солдат.

— Ваша светлость, — обиделся Багратион, а был он на редкость вспыльчивым, —

фантазии в том, что часто мы собственной выгоды не разумеем! — И потом уже

тише: — В этом деле есть полный резон. Тут выйдут большие последствия.

— Ну ладно, голубчик, ладно. Я же ведь так. Человек-то надежный твой

подполковник? Говоришь, из гусар? Им бы пыль по глазам начальству.

— Надежный, ваша светлость. Пять лет у меня в адъютантах был.

Подумал Кутузов:

— Ладно, может, и вправду дело будет сие значительным.

Распорядился Кутузов выделить Давыдову 50 гусаров и 80 казаков.

Так возник первый партизанский отряд. Русская армия отошла дальше, а Денис

Давыдов ушел в леса.

Немало причинили партизаны вреда французам. Фельдмаршал вскоре оценил

мудрое предложение Давыдова и теперь уже сам стал отправлять отряды солдат

в тыл к неприятелю.

К солдатам все чаще и чаще присоединялись крестьяне. Они и сами создавали

свои отряды. Сотни и тысячи крестьянских отрядов разили теперь врага.

Как в половодье река сокрушает округу, так и тут — на войне

народной — прорвался крестьянский гнев. Спустя два месяца, когда русская армия

уже перешла в наступление, Кутузов распорядился вызвать в ставку к себе

Давыдова.

Он долго смотрел на гусара. Наконец произнес:

— Тут я как-то при жизни князя Петра назвал твой маневр фантазией. Прости

старика. Только не думай, что я от слов своих отрекаюсь. То, что свершилось,

доподлинно есть фантазия.

И так же, как тогда князь Багратион, подошел и крепко расцеловал Дениса

Давыдова.

ТУДА И ОБРАТНО

Слухи о доблестных делах партизана Дениса Давыдова катили в русскую

армию валом. Один за одним. То обозы с порохом перехватили, то разогнали

идущую артиллерийскую часть. То схвачен курьер с бумагами очень ценными, то

сам Давыдов в бою отличился — зарубил, как слизнул, четырех французов.

Стал молодой корнет Васильчиков мечтать о том, чтобы и ему попасть к

партизанам. Эскадронного командира просил:

— Отпустите к Давыдову!

К полковому начальнику бегал:

— Отпустите к Давыдову!

Однако начальники не отпускают. Подумал корнет, подумал, взял и ушел без

разрешения. Правда, оставил записку. Мол, не считайте, что я дезертир. Не могу

я — ушел к партизанам.

Стал пробираться он в Гжатский уезд, туда, где были отряды Давыдова.

Едет, думает о Давыдове. Представляется ему партизанский начальник

заправским гусаром, в гусарской куртке, в шнурках гусарских, в гусарской шапке с

лихим султаном.

Добрался корнет до Гжатска удачно. Разыскал партизанский отряд. Вернее,

партизаны у Гжатска его схватили и привели к Давыдову в лагерь.

Глянул корнет на Дениса Давыдова. А где же гусарская куртка, где султан

и галун гусарский?!

Стоит перед ним настоящий мужик. Борода крестьянская, кафтан крестьянский,

даже кушак крестьянский.

Растерялся Васильчиков. Забыл и представиться. Смеется Давыдов:

— Честь имею, подполковник Давыдов. Слушаю вас, корнет.

— Васильчиков, — пискнул Васильчиков.

Устал он с дороги, отправился спать.

Уложили его под сосной на шинели, укрыли каким-то рядном.

В общем, началась жизнь партизанская.

Утром стал Давыдов его поучать:

— Что важнейшее для партизана?

Разводит корнет руками.

— Внезапность, — отвечает Давыдов. — Какая позиция самая лучшая? —

И опять отвечает: — Непрерывность в движении. В чем партизана главная сила?

Бить не числом, а умением.

И вот — походы, походы, переходы, ночевки в лесах.

То мокнешь под ливнем, то зябнешь от стужи, то спишь на сырой земле.

Бои без плана, без всяких правил: то утром рано какое дело, то поздно

вечером негаданный бой, то ночью — уснул — тревога.

Непривычен к такому корнет. Стал он жалеть, что ушел из части.

