Присели отдохнуть.

— Тревожная ваша жизнь, Петр Иванович, не хочется

вам перейти на какую-нибудь спокойную работу?

В ответ послышался глубокий вздох.

— Не так просто уйти из тайги. Иногда мне остро

хочется всадить пулю в свою голову, но когда вспомню,

что Адрианову жалование не уплачено за два года, что

несколько раз рабочие уходили от меня без расчета — рука

не подымается к голове. А теперь вот связался с челове-

ком: деньги получил, чтобы найти золото и поделиться им.

Опять надо ехать к нему... доказывать, убеждать... брр...

скучная история.

— А если золото не дастся в руки? — задал я жестокий

вопрос.

— Найдем!—протестующе воскликнул Петр Иванович,—

не можем не найти! Ведь есть же здесь в камне золото!

Откуда-то берутся же все эти пески! Не даром же, в самом

деле, я ночую здесь шесть лет, изучил чуть не каждый

камешек! И я, в сущности, уже нащупал золото, оно где-то

близко, до него рукой подать и, я думаю — немного терпе-

ния, усилий, и мы заработаем во всю.

Петр Иванович оживился и последние слова сказал

с улыбкой на лице.

— А потом, — обернулся он опять ко мне, — мы, золото-

искатели, в некотором смысле конченый народ. Когда мне

приходится по делам бывать в Томске — я там не нахожу

себе места. Скучно и противно. Тянет сюда, в тайгу. Боль-

шая в ней власть. Знаете, года два назад в вагоне поезда,

шедшего в Россию, я разговорился с соседом по месту, глу-

боким, но очень бодрым стариком. Ему было лет семьдесят.

Оказалось, что старик, недавно богатый золотопромышлен-

ник, разорился до тла на одной рискованной и дорогой

разведке. И вот он говорил, что если ему удастся за-

нять денег, он тотчас вернется в горы и будет искать зо-

лото.

Солнце было близко к закату, и мы отправились обратно.

Пришли на стан уже в темноте. Прогулка развлекла

Петра Ивановича. За ужином он даже съел немного про-

стакваши и ломтик хлеба, тогда как обыкновенно, из-за

катарра желудка, он ограничивается при еде ничтожной

порцией.

Едва легли спать, собаки залились лаем. Затем стихли,

и послышался галоп лошади. Стих и галоп, но в помеще-

ние никто не стучался.

Озадаченные встаем с коек и выходим на крыльцо.

На ступеньках сидит Адрианов, опустив в бессилии

голову на колени. Никита и Матвей расседлывают гнедка,

который как-то странно ржет, точно его пробирает дрожь.

— В чем дело, Трофим Гаврилович?

Адрианов поднял голову, руки его дрожат.

— Медведь гнался... ободрал гнедку зад.

Подходим к лошади — действительно, зад ободран, сочится

кровь, животное дрожит и слегка ржет от боли и волнения.

Никита стреножил лошадь, смазал раны дегтем, чтобы не

лез гнус.

Собираемся около Адрианова. Оказывается, на тропке

повстречался медведь, видимо, травленый, т.-е. пробова-

вший свежинки. Только эти медведи нападают на чело-

века. Гнедко рванулся и помчался по тропке. Медведь

в догонку. У спуска к роднику он совсем было уже насти-

гал, но здесь тропка делает крутой поворот. Гнедко-то его

хороню знает, сколько раз по нему ходил, и поэтому легко

повернул и помчался дальше, медведь же с разгону вломался

в чащу, и, пока он из нее выбирался, Адрианов успел

ускакать вперед на значительное расстояние.

— Наконец, второй раз зверь настиг гнедка недалеко

от стана, на перевале. Лошадь неслась, как шальная

но медведь ухитрился ухватить ее лапой за зад. Гнедко

закричал, как человек, но опять счастье — крутой поворот,

и зверь отлетел в сторону и покатился по откосу вниз.

— Он, значит, недалеко. Пожалуй на стан ночью при-

дет,—сказал Петр Иванович, — надо пальнуть раза два.

Грянули один за другим три выстрела, широко раскатившись

эхом по горам и тайге. Недоумевающе отозвались собаки.

— Ну, а как насчет муки?—голос Петра Ивановича

чуть дрогнул.

— Скверно, не дал. Говорит нет, да только врет.

— Ну, и жила! — возмутился Петр Иванович, — сколько

раз его мы из беды выручали, а как к нему обратишься—

нет! Ну, да ладно, я ему это припомню.

Адрианов мялся, не решаясь что-то сказать.

— Что у вас, Трофим Гаврилович?

— Видите ли, Петр Иванович,—морщился Адрианов,—

на Центральном по требованию горного надзора выкинули

из амбара целую кучу муки. Говорят, если ее хорошенько

просушить, комья разбить да проветрить на солнце, то

можно печь хлеб. Не взять ли нам ее?

Рука Петра Ивановича треплет бородку, ерошит волосы.

— Попробуем.

Разведка на золото дорога и не всегда оправдывает себя.

Поэтому искатели золота чутко присматриваются и прислу-

шиваются ко всему, что может привести к нахождению

золота помимо научно поставленных поисков. И статистика

золотоискательского дела говорит, что большинство хороших

месторождений золота было найдено случайно. Так, напри-

мер, маленькая артель хищников брала для печи в зимовке

глину и натолкнулась на богатую жилу. В результате на

этом месте вырос большой прииск (Беррикуль) с тремя

тысячами рабочих.

Один до тла прогоревший золотоискатель пробирался

верхом к большому прииску, чтобы искать работы, так как

семье его нечего стало есть. На перевале лошадь захро-

мала. Сошел с коня, осмотрел ноги и нашел на одной ноге

между подковою и копытом камешек. Присмотрелся

к нему—блеснуло видимое простым глазом золото. Поша-

рил кругом и набрал еще таких же камней с золотом.

В конечном счете сделал в казну заявку на место и сде-

лался богатым человеком.

После открытия месторождения, конечно, необходима

детальная разведка, так как золото не редко залегает

в породе гнездом, имеющим ограниченное распространение.

Без разведки дорого стоящее предприятие может оказаться

на почти пустом месте.

В деле открытия новых месторождений большое значе-

ние имеют летучки хищников, вообще, вольные золотоиска-

тели. Они бродят по тайге во всех направлениях, иссле-

дуют долины речек, берут в разных местах пробы и, нащу-

пав подходящее золото, начинают работать.

Шила в мешке не утаишь, и весть об удачной промывке

разносится по приискам и по летучкам. Кто-либо из золото-

промышленников делает заявку на место, ставит разведку

и, может-быть, начинает дело. Летучка же летит дальше

в поисках новой удачи.

Подобный слух дошел до Петра Ивановича. Кто-то

сказал, что Филимон с Николки моет — не жалуется. Фили-

мон— зимовщик с зимовья у Никольской церкви, прижа-

вшейся к тропе на большой прииск. На зимовье остана-

вливается много приискового люда. Филимон человек нужный,

и поэтому ему позволяют мыть пески где угодно, не гонят.

Недавно он обосновался на Отрадном, взятом Петром Ива-

новичем под разведку.

Петр Иванович призадумался. Очень не хотелось дальше

запутываться в сети кабальной зависимости. Да притом же,

судя по строению местности, на Отрадном должно бы быть

золото. Здесь когда-то мылось золото, но мылось небрежно,

хищнически, и от этой работы, конечно, остались неисполь-

зованные участки.

После некоторых колебаний Петр Иванович отправился

к Филимону и заявил ему, что будет сам работать на

Отрадном. Филимону было предложено работать вместе за

определенную часть намываемого золота, но на своих харчах.

Адрианов привез забракованную муку и затем каким-то

чудом нашел трех рабочих, рискнувших идти к безденеж-

ному хозяину. Сюда же направлялись Никита с Мат-

веем. У Филимона в свою очередь был компанион. Та-

ким образом, со мною и Адриановым набралось девять че-