— Папка пришел? Папка пришел?

— Пришел, — как-то тихо сказала мать.

— Где же папка?! — кричит Филиппка.

— Дальше пошел, сынок...

Побежал Филиппка по сельской улице:

— Нас папка освободил! Нас папка освободил!

Повстречался Филиппке Гришка. В два раза старше Филиппки Гришка.

Присвистнул Гришка:

— «Освободил»! Да он под Минском еще убитый.

Насупился Филиппка. В кулачки собрались ручонки. На Гришку волчонком

смотрит. Какой убитый! Скажет же этот Гришка!

— Освободил! Освободил! — вновь закричал Филиппка.

Проходил здесь старик Тимофей Данилыч. Бросился мальчик к деду. Торопится,

про отца, про Гришку ему рассказывает.

— Правда, папка побил фашистов?

Посмотрел дед на Филиппку, вспомнил про Минск, где грудью стал на пути

у фашистов Филиппкин отец, другие места, где другие бойцы грудью, как камнем,

стали.

— Правда, — сказал Тимофей Данилыч. Прижал он к себе Филиппку. — Без

него, без отца твоего, не было бы нашей, сынок, победы.

Побежал по селу мальчишка:

— Папка принес победу! Папка принес победу!

Кто же скажет: не прав Филиппка?

Не каждому выпало в той грозной войне дожить до великого Дня Победы.

Но каждый, кто бился тогда с врагом под Брестом, под Минском, под

Ленинградом, Одессой, под Севастополем, Киевом, Смоленском, Вязьмой, по всем просторам

земли советской, — был частью великой победы нашей. Каждый — живой и

мертвый.

Верно кричал Филиппка. Вырастет мальчик, по праву скажет: «Папка Родине

нашей принес победу. Папка Родину нашу от рабства спас».

Слава вам, наши отцы и деды. Сыновний поклон героям.

АКТИВНЫЙ ОТДЫХ

Наступала стрелковая рота. Шагала, шагала она на запад. Устали бойцы от боев,

от военного грома. Дали солдатам отдых.

Расположилась рота в селе над Гжатью. Спит подо льдом, под снегами Гжать.

Тишь сковала сейчас округу. Отгремели кругом бои. Явились солдаты в село под

вечер. Разместились в уцелевших от боя избах. Уснули, как в детстве, блаженным

сном.

Только уснули:

— Тревога! Тревога!

Гремит:

— Подъем!

Поднялись в момент солдаты. Полушубки — на плечи, винтовки — в руки. Снова

в строю солдаты.

Оказалось, из наших тылов к своим долиной Гжати прорывалась какая-то часть

фашистская. Вступили солдаты в бой. Окружили, разбили они фашистов.

Вернулись солдаты к покою, к избам.

Утром проснулись, прошлись по улице. В деревне лишь треть домов. Лизнула

деревню война огнем. Уходя, спалили две трети домов фашисты. Трубы торчат

и печи.

В землянках, в ямах, чуть ли не в норах живут погорельцы. Смотрят солдаты на

трубы, на печи, на ямы, норы. Кто-то сказал несмело:

— А ну-ка, братва, поможем!

Закипела кругом работа. Топоры, как дятел, носами в бревна. Пилы бульдогом

вцепились в сосны.

Из пепла, из снега поднялись избы. Трубы, как стражи, венчают крыши.

Завершили солдаты в селе работу. Осмотрели теперь округу. Вышли к замерзшей

Гжати. Сваи торчат из Гжати. Был здесь недавно мост.

Посмотрели солдаты на лед, на сваи:

— А ну-ка, братва, наладим!

Закипела опять работа. День не прошел, как снова доски легли над Гжатью,

перила схватились за оба берега.

Закончили мост солдаты. Снова идут округой. Смотрят — на взгорке школа.

Вернее, то, что осталось теперь от школы.

Посмотрели солдаты на битый камень. Кто-то сказал несмело:

— А ну-ка, братва, докажем!

Закипела и здесь работа. Лихи солдаты в труде, в работе. Много умельцев в

стрелковой роте. Снова школа на прежнем месте. Снова наряден взгорок.

Довольны солдаты. Идут в деревню. Пришли в деревню. Гремит команда:

— Стройся! Стройся! Закончен отдых!

Повзводно стала в шеренгу рота.

— Смирно! Налево! Песню!

Шагнула стрелковая рота. Взвилась над ротой песня. Зашагали солдаты в свою

дивизию.

