снег.

У этих птиц должно быть либо исключительное обоняние,

либо особенным образом устроенные глаза. Часто мы не видели

гигантского буревестника на протяжении целого дня, но

стоило нам забить тюленя, как он немедленно был тут как тут.

В этой птице и в ее внезапном появлении было что-то

зловещее.

Гигантский буревестник имеет большое сходство с

альбатросом; как и последний, он бывает разнообразной окраски, хотя

редко встречающиеся белые экземпляры являются всегда

альбиносами.

Обычно он бывает темно-коричневого цвета, имеет такой же,

как у альбатроса, крепкий клюв, такие же внимательные,

зоркие глаза...

На бесконечной белой равнине я стою один на один с

дремлющим тюленем... Ослепительное солнце отражается от снежных

кристаллов... Нож для закалывания тюленей покидает свой

деревянный футляр с шорохом, который будит тюленя. Он поднимает

голову с большими темными доверчивыми глазами... Снова

засыпает, освещенный солнцем, на мягком снегу... Ласты

шевелятся—ему что-то снится, он испускает вздох через нервно

дрожащие ноздри.

По существу это грех, великий грех!.. Убить прекрасное

создание, одаренное таким взглядом, покрытое такой красивой

мягкой шкурой!..

Несмотря на толстый слой жира, снизу, под левым ластом,

отчетливо видны регулярные сокращения сердца. Да, это грех...

и тем не менее... бросаешь вокруг быстрый взгляд... взгляд

робкий, боязливый, пристыженный... Никого невидно... Кругом

простирается бесконечная белая равнина... Сверху слепит глаза

солнце.

Мгновенье, и кровь изливается сильными толчками из

пробитого насквозь, еще бьющегося сердца.

Тюлень приподнялся на передние ласты, темные глаза

становятся еще красивее, еще выразительнее... Они полны боли

и неописуемого ужаса... Еще секунда... и глаза гаснут, а

прозрачные слезы льются из них, смачивая шкуру.

Привычка ожесточает... но за ту минуту, пока начнется

свежевание, что-то заставляет бросить еще один взгляд на

горизонт... Один на один с убитым животным!

Нет, нет—совсем рядом сидит крупная темная птица

отталкивающего вида и смотрит на меня.

Это—гигантский буревестник!

Едва снята шкура и отделена голова, как птица уже

впивается в тюленьи мышцы, отрывает и проглатывает, давясь,

большие клочья мяса. В глотке ее один за другим исчезают

куски мяса. На шее птицы образуется шар. Медленно и с

большим трудом проталкивается этот шар книзу.

Птица глотает и глотает, пока ее мягкие лапы с

плавательными перепонками почти уже не держат ее.

Неоднократно после такого пиршества нам почти удавалось

поймать голыми руками объевшегося буревестника.

В таких случаях он прежде всего пытался убежать на своих

мягких и относительно слабых лапах. Впрочем, вскоре он

отказывался от этой мысли, чтобы попытаться подняться в воздух.

Если для этого хищник оказывался чересчур отяжелевшим,

то он начинал уменьшать свой вес—изрыгал из себя свой

обильный обед: один кусок мяса за другим появлялся наружу, за ними

следовали, наконец, остатки рыб и морских беспозвоночных.

Затем буревестник отрывался от льда и после нескольких

взмахов устремлялся с молниеносной быстротой вдаль, покачивая

своими большими, неподвижно распростертыми крыльями.

Птица эта своей ненасытной жадностью производила прямо-

таки отталкивающее впечатление. Напротив того, при полете

она имела весьма внушительный вид, а экземпляры,

отличавшиеся альбинизмом, были очень красивы.

Удивительно, что эти редко встречающиеся альбиносы

держатся в стороне от своих соплеменников.

