— Здесь, здесь, вот именно в этом месте. Не сомневайтесь, — говорит Жуков.

Продолжают офицеры докладывать обстановку.

— Вот тут, — находят на карте город Медынь, — на северо-запад от города,

сосредоточил противник большие силы, — и перечисляют какие силы: танки,

артиллерию, механизированные дивизии...

— Так, так, правильно, — говорит Жуков. — Только силы не вот здесь, а вот

тут, — уточняет по карте Жуков.

Опять офицеры удивленно на Жукова смотрят. Забыли они про дальнейший

доклад, про карту.

— Слушаю дальше, — сказал командующий.

Вновь склонились над картой штабные офицеры. Докладывают Жукову, какова

боевая обстановка у города Калуги.

— Вот сюда, — говорят офицеры, — к югу от Калуги, подтянул противник мото-

мехчасти. Вот тут в эту минуту они стоят.

— Нет, — возражает Жуков. — Не в этом месте они сейчас. Вот куда передвинуты

части, — и показывает новое место на карте.

Остолбенели штабные офицеры. С нескрываемым удивлением на нового

командующего смотрят. Уловил Жуков недоверие в глазах офицеров. Усмехнулся.

— Не сомневайтесь. Все именно так и есть. Вы молодцы — обстановку знаете, —

похвалил Жуков штабных офицеров. — Но у меня точнее.

Оказывается, побывал уже генерал Жуков и под Юхновом, и под Медынью, и под

Калугой. Прежде чем в штаб — поехал прямо на поле боя. Вот откуда точные

сведения.

Во многих битвах принимал участие генерал, а затем Маршал Советского Союза

Георгий Константинович Жуков — выдающийся советский полководец, герой Великой

Отечественной войны. Это под его руководством и под руководством других советских

генералов советские войска отстояли Москву от врагов. А затем в упорных

сражениях и разбили фашистов в великой Московской битве.

МОСКОВСКОЕ НЕБО

Было это еще до начала Московской битвы.

Размечтался в Берлине Гитлер. Гадает: как поступить с Москвой? Мучается —

что бы сделать такое необычное, оригинальное? Думал, думал...

Придумал такое Гитлер. Решил Москву затопить водой. Построить огромные

плотины вокруг Москвы. Залить водой и город, и все живое.

— Сразу погибнет все: люди, дома и Московский Кремль!

Прикрыл он глаза. Видит: на месте Москвы бездонное плещется море.

— Будут помнить меня потомки!

Потом подумал: «Э-э, пока набежит вода...»

— Ждать?!

Нет, не согласен он долго ждать.

— Уничтожить сейчас же! В сию минуту!

Подумал Гитлер, и вот приказ:

— Разбомбить Москву! Уничтожить! Снарядами! Бомбами! Послать эскадрильи!

Послать армады! Не оставить камня на камне! Сровнять с землей!

Выбросил руку вперед, как шпагу:

— Уничтожить! Сровнять с землей!

— Так точно, сровнять с землей, — замерли в готовности фашистские генералы.

22 июля 1941 года, ровно через месяц после начала войны, фашисты совершили

первый воздушный налет на Москву.

Сразу 200 самолетов послали в этот налет фашисты. Нагло гудят моторы.

Развалились в креслах своих пилоты. Все ближе Москва, все ближе. Потянулись

фашистские летчики к бомбовым рычагам.

Но что такое?! Скрестились в небе ножами-шпагами мощные прожекторы.

Поднялись навстречу воздушным разбойникам краснозвездные советские истребители.

Не ожидали фашисты подобной встречи. Расстроился строй врагов. Лишь

немногие самолеты прорвались тогда к Москве. Да и те торопились. Бросали бомбы куда

придется, скорей бы их сбросить и бежать отсюда.

Сурово московское небо. Крепко наказан непрошеный гость. 22 самолета сбито.

— Н-да... — протянули фашистские генералы.

Задумались. Решили посылать теперь самолеты не все сразу, не общей кучей,

а небольшими группами.

— Будут наказаны большевики!

На следующий день вновь 200 самолетов летят на Москву. Летят небольшими

группами — по три, четыре машины в каждой.

