникаху. Мгновение —

и факелом вспыхнул матрос.

Замерли люди. Замерло небо. Остановилось на небе солнце...

Остальное случилось в одну секунду.

— Нет, не пройти фашистам! — прокричал матрос.

Схватил Паникаха вторую бутылку с горючей смесью. Живым пламенем

выскочил из окопа. Подбежал к фашистскому танку. Занес бутылку. Ударил по решетке

моторного люка. Взревел, поперхнулся фашистский танк. К небу брызнул огонь

фонтаном.

Давно отгремели бои. Разошлись по домам солдаты. Многое стерла память. Но

бессмертны дела бесстрашных. Живет, не старея, память о подвиге Паникахи.

Сталинградский Данко — назвали его товарищи. Таким он вошел в историю.

ДОБРЫЙ ЗНАКОМЫЙ

Запомнился танк рабочим. Добрым знакомым стал.

Бои идут рядом с тракторным заводом. Стараются фашисты захватить

Сталинградский тракторный. Бьют по заводу из пушек. Бомбят его с воздуха. Однако стоит,

держится тракторный. И не только держится, но и работает. Там, где цеха разрушены,

работа идет под открытым небом. Стоят у станков слесари, токари, механики. А

рядом стоят винтовки. Если возникнет нужда, к бою готовы рабочие.

Гудит, шумит, не умолкает Сталинградский тракторный. Кипит работа и днем

и ночью. Только, конечно, не тракторы выпускает сейчас завод. Стал он заводом

танковым. Привозят сюда подбитые, искалеченные, обгоревшие танки. Возвращают им

жизнь рабочие.

Прибуксировали как-то на завод и танк под номером 214. Восстановили его

рабочие. Отремонтировали. Ушел он снова на поле боя.

Прошло несколько дней. Новые танки прибыли на завод. Глянули рабочие —

среди них тот самый, 214-й.

— А, старый знакомый. Здравствуй! — приветствуют танк танковые мастера.

Восстановили рабочие танк. Загудел он опять мотором. Ушел за заводские

ворота, отважно ринулся снова в бой.

Все жарче, жарче кругом сражения. Справа и слева, среди рвов и оврагов, среди

ближних холмов и курганов, и дальше за ними, куда лишь хватает глаз, грохочет

пламя огромной битвы.

Снова проходит несколько дней. И снова рабочие на заводском дворе видят танк

214-й. На башне трещина. Накренился на правую сторону — перебита у танка

гусеница. Узнали знакомца рабочие.

— Что же ты, старина?

— Да так уж случилось, — ответил танк.

Подлечили рабочие танк. Швы на броню положили. Надели новую гусеницу,

чтобы не было хромоты.

Кивнул благодарно, прощаясь, танк. И снова туда, где вскипает битва. Бьется

отважно танк. Бросается в самую гущу схваток. Смело идет на фашистские пушки.

Давит, утюжит фашистских солдат. Прикрывает своих броней, словно рыцарь щитом

и латами.

Снова проходит день. Все сильнее, сильнее битва. В ранах опять и в шрамах

пересекает заводские ворота танк. Пригнулся он весь, ссутулился. Башню склонил,

как голову. Казалось, перед рабочими извиняется.

— Не грусти, старина, — говорят мастера. — Всякое в жизни бывает.

— Как же таким я в бой?

— Подлечим, браток, подлечим.

Вновь воскресили рабочие руки танк. Полная сил и задора уходит машина в бой.

Смотрят рабочие танку вслед.

— Нашивки б ему за ранения. Орден ему за подвиги.

И танк о рабочих думает:

«Памятник им в века за их золотые руки».

ЗНАМЕНИТЫЙ ДОМ

Удивителен этот дом. Стоял он в городе, в самом центре. Бомбили его фашисты.

Стоял, не сдавался дом. Прямой наводкой из пушек в него стреляли. Стоял, не