Обычно альбиносы летают вдали от других птиц, высоко

вверху. Происходит ли это потому, что прочие птицы ненавидят

альбиносов за их обесцвеченное оперение или же они сами

рассматривают себя, как принадлежащих к высшей расе, я не в

состоянии решить. Так или иначе, они держатся особняком;

застрелить их не так легко, как остальных. Альбинос также

никогда не позволяет себе спуститься на труп тюленя вместе

с другим буревестником.

Мы наблюдали, кроме того, в это время целые стаи капских

голубей (Daption capensis)—как с окраской в клеточку, которых

мы уже видели на «ревущих» сороковых широтах, так и их кузена

в коричневую крапинку (Thalassoeca antarctica) несколько

большего по величине. Этот, как его иногда называют,

коричневый буревестник имеет коричневую голову, коричневый щиток

на спине и коричневые крылья. Мы видели, как огромные

скопления этих птиц летали даже во время сильнейшего шторма.

Маленький черно-белый буревестник (Oceanites oceanicus),

на длинных ногах и с желтой плавательной перепонкой между

пальцами, часто летал в беспокойном одиночестве над ледяными

глыбами, но очень редко залетал на полуостров...

Вскоре после смерти Гансона я отправил экспедицию на санях

под руководством Колбека и Ивенса к утесам на южном берегу

бухты Робертсон на розыски птичьих яиц. Они вернулись в лагерь

2 ноября очень уставшими от тяжелой поездки.

Несколько дней пришлось им пролежать в палатке, так как

бурная погода не позволяла предпринять ничего существенного.

Шесть дней неистовствовал форменный ураган. В те дни тот же

самый шторм бушевал и на мысе Адэр; из всех штормов, которые

пришлось нам вынести, это был, пожалуй, самый страшный.

Колбек и Ивенс привезли из своей поездки интересный

зоологический материал, но птичьих яиц не нашли...

С начала ноября я регулярно посылал 2—3 человека на

возвышенность мыса Адэр, чтобы разглядывать оттуда ледовую

обстановку на севере.

Весна все больше приближалась. Солнце уже сильно

пригревало, и лед на суше и на море начал таять. С мыса Адэр можно

было отчетливо видеть на севере возникшие вдали во льду

небольшие разводья. Однако они скоро опять закрылись, и вновь

неподвижно распростерлась бесконечная белая равнина, преграждая

доступ к южнополярному континенту...

6 ноября 1899 года. Сегодня опять разразился сильный шторм

с юго-востока, вынудивший нас оставаться в домиках.

Фоугнер занят тем, что погружаете спирт и формалин образцы

морской фауны.

Доктор укладывает пингвиньи яйца в ящики, наполненные

солью. Яйца надо ставить острым концом книзу; они так

сохраняются лучше всего. В тени повесили рядами убитых и

ободранных пингвинов для замораживания.

Если что-либо произошло с «Южным Крестом», то с помощью

яиц и мороженой птицы мы сможем провести зиму относительно

благополучно. Я, например, охотно пробыл бы еще год на

южнополярном континенте.

Колбек ремонтирует собачьи нарты: они понадобятся для

запланированной мною поездки на розыски птичьих яиц в той

местности, где сильные штормы не позволили раньше добиться

эезультата.

Савио и Муст шьют перчатки из старых штанов и оленьих

шкур.

7 ноября. Снова сильный шторм. Температура поднимается,

гак что залежи гуано становятся совсем мягкими; проникающий

в домик запах аммиака оскорбляет наши органы обоняния.

Сегодня мы законсервировали 2000 пингвиньих яиц.

8 ноября. Сегодня рано утром Ивенс вышел на прогулку

и вернулся с красивой белой шкурой тюленьей самки. Погода

стоит прекрасная. Лапландец Муст сидит снаружи на льду,

греясь на солнце, и говорит, что он теперь ощущает близость

лета.

С мыса присылают донесение, что на северо-западе ясно видны

темные проходы во льдах.

9 ноября. С Мустом и 25 собаками я направился на юго-запад

от мыса Адэр. Доктор и лапландец Савио помогли нам пройти

кусок пути через тяжелые нагромождения льдов. Мы везли с собой