И снова их встретили советские зенитчики, снова их отогнали краснозвездные

истребители.

В третий раз посылают фашисты на Москву самолеты. Неглупыми,

изобретательными были генералы у Гитлера. Новый придумали план генералы. Надо самолеты

послать в три яруса, решили они. Одна группа самолетов пусть летит невысоко от

земли. Вторая — чуть выше. А третья — и на большей высоте, и чуть с опозданием.

Первые две группы отвлекут внимание защитников московского неба, рассуждают

генералы, а в это время на большой высоте незаметно к городу подойдет третья

группа, и летчики сбросят бомбы точно на цели.

И вот снова в небе фашистские самолеты. Развалились в креслах своих пилоты.

Гудят моторы. Бомбы застыли в люках.

Идет группа. За ней вторая. А чуть поотстав, на большой высоте, — третья.

Самым последним летит самолет особый, с фотоаппаратами. Сфотографирует он, как

разрушат фашистские самолеты Москву, привезет напоказ генералам...

Ждут генералы известий. Вот и возвращается первый самолет. Заглохли моторы.

Остановились винты. Вышли пилоты. Бледные-бледные. Едва на ногах стоят.

Пятьдесят самолетов потеряли в тот день фашисты. Не вернулся назад и

фотограф. Сбили его в пути.

Неприступно московское небо. Строго карает оно врагов. Рухнул коварный

расчет фашистов.

Мечтали фашисты и их бесноватый фюрер уничтожить Москву до основ, до

камня. А что получилось?

Биты фашисты. Москва же стоит и цветет, как прежде. Хорошеет от года к году.

АРИФМЕТИКА

Продолжают рваться к Москве фашисты. Гудериан на Москву наступает с юга.

С запада движется Гепнер. Гепнер тоже танковый генерал. Сотни танков в полках

у Гепнера. Прорвали фашистские танки советский фронт.

Прорван фронт, но знает Гепнер, что это еще не все. Там, впереди, еще главные

русские силы. Мечтает Гепнер разбить эти силы.

— Вперед, к победе!

Наступают танки, и вдруг задержка. Вот они, главные силы, решает Гепнер. Вот

он, главный, последний бой. Закипело сражение. Кончилась схватка.

— Разбиты?

— Разбиты.

— Главные силы?

— Нет, — отвечают Гепнеру.

— Наши потери?

— Двенадцать танков.

— С кем же сражались?

— Стрелковый батальон.

— Н-да... — протянул недовольно Гепнер.

Движутся вперед фашисты. Сокрушают танки округу гулом. Прошли немного.

Опять остановка. Закипело сражение. Кончился бой.

— Разбиты?

— Разбиты.

— Главные силы?

— Нет, — отвечают Гепнеру.

— Наши потери?

— Шестнадцать танков.

— С кем же сражались?

— Сводный отряд курсантов.

Нахмурился Гепнер. Жилка под глазом дернулась.

Тронулись танки дальше. Моторы ревут как звери. Прошли немного. Опять

преграда. В новом бою фашисты. Закончилась схватка. Снова Гепнер спешит с

вопросом:

— Разбиты?

— Разбиты.

— Главные силы?

— Нет, — отвечают Гепнеру.

Сплюнул с досады Гепнер:

— Наши потери?

— Семнадцать танков.

— С кем же сражались?

— Саперная рота.

Наморщился Гепнер. Гримаса лицо схватила.

Движутся, движутся вперед фашисты. Там остановка, и здесь задержка. Там

задержка, и здесь остановка. Бой переходит в бой. Схватку сменяет схватка.

Считает Гепнер потери: двенадцать танков, шестнадцать танков, семнадцать

танков, опять двенадцать, пятнадцать, двадцать, четыре, десять, опять

пятнадцать...

Считает, сколько прошли километров: двадцать, пятнадцать, двенадцать,

пять, стояли, опять стояли, девять, семнадцать, четыре, три, стояли, стояли, опять

стояли.

Считает, сколько пройти осталось...

Уткнулся Гепнер, как школьник, в цифры. Слагает, вычитает. Делит. Множит.

Опять слагает. Сидит, как бухгалтер, как счетовод. Смотрит на цифры. Смотрит на