Явились они в дивизию. Генералу доклад о роте:

— Прибыла с отдыха рота.

— Как отдыхалось?

— Полный во всем порядок.

— А точнее?

Узнал генерал про бой с фашистами, про мост, про дома, про школу. Посмотрел

генерал на солдат, на роту:

— Благодарю. Ну что ж, активный, выходит, отдых.

АЛИ-БАБА

В одной из наступавших советских стрелковых дивизий сражался солдат Захар-

кин.

Был раньше Захаркин цирковым актером — иллюзионистом, фокусником.

Прознали об этом солдаты. Полезли к нему с вопросами:

— Что же ты можешь? Карты отгадывать можешь?

— Могу.

— Ленты вытаскивать изо рта?

— Могу.

— Вынимать из пустого цилиндра живого голубя?

— Могу, — отвечает Захаркин.

— Шпагу глотать?

— Умею.

Гадали солдаты, что бы еще придумать. И вот какой-то шутник

нашелся:

— А можешь так, чтобы фашисты из собственных пушек по своим же войскам

ударили?

— Надо подумать, — сказал Захаркин.

— Думай, думай, — смеются солдаты. Довольны солдаты — озадачили, выходит,

они Захаркина. Да разве такое кто-нибудь сможет! Даже хотя бы старик Хоттабыч,

хотя бы сказочный Али-Баба!

Прошел день, прошло два. Еще день после этих двух.

— Ну как? — полезли солдаты опять к Захаркину. — Сможешь ли так, чтобы

фашисты из собственных пушек по своим же войскам стреляли?

— Смогу, — заявил Захаркин.

Сошли усмешки с солдатских лиц. На Захаркина недоверчиво, косо смотрят.

— Смогу, — повторил Захаркин.

Отступают фашисты, отходят, однако чуть что — огрызаются. В это время как

раз на наши позиции начался налет фашистской авиации. Прижались солдаты

к земле. Укрылись в блиндажах и окопах. О Захаркине думают: «Эка ж шутник

Захаркин».

Отбомбили, ушли фашистские самолеты.

— Ну что ж, смотрите, — сказал Захаркин.

Взял он ракетницу, что-то непонятное пошептал. Выстрелил трижды в сторону

фашистских позиций. Опять зашептал.

И вдруг завыла, заиграла фашистская артиллерия. Бьют, словно взбесившись,

орудия по своим.

Остолбенели солдаты, опешили. То на Захаркина смотрят, то в сторону вражеских

позиций, где рвутся снаряды, кроша фашистов.

Отстреляла фашистская артиллерия. Не верят солдаты произошедшему:

— Может, привиделось!

— Может, обман, гипноз!

Кто-то сказал:

— Оно бы пойти проверить.

Вызвались смельчаки. Поползли к переднему краю, к фашистским окопам.

Вскоре вернулись.

— Взаправду, — кричат, — взаправду лупили фашисты! На побитом лежит

побитый!

Вот так дела!

Смотрят солдаты на Захаркина, как на чудо.

Смеется Захаркин. Не мучил долго бойцов Захаркин. Постоял, помолчал,

насладился эффектом. А затем объяснил солдатам, в чем дело.

Оказалось, все эти три дня Захаркин зорко следил за фашистами. Приметил он,

что в обстреле советских позиций у гитлеровцев был один и тот же порядок, один

и тот же шаблон. Вначале бомбила наши позиции авиация. Затем в воздух взлетали

ракеты. Ракеты и указывали фашистским артиллеристам, в какую сторону стрелять

артиллерии.

Запомнил Захаркин, какими цветами ракет давали фашисты сигнал. Вот и

использовал теперь этот сигнал — выстрелил ракетами того же цвета в сторону

фашистских позиций.

За наблюдательность и находчивость рядовой Захаркин был награжден

медалью.

Довольны солдаты:

— Ай да старик Хоттабыч! Ай да Али-Баба!

ПАСТЬ

Рядовой Евстегнюк фашиста поймал на палец. Как карась на крючок,

фашистский солдат на палец к бойцу попался. Вот как случилось это. Зима. Наступали

наши. Был Евстегнюк в разведке. В разведке не в первый раз. Задание важное —

нужно добыть «языка», то есть схватить кого-нибудь из фашистских солдат и

невредимым доставить в часть.

Вышел солдат в разведку. Пересек незаметно передний край, перешел через