Покрутился еще с неделю, взял и покинул партизанский отряд. Даже записки теперь и той

не оставил.

Вернулся Васильчиков в армию.

Еще в те дни, когда он исчез, в армии было целое дело.

Самовольство для офицера — серьезная вещь. Доложили тогда Кутузову об уходе

корнета.

Доложили теперь о его прибытии.

Выслушал Кутузов, распорядился:

— Наказать за самовольный отъезд. — Потом подумал и строго добавил: —

А за то, что вернулся, за это — вдвое.

НАГРАДА

Много прославленных имен среди командиров партизанских отрядов: офицер

Сеславин, простой крестьянин Герасим Курин, рядовой гусар Федор Потапов, по

кличке Самусь, сельский староста Стулов, солдат Еременко, отставной майор

Емельянов — в прошлом крепостной крестьянин, ветеран суворовских войн, произведенный

за геройство Суворовым в офицеры.

Как-то в какую-то итальянскую часть приехал из штаба Наполеона посыльный.

Тут-то зашел разговор и еще об одном русском герое, о молодом штабс-капитане

артиллерии Александре Самойловиче Фигнере.

Лихость в Фигнере потрясающая. Он и в бою всегда впереди, и в походах не

знает устали, и на расправу с врагом жестокий, он и в разведку без страха

ходит.

Фигнер даже в Москву к французам ходил, переодевшись, правда, крестьянином.

Много зла причинил Фигнер со своим партизанским отрядом французам. Слух

об отважном штабс-капитане даже дошел до Наполеона. За поимку Фигнера

император назначил большую сумму.

Приехавший к итальянцам из наполеоновского штаба офицер привез особую

весть — где-то здесь, в местных лесах, скрывается Фигнер.

Заволновались итальянцы. И страшно, и вот бы прославиться — взять и

поймать злодея. Вот бы сюрприз императору. К тому же... награда.

— Поймаем его! — кричат итальянцы. — В наших же жилах римская кровь!

Собрались одни офицеры. Рядовых с собой не брали. Не хотели делить

богатства.

Подумал посыльный и тоже решил поехать. Интересно, что из того получится.

А вдруг...

Тронулись итальянцы. Рыщут они по соседнему лесу. Нет, не видно

партизанских примет. Направляются в лес, что подальше. И там все спокойно и тихо. Едут

верст за десять в крутые балки. И там неудача.

Не хочется им возвращаться с пустыми руками домой. Да день на исходе.

К тому же устали. И есть хочется. И дорога домой неблизкая.

«Да, пора бы домой», — понимает и Наполеонов посыльный. Да только в эту

минуту что-то, как назло, за язык его дернуло.

— А не там ли они, вон за полем, в дубовой роще?

И офицеры о том подумали. Решили:

— Ну ладно, последний заход.

Дотащились они до дубовой рощи. И правда — вот он, свежий след от

лошадиных копыт.

Поднялся дух в итальянцах.

— В наших жилах римская кровь! Вперед!

Втянулись они своей офицерской колонной в лес.

И вдруг слева и справа налетели на них партизаны. Крики, свисты, стрельба...

Туда итальянцы, сюда, да где там — они в окружении.

Согнали партизаны плененных в кучу. Стоят они, по-итальянски носы повесив.

А где же тот, Наполеонов посыльный?

Смотрят — стоит он в первом ряду партизан, ручкой им нежненько машет:

— Приветствую вас, господа офицеры! Будем знакомы — штабс-капитан

Александр Самойлович Фигнер.

СОЛДАТСКОЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО

В бою под солдатом драгунского полка Ермолаем Четвертаковым была ранена

лошадь. Четвертаков попал в плен. Привезли его в Гжатск. Из Гжатска солдат

бежал.

Оказался он в тех местах, которые были заняты неприятелем.

Пришел драгун в деревню Басманы. Видит — крестьяне воинственны,

французов чумой ругают. Злобой мужик кипит.

Тут-то и пришла Четвертакову мысль поднять крестьян на борьбу с

французами, создать партизанский отряд. Заговорил.

И вдруг крестьяне замялись. Мол, неизвестно, откуда прибыл солдат. Как

знать, что из того получится.