– Она верит? Айра кивнул.

– Более или менее. В любом случае я очень благодарен Менделю.

– Что ж, он не то чтобы играет роль в полном смысле слова. Он обнаружил внутри себя место, исполненное веселья и невинности, куда может уйти и быть мальчиком. В конце концов, он и есть этот мальчик. У него ушло немного времени, чтобы открыть это для себя. Он будет оставаться мальчиком для нее так долго, как это ей будет нужно.

Айра бросил взгляд в сторону кухни. Он слышал, как щебечет Мелисса, не слыша того, что говорил Араха. И хорошо. Она не глупа, но игра Менделя была безупречной. И она сама хотела верить.

– Ну что ж, – сказал Араха. Они подошли и сели рядом со Стивеном.

Стивен улыбнулся им, но Айра увидел, что у него в глазах стояли слезы, а рука дрожит на подлокотнике дивана. Айра видел, что ему приходится делать постоянное усилие, чтобы казаться в порядке, в согласии с собой, и что он просто каким-то образом подбадривает себя.

– В чем дело? – мягко спросил Айра.

– Я… я помогал тому, что произошло… помог этому случиться. Я участвовал в этом. Эти мертвые… дети… вся эта боль…

– Да. Мы все потерпели поражение. Но ты ведь и одержал победу. Ты сделал великое дело. А то горе, которое ты причинил, – на самом деле это просто падшее состояние человечества еще раз показало себя. Это была общая вина.

Араха одобрительно кивнул.

– Ты только береги Глинет… но мне сказали, что ты вызвался помогать и остальным раковым пациентам?

– Да. Это то, что я хочу делать – помогать исцелять людей.

– Ты будешь делать это. Видишь ли, мы все делаем ошибки. Но мы идем вперед и искупаем свои дела, чем можем, Стивен. Просто… делаем все, что можем.

Мы с Глинет поженимся в следующем месяце. Благослови ее Бог.

Наша радость сегодня немного омрачена заявлением правительства. Ложь и отговорки относительно Пепельной Долины достигли своей кульминации – все это было, оказывается, вызванным химикатами сумасшествием, галлюцинациями. Лишь немногие люди из «Западного Ветра» предстали перед судом. Были выплачены компенсации. Акционеры «Западного Ветра» проголосовали за организацию огромного поселения для выживших и родственников жертв, и акции «Западного Ветра» еще больше поднялись… Сейчас они даже выше, чем были прежде.

Я должен бросить думать об этом. Просто бросить.

Теперь это уже не так сложно – бросить думать об этом. С того самого дня, со дня Черной Жемчужины, я так и не смог до конца стряхнуть с себя это ощущение нереальности – или ограниченной реальности – материального мира. Оно приходит и уходит. Какое-то время я не мог чувствовать ничего, кроме раскаяния. Но сейчас… когда я начал принимать участие в окружающем, это призрачное ощущение возвращается ко мне: чувство, что все вокруг – это дух. Люди – это только духи, волны в море духа, на какое-то время появляющиеся на поверхности в этом мире, а затем уходящие обратно.

Прежде это пугало меня – это ощущение, что сознание и дух лежат под всей физической реальностью. Что не считая внешности, это все… дух

Но теперь я радуюсь, чувствуя это. Потому что эта истина – то, что искупает само существование мира.