прогулки.

За спиной у Наполеона толпилась свита. За свитой находился военный оркестр.

Исполнялись военные марши. За холмом в низине стояла французская гвардия —

главный резерв императора.

Генералы не узнавали своего императора. Куда-то пропала энергия Наполеона.

Он был сумрачен, неразговорчив.

Император не узнавал своих генералов. Никогда он еще не видел столько

тревоги на лицах своих подчиненных.

Генералы не узнавали своих солдат. Не то чтобы бились солдаты хуже, нет,

геройства хоть отбавляй, да только никак не осилят русских.

Все было не так, как всегда. Много Наполеон одержал великих побед. Не знал

себе равных.

Но здесь... Целый день не смолкает битва. А где же победа? Смешно и

сказать — сто метров русской земли отбито.

Понимает Наполеон, что изменяет счастье ему военное. Сумрачен император

французский.

— А что, если гвардию бросить в бой? — советуют генералы.

Бережет император гвардию. Не решается бросить в бой.

Подлетает к Наполеону маршал Даву:

— Ваше величество, дайте мне гвардию! Я принесу вам победу.

Поводит император отрицательно головой.

Несется к императорской ставке Ней:

— Ваше величество, дайте мне гвардию! Победа, ручаюсь, у ваших ног.

Не дает император гвардию.

Появляется маршал Мюрат, самый любимый французский маршал:

— Дайте мне гвардию!..

Отправляет назад император Мюрата.

Ясно Наполеону, что и гвардия здесь не осилит. А гибель гвардии — верная

смерть.

Французы отбили Курганную батарею, но дальше не двинулись. Стоят перед

ними России солдаты, не солдаты — стальная стена.

День потухал. Солнце катилось к закату. Отгремели орудия. Кончился бой.

Завершился кровавый день. Каждая из сторон осталась на старом месте.

ФИЛИ

Маленькая деревня Фили у самой Москвы. Крестьянская изба. Дубовый стол.

Дубовые лавки. Образа в углу. Свисает лампада.

В избе за столом собрались русские генералы. Идет военный совет. Нужно

решить вопрос: оставить Москву без боя или дать новую битву у стен Москвы?

Легко сказать оставить Москву. Слова такие — ножом, топором по русскому

сердцу. За битву стоят генералы.

Нелегкий час в жизни Кутузова. Он только что произведен в чин. За

Бородинское сражение Кутузов удостоен фельдмаршала. Ему, как старшему, как

главнокомандующему, как фельдмаршалу, — главное слово: да или нет.

У Бородина не осилили русских французы. Но ведь и русские не осилили.

Словом, ничейный бой. Бой хоть ничейный, да как смотреть. Наполеон впервые

не разбил армию противника. Русские первыми в мире не уступили Наполеону.

Вот почему для русских это победа. Для французов и Наполеона победы нет.

Рвутся в новый бой генералы. Солдаты за новый бой. Что же решить

Кутузову?

Сед, умудрен в военных делах Кутузов. Знает он, что на подмогу к

Наполеону торопятся войска из-под Витебска, из-под Смоленска. Хоть и изранен

француз, да не убит. По-прежнему больше сил у противника.

Новый бой — окончательный бой. Ой как много военного риска! Тут мерь,

перемерь, потом только режь. В армии главная ценность. Главное — войско сберечь.

Будет армия цела — будет время разбить врага.

Все ждут, что же скажет Кутузов.

Поднялся фельдмаршал с дубового кресла, глянул на генералов.

Ждут генералы.

Посмотрел Кутузов на образа, на лампаду, глянул в оконце на клок сероватого

неба, глянул себе под ноги.

Ждут генералы. Россия ждет.

— С потерей Москвы, — тихо начал Кутузов, — еще не потеряна Россия... Но

коль уничтожится армия, погибли Москва и Россия.

Кутузов остановился. В оконце стучалась муха. Под грузным телом

фельдмаршала скрипнула половица. Послышался чей-то глубокий вздох. Кутузов поднял

седую голову. Увидел лицо атамана Платова. Предательская слеза ползла по щеке

бывалого воина. Фельдмаршал понял: важны не слова, а приказ. Он закончил

быстро и твердо:

— Властью, данной мне государем и отечеством, повелеваю... повелеваю, —

вновь повторил Кутузов, — отступление...

