отправлялись в церковь, отец доставал медаль.

В церковь шел при медали Тишка. Возвращался домой при медали Минька.

СЛУЧАЙ, КОГДА НЕ НАДО БЫЛО КРИЧАТЬ «УРА»

— И зачем кричали «ура»? И как оно вырвалось? — сокрушались донские

казаки.

— Это Нечипор, Нечипор... Он за это в ответе.

Молодой казак Нечипор Худояк и вправду первым победное крикнул.

На следующий день после битвы у Малого Ярославца Наполеон с небольшой

группой офицеров и генералов ехал из штаба к своим войскам.

Едет Наполеон, не торопится. Думы разные в голове. В это время на соседнем

холме появился разъезд казацкий. Увидели офицеры и генералы конных, решили,

что свой отряд.

А казаки сразу узнали французов. Вскинули пики, галопом летят к генералам.

— Ура! — кричит Худояк.

— Ура-а! — голосят другие.

Наполеон вздрогнул. Свита пришла в замешательство. Кто-то открыл стрельбу.

Все ближе и ближе лихие донцы. Кони, почуяв удачу, словно не мчат, а летят

над полем. Режет утренний воздух тяжелый храп.

У Наполеона мурашки прошли по телу.

— Вот он, конец бесславный...

Сгрудилась, окружила императора свита. Каждый последний момент считает.

Худо пришлось бы французам, да только тут, заслышав пальбу и крики, вдруг

на помощь своим явились кирасирские эскадроны. Отогнали они казаков.

Долго не мог Наполеон позабыть об опасной встрече. Белость долго держалась

в лице. Наконец успокоился, вызвал походного лекаря. Приказал он военному

эскулапу немедля же изготовить смертельный яд. Не хотел император живым

попадаться в плен. Стал носить в пузырьке отраву.

Стали теперь более осторожными офицеры и генералы.

Но больше всех неудачу этого дня переживали русские казаки.

— Упустили... Эхма, упустили!.. И чего кричали <<ура»?.. И как оно только

вырвалось!

ЗЛАЯ ВОДИЧКА

Как-то еще во время Бородинской битвы какой-то полковник, бывший в

кутузовской свите, потянулся к фляге и выпил глоток, второй. Заметил Кутузов, и ему

захотелось.

— Э-ей, голубчик, подай-ка сюда водицу.

Растерялся полковник. Во фляге была не водица, а чистый спирт. Не нашелся

полковник, как же ему ответить, отдал покорно флягу.

Поднес Кутузов флягу к губам, сделал глоток и чуть-чуть не задохнулся.

— Ух ты! — с трудом переводит дух. — Водичка какая злая.

— Так точно! — гаркнул полковник. — Пьем и терпим, ваша светлость.

Хотел фельдмаршал разгневаться на офицера. Однако полковник так ловко

ответил, что вдруг остыл, рассмеялся Кутузов. Вернул он владельцу флягу и только

пальцем ему погрозил.

Узнали другие офицеры, что Кутузов простил полковника. А у многих во

флягах вместо воды было вино или спирт. Осмелели.

Заметил это Кутузов.

И вот снова такой же случай. Теперь уже у Малого Ярославца. Смотрит

Кутузов на поле боя. Рядом крутится свита. И снова полковник, не тот, а другой,

потянулся к армейской фляге. И снова Кутузов:

— Э-ей, голубчик, подай-ка сюда водицу.

Подбежал полковник, смело тянет фельдмаршалу флягу. Знает, что нужно ему

ответить.

Поднес Кутузов флягу, однако не к губам на сей раз, а к носу. Понюхал:

— Спирт?

— Так точно! — гаркнул полковник. — Пьем и терпим, ваша светлость.

Отбросил Кутузов флягу. Подошел, взял офицера за ухо.

— Э, чужим умишком живешь! Слова повторяешь. Кто разрешил? — Пальцем

сунул на флягу. — Что тут, питейный дом?!

Строг оказался Кутузов. Для острастки другим тут же приказал уволить

полковника в тыл. К тому же без пенсии.

Струсили офицеры. Ты смотри, она и вправду водичка злая.

ДЕЛИКАТЕСНОЕ БЛЮДО

Отступает французская армия. Полк за полком, полк за полком. Бесславно

идут к Смоленску. Самым последним отходит Мюрат.

Мюрат не только маршал французский, но еще и король. Было в Италии

королевство — Неаполитанское. Захватили его французы. Отдал Наполеон

королевство своему любимцу — Мюрату. Стал Мюрат королем.

Ночевал Мюрат со своими полками у Можайска, в городе Верее. Подошли сюда

русские. Решительным штурмом ворвались в город. Две тысячи французов было

убито. Полторы тысячи сдалось в плен.

Вошли солдаты в тот дом, где ставка была Мюрата. Осмотрелись — нет, не

видать Мюрата. Маршал сбежал. Бежала и свита. Покрутились солдаты, наиболее

шустрые — шмыг на кухню. Интересно, чем короли питаются. Яства, считай,

заморские. Блюда невиданные, деликатесные...

На кухне плита распалена. Ножи, сковородки, кастрюли. Дозревает обед

королевский. То-то попали солдаты вовремя!

Сгрудились они у плиты, крышку сняли с большой кастрюли. Наваром дыхнул

пар. Ударили в нос непривычные запахи.

— Ну, что там, что там в сием сосуде?

— Уха из диковинных рыб?

— Из горных козлов солянка?

— Суп из нутра лебедей?

Запустили солдаты половник в кастрюлю, притихли — тащат здоровую кость,

мясо при ней болтается.

— Оленины кус?

— Говядины кус?

— А может, что-то досель не виданное!

Вдруг видят солдаты — под лавкой лежит копыто. С подковой.

— Ба, да это же конь!

Потянули снова солдаты кастрюльный запах — конячий, смердячий дух.

Обалдели солдаты:

— Такое-то королю!

Бросились к печке. Тащат шипящий противень. Чудо какое-то жарится.

Смотрят солдаты:

— Братцы, так это же кот! Морда, гляди, кошачья!

Рассмотрели солдаты. И правда. Вот и хвост в стороне валяется.

Рассмеялись солдаты:

— Тощий кот и копыто! Ну, братцы, худо пришлось французам, раз такое к

столу короля деликатесным выходит блюдом.

Отступает французская армия. Как зверь, огрызается. Сил у французов еще

немало. Еды у французов мало.

Свечи едят вместо сала. Порох заместо соли. За конский навар дерутся.

Погнал их Кутузов по той же дороге, по которой наступали они к Москве.

Места же здесь разоренные. Сами французы тому виной. Вот и прибыли дни

расплаты.

Однако это только начало. Расплата еще впереди.

БОЛЬШИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Еще до того как разгорелась Бородинская битва, в дни, когда русская армия

отступала, к князю Петру Багратиону неожиданно явился подполковник Ахтырского

гусарского полка Денис Давыдов.

Багратион Давыдова знал давно — когда-то Давыдов служил у него

адъютантом, — принял сразу и очень приветливо.

— Ну рассказывай, ну выкладывай. Начальство обидело?

— Нет, — отвечает Давыдов.

— Наградой обойден? В отпуск, наверное, просишься?

— Нет, — отвечает Давыдов.

Поразился Багратион. Ждет, что же скажет ему подполковник.

— Вот какую имею мысль, — произнес Давыдов.

И стал говорить о французской армии. Мол, растянулась армия на сотни и

сотни верст. От самого Немана через всю Россию тащатся к ней обозы, идут

подкрепления, порох, ядра везут.

— Верно, — бросает князь Петр.

— Все время туда и сюда мчатся курьеры с бумагами. Длинный французам

путь.

— Так, так... — слушает Багратион. — Нового не открываешь.

— А новое в том, — вдруг заявил Давыдов, — что надо, ваше сиятельство,

оставить у Бонапарта в тылу конные наши отряды. Пусть они обозы и мелкие части

щупают. Будет немалый урон врагу. Прошу казаков и гусар — докажу, как

возможное.

Пока Давыдов все это говорил, лицо Багратиона светлело, светлело и даже

вовсе расплылось в улыбке.

— Молодец! Дай поцелую. — Поцеловал. — Жди.

Багратион тут же пошел к Кутузову. Начал с того, с чего и Давыдов. Мол,

французская армия растянулась на сотни и сотни верст... И передал все слово в

слово о просьбе Дениса Давыдова.

Выслушал Кутузов Багратиона:

— Фантазии разные...

Кутузов только что принял армию, готовился к бою и берег каждый отряд