...И вот войска оставляют Москву. Яузский мост. Понуро идут солдаты.

Подъехал Кутузов. Смотрит на войско. Видят его солдаты. Видят, но делают вид, что

не видят. В первый раз ему не кричат «ура».

Ключи

Наполеон подъехал к Поклонной горе. Поднялся конь на бугристое место —

взору открылась Москва.

Шедшая за императором гвардия стала тесниться. Лезут солдаты вперед.

— Москва! Вот он, конец войне.

И опять, как тогда, при переходе через Неман:

— Слава! Слава! Слава!

— Императору вива!

— Франции вива! — несется со всех сторон.

Яркое солнце стояло в зените. Город, как чудо, лежал на своих холмах.

Золотом крытые маковки церквей и соборов играли, светили, слепили глаза. Вот оно,

русское диво.

Здесь при въезде в Москву Наполеон стал ожидать горожан с поклоном.

Обычай такой — побежденным ключи приносить от города.

Наполеон не может скрыть торжества. Победа достигнута. Сейчас принесут

ключи. Не сегодня-завтра русский царь Александр пришлет генералов, запросит

мира. С новой славой вернется император в родной Париж.

И солдатам радость глаза закрыла. Смотрят на город: вот где квартиры, вот

где отдых — покой, хлеба и мяса горы.

— Императору слава!

— Вива, вива, вива! — не умолкают солдатские крики.

Надел Наполеон любимый парадный наряд — мундир егерей гвардейских.

Синий сюртук, белый жилет. В блеске, как хром, лосины.

Ожидает император послов. Важно, как победителю и подобает, взад-вперед по

Поклонной ходит. Перчатки то снимет, то снова наденет. Платком проведет по лбу,

сунет в карман, снова достанет. Шутка ли сказать — ключи от Москвы... Кому

выпадало такое!

Проходит и час, и второй, и больше. Солнце уже не парит. В тучи ушел

небосклон. В ногах и спине усталость. Император нахмурил брови:

— Что я — мальчишка? Сколько же можно ждать?!

Вдруг скачут офицеры, что были в Москве, в разведке.

— Ваше величество, жителей нет в Москве. За войском ушли горожане.

Сдвинул Наполеон треугольную шляпу:

— Что?!

— Город пуст.

— А ключи?!

Развели офицеры руками.

— Проклятье! — ругнулся Наполеон. Бросил в морду коню перчатки.

Думали французы: в Москве всему делу конец. Ошиблись. Настоящая война

только теперь начиналась.

КОСТРЫ

Отступив из Москвы, Кутузов повел русскую армию по Рязанской дороге.

Тут же, не дав войскам остановки, вслед за русскими бросился маршал Мю-

рат.

Понял Наполеон, что Кутузов оставил Москву неспроста. Отдал ее как

приманку. В сохранности русская армия.

— Хитрая лиса... Русская бестия! — ругается Наполеон. — Догнать,

разгромить, уничтожить!.. — дает он строжайший приказ Мюрату.

Идет Мюрат по пятам Кутузова. Идет день, идет два... Взбивает пыль на

Рязанской дороге. Остановится на ночь. Под самым носом полыхают русских

биваков костры. Тут она — армия.

Проснутся французы утром — нет русской армии. И снова поход, снова вдогон.

Ночью опять костры. Дымятся и слева и справа. Кажется, протяни только руку —

и схватишь за горло русских солдат.

А утром опять никакого войска. Лишь головешки в кострах стреляют.

Несколько дней шел Мюрат по Рязанской дороге. Исчезла куда-то русская

армия.

И правда исчезла. Отойдя от Москвы неполных два перехода, Кутузов

неожиданно повернул всю свою армию резко на юг и проселочными дорогами, заметая

следы, повел ее на Тульскую; передохнул и тронулся дальше, к старой

Калужской дороге.

Догоняет Мюрат Кутузова по Рязанской дороге, а в это время